Джони, о-е! Или назад в СССР-4! - Михаил Васильевич Шелест

Тогда, точно, посчитают больным и гудбай женитьба. А Мэри мне нравилась всё больше и больше. Она была вкусной и приятной наощупь. Хотя пиджак, жилетка и юбка очень мешали. Мы постепенно распалились, но осторожный стук в дверь нас пробудил.

— Мистер Сомерсет, — позвал девичий голос. — Вас зовут к телефону.

— Кхм-кхм, — откашлялся я пересохшим горлом, — Сейчас иду.

Поправив на себе слегка помятый костюм и пригладив причёску, я вышел из залы и прошёл за девушкой в переднике в кабинет, то ли одного, то ли другого Рассела. Они сидели в нём оба, держа бокалы с янтарным напитком. Лорд держал в другой руке телефонную трубку.

— Да, Джонни, вот и он. Твой, э-э-э, высоко титулованный внук. Ага… Передаю… Держи.

Лорд уже явно был навеселе.

— Да дедушка, — сказал я.

Глава 18

— Я ожидал от тебя чего-нибудь такого, — сказал трубка голосом Джона Сомерсета. — Ты готов к свадьбе?

— Деньги у меня есть. Сделку купли-продажи по Бадминтон-хаусу завершим, думаю, за неделю. Нужно разрешение королевского дома и заключение комиссии паров.

— Я поручу кому-нибудь заняться организацией, э-э-э, свадебных, э-э-э…

— Не стоит, дед. Этим займутся представители со стороны невесты и праздничная команда Бадминтон-хауса. Мне сказали, что они знают, как это делать. Не думай ни о чём.

— Ну, хорошо. Ты ужесовсем взрослый. Кхе! Такой взрослый, что мне иногда кажется, что ты старше меня.

— Это иллюзия, дед. И я сильно устал. Когда ты готов заглянуть в мой мозг?

— Вот пойму, что творится с твоим русским, и займусь тобой.

— А что с ним? — насторожился я.

— Он уже вторые сутки беспробудно спит.

— Кома? — испугался я.

— Нет, это не кома. Была бы кома, я бы тебе сразу сообщил. Просто спит. И, кажется, ему снятся хорошие сны. Он иногда улыбается.

— Так, может, я приеду? Мне очень надо, чтобы ты глянул меня.

— Давай завтра?

— Давай, — вздохнул я и положил телефонную трубку на аппарат.

— Вы больны? — встревоженно спросил меня Роберт Рассел.

— Думаю, ничего сложного. Стал плохо спать. Устал очень.

— Это понятно, — хмыкнул Лорд. — Столько событий. Говорят, вы даже в обморок грохнулись?

— Было дело, — тоже хмыкнул я. — Вот и хочу полностью обследоваться.

— Ну, ладно, Джонни. Поговорили с Мэри?

— Поговорили.

— Вижу, всё в порядке? Выпьешь с нами?

— Откажусь, лорд Рассел. Отправлюсь в Лондон.

— Хорошо, — с одобрением на лице и киванием головы сказал старик. — Тебя отвезут. И… Ты сделал правильный выбор, мой мальчик.

Мы пожали друг другу руки, и я вернулся в Лондон, думая, что надо бы и себе, если вдруг останусь в Британии, прикупить самолёт.

* * *

Свадьбу «сыграли» в октябре, пригласив на неё кучу родственников, коих у Сомерсетов вдруг оказалось очень много. А до этого я вряд ли встречался с десятком, и то в косметологической клинике своего деда Джона.

От него я узнал, что Моэма Сомерсета не любили и игнорировали, так как он был незаконнорожденным сыном главы их фамильной линии, по службе побывавшем в Париже и накоротке сошедшимся с «моей» прапрабабкой. Лорд оказался настоящим джентльменом и не только сына признал безусловно, но и обеспечил ему учёбу в королевском колледже и дальнейшую работу в разведке.

Джон Сомерсет оказался сыном другого отпрыска рода Сомерсетов, посетившим в двадцатых годах СССР с разведывательно-дипломатической целью и жившем в Москве под дипломатическим зонтиком аж до самой войны тридцать девятого года. В мае тридцать девятого года он вывез жену с сыном в Лондон и не известно от чего скончался. Вслед за ним скоропостижно скончалась и его жена. Семнадцатилетнего Джона усыновил Моэм. Никакой интимной близости меж ними не было. Об этом мне сказал с уверенностью сам Джон.

Советские спецслужбы вышли на Джона в сорок втором году и представили документальные доказательства того, что его родителей отравили по распоряжению руководителя Британской разведки. Джона склонили к сотрудничеству с СССР и пользовались его услугами до определённого времени. Потом о нём забыли. Но не все. Кхе-кхе…

Во мне Джон Сомерсет никаких мозговых патологий не нашёл, хотя пропустил меня через все возможные процедуры, анализы и новейшую аппаратуру. Я был, по его мнению, «здоров, как бык» и а анализы чисты «как слеза младенца». Про наличие в моей крови переизбытка полезных микроэлементов он, естественно, знал давно, и удивлён их количеством не был. Предоставив результаты обследования будущим родственникам из семейства Расселов и, получив их «одобрямс», я женился на Мэри и быстренько заделал себе наследника.

До моей свадьбы мы с Высоцким и Мариной Влади вернулись в Союз, куда буквально через неделю прилетел и Джонни Холлидей. Мы записали с ним диск баллад, откатали его на фабрике грамзаписи, напечатав пробные пятьдесят тысяч экземпляров, и продали их буквально за месяц, через магазины «Мелодии». После этого, я продал фирме лицензию и, передав несколько формовочных матриц, сбросил сию обузу со своих плеч.

Москва и её окрестности постепенно заполнялась хорошей музыкой. Качественные группы возникали и в крупных городах Союза. Рок-клуб продолжал оказывать помощь в организации концертов, продюсировании и звукозаписи, и хорошая музыка стала распространяться по городам и сёлам.

Приезжавших по нашим «путёвкам» из закоулков СССР музыкантов, мы обучали и наставляли. Одарённых и перспективных мы «затаривали» оборудованием, готовили им программу, делали аудиозапись и отпускали в свободное плавание.

Большего я для культуры Союза сделать не мог и успокоился. И главное, что, почувствовав, что они кому-то важны и интересны, успокоились бунтующие «рокеры». На концертах стало сразу понятно «ху из ху». Идут на тебя зрители — ты молодец, не идут — работай и расти над собой. С такими группами я работал особенно тщательно и аккуратно, разбирая их композиции по «косточкам», и рекомендуя поправки в тексты и мелодии.

Высоцкий по приезду в Москву из моего поля зрения пропал примерно на месяц и появился к моменту моего отъезда в Лондон. Он практически молча обнял меня и подарил отпечатанные на моей фабрике пластинки со своим автографом на двойном конверте. Внутри альбома было несколько листов с фотографиями Владимира Семёновича и вкладыш с плакатом. Я не знал, поможет ли ему переливание моей плазмы крови и решил сделать ему подарок при жизни, так сказать.

Надо сказать, что конверты для дисков печатались и клеились на типографии МГУ