Рейд за бессмертием - Greko

Мне не доводилось с бумагами работать. Я же все время был в роли полевого агента…

— Чечню и Дагестан вам не доверю, вы там толком и не послужили. Зато знаете не понаслышке многих в Черкесии. Вам и карты в руки.

— А как же доклады? Составлять не обучен.

— Хм… Читал я ваши опусы. Не рапорты, а исторические романы, музей страстей человеческих господина Мериме. Хотя не вы один грешите склонностью к драматизму. Почитаешь донесения из отрядов — куда там французам! У меня служат не офицеры, а поклонники творчества моего батюшки и прочих романтиков[1], — апатично, без тени эмоции выдал генерал, сверля меня безжизненными, ничего не выражающими глазами.

Про отца Августа Коцебу меня также предупредили в полку. Якобы известный драматург[2] был убит спятившим студентом-националистом в Мангейме. По странному выверту сознания генерал продолжал привечать немцев, отдавая им предпочтение перед русскими. По крайней мере, так утверждали. Выбор моей персоны, греческой, а не из буршей, несколько опровергал сложившееся мнение.

— К писанию официальных бумаг вас и не допустим. Тут потребно особое искусство. Но регулярные доклады мне нужны как воздух. Дам вам две недели сроку войти в курс дела.

В результате, я занял знакомый мне кабинет в помещениях Канцелярии наместника, деля его с тем, кто отвечал за разведку на Левом Крыле ОКК. По-моему, с совершенно не приспособленным к этой работе офицеру, постоянно витавшему в облаках. Мы с ним не сдружились. Он видел во мне опасного конкурента. Но мне было не до его страхов. Меня поглотили с головой отчеты с Правого Крыла.

Сколько знакомых имен — Засс, Атарщиков, Могукоров, Карамурзин и, что удивительно, Андрей Гай! Жив, курилка! Выбрался из передряги! И, видимо, трезво рассудил, что деньги от русских ему не помешают. От него продолжали поступать донесения о происшествиях на левом берегу Кубани и в Причерноморье. Первым моим шагом на новом поприще стали письмо Жабермесу с напоминанием о моей роли в его спасении и запросы в штаб Засса и начальникам отделений Черноморской линии с просьбой прислать доклад об общем положении в Черкесии на конец 1839 года. Ответа Гая быстро не ждал, зато расторопность офицеров Правого крыла и Черномории порадовала. Ответ пришел быстро.

На этом радости закончились. Меня до колик напугала повторяющаяся в донесениях фраза: «Не взирая на голод предшествовавшего года и полное отсутствие запасов хлеба, горцы положили не делать в этом году запашек и всю рабочую пору употребить на достижение своей цели». Какой цели? Взять силой хлеб у русских? Почему никто до меня на это не обратил внимания?

Начались тревожные размышления, которые привели меня к крайне неприятным выводам в свете полученной информации, которую я сопоставил с другими донесениями. Через выделенные мне две недели я был готов к докладу у Коцебу.

— Ваше Превосходительство! Не сочтите меня за паникера или торопыгу, который, не успев войти в должность, бежит к начальству с криком «все пропало»!

— Господин штабс-капитан! — хмуро прервал меня злобный карлик. — Я же просил: обойдемся без театральных эффектов. Докладывайте коротко и по существу.

— Слушаюсь! Если в двух словах, положение на Правом фланге угрожающее. Особенно на Черноморской линии. Ожидаю в скором времени массированных атак горцев.

— Основания для вывода?

— Зимой-весной в горах начнется страшный голод. Урожай этого года практически погиб или от запашки отказались. У горцев не останется иного выхода, кроме как раздобыть продукты в крепостях и попытаться заново наладить торговлю с турками.

Коцебу, верный своей привычке, смотрел на меня, не проявляя ни малейшей эмоции. После долгой паузы он тихо сказал:

— Исключительно для вашего сведения. Совершенно секретная информация. Ежегодно мы имеем убыль в кавказских войсках в размере 25-ти тысяч. Их приходится восполнять за счет подкреплений, который прибывают по весне. Особенно эта убыль заметна в гарнизонах черноморских крепостей. То есть в начале года укрепления находятся в особенно ослабленном состоянии. Если горцы предпримут атаки в начале года, их может ожидать успех. Вы понимаете, какую берете на себя ответственность своим докладом?

— Понимаю, господин генерал! Мне ль не знать положения дел в крепостях⁈ Те, в которых я побывал в прошлом году, защищают морские орудия. Их, надеюсь, успели заменить?

— Нет!

— Это же ужасно!

— Константин Спиридонович! Последнее предупреждение! Воздержитесь от бессмысленных реплик!

Я по-новому взглянул на генерала-педанта. Хоть он и крайне неприятный тип, но профессионал до мозга костей[3]. Хотя чего тут думать: с такими физическими кондициями и выбиться в генералы — это нужно очень постараться.

— Тяжелые орудия плохо приспособлены для использования на земляных валах. Их трудно разворачивать. И скорострельность ниже. Вызывает также мою тревогу сообщения об активности убыхского князя Берзега. Я этого старца знаю лично. Он сторонник активных действий против русских. Лазутчики докладывают: он постоянно проводит встречи со всеми знатными и влиятельными вождями черкесов. Особо беспокоит меня сообщение о прибытии в его ставку известного шапсугского лидера Казыбича, известного главаря разбойников.

— Орудия заменить не успели, — отчеканил Коцебу. — И не успеем до мая из-за трудностей навигации. Я в курсе положения в крепостях. Лично осмотрел их в этом году. Вам следует немедленно отправиться в Керчь к начальнику штаба Раевского Филипсону. Обсудите с Григорием Ивановичем, что следует предпринять. Быть может, следует срочно просить войск из Одессы и Крыма.

— Успеют добраться по зимнему времени? — усомнился я.

— В том-то и дело! Стронуть такую махину — задача не одного месяца. Но если Филипсон решит, что все плохо, пусть тасует вверенные ему войска по своему усмотрению. На переписку и согласование у нас просто не останется времени. Так ему и скажите на словах.

— Успею ли я проскочить до Керчи? — усомнился я.

Впрочем, на «Виксене» мы лихо пролетели до Цемесской бухты как раз в ноябре. Знает ли генерал об это подробности моей биографии?

— Люгер «Геленджик» должен быть в Поти.

— Алексеев? Ваня? — обрадовался я. — Рад буду встрече.

— Думал, начнете ныть, что не успели в Тифлисе побыть. Отпуск по ранению попросите. Похвально.

Только-только до меня дошло, что Коцебу пристал ко мне, чтобы я сейчас же отправлялся в путь. Боже, как я объясню Тамаре?

«Фиг вам здесь, фиг вам там, господин штабс-капитан! Что ж за жизнь у меня такая — постоянные командировки⁈»

… С обстановкой на Черном море люгеру «Геленджик» повезло куда меньше, чем «Виксену». Не знаю, то ли шхуна была лучше приспособлена для