Пожиратель Кланов - Юрий Розин

Эрик, младший брат Эллисы, положил руку мне на плечо. — Всё в порядке, мы выжили. Я сейчас позову сестру.

— Звать-зови, — собственный голос показался чужим из-за напрочь пересохшего горла. — И дай попить.

Через несколько секунд мою голову приподняли и губ коснулся край стакана.

— Вот, пожалуйста.

— Как обстановка? Чем всё закончилось?

— Деталей я, честно сказать, пока не знаю, — хмыкнул Эрик. — Когда вас нашли, перенесли сюда и обработали раны, сестра сказала мне сидеть и присматривать за вами, так что подробности войны мне неизвестны. Знаю, что Экандуга и Самдаль в итоге отступили, и что и мы, и они, очень многих потеряли.

— Понятно. Ну, тогда зови Эллису, получу информацию из первых рук.

— Хорошо.

Эрик поднялся, я услышал как скрипит пол под его ногами, потом как открывается и закрывается дверь. Спустя минут десять она открылась вновь.

— Ты как? — мою руку сжала ладошка Эллисы.

— Жить буду, отставить панику. Расскажи, чем всё закончилось.

— После того, как ты спровоцировал почти тридцать одарённых Самдаль и Экандуга, положение остальных в поместье улучшилось. Морнон, тётя Оранта и ещё несколько наших забаррикадировались на третьем этаже. Но когда пытавшихся прорваться врагов стало меньше, они сумели прорваться и, воспользовавшись туманом тёти, убить семь бойцов противника. В это же время уцелевшие бойцы Тизен по всему поместью начали убивать оставленных тобой при смерти врагов, так что появилось ещё несколько вторых и одна третья ступень. К тому же мы с Тиганом услышали твой крик и поспешили обратно в поместье на подмогу. Так что, хотя ты сам внезапно пропал, мы смогли выступить против остатков сил врага и удержать позиции. А когда одарённые Экандуга и Самдаль поняли, сколько их на самом деле погибло, и вовсе потеряли волю к борьбе и отступили. Как и у нас, у них есть свои противники, так что подобная потеря сил при относительно небольших объёмах полученной от нас маны — серьёзная проблема. К сожалению, некоторых из тех, кого ты вырубил, они забрали с собой, но нам удалось убить ещё человек десять.

— Понятно, — кивнул я. — Что по сухим числам? Сколько выжило?

— Не считая тебя сорок четыре человека из ста девяноста пяти, — Эллиса тяжело вздохнула. Погибло, считай, три четверти.

— Плохо. Сколько смогло прорваться на следующие ступени?

— Я, Тиган, Курнат, это тот парень, которого ты спрятал в доме напротив поместья, и ещё четверо достигли третьей ступени. Одиннадцать человек перешло на вторую. Некоторые благословлённые смогли накопить кое-какую ману, но без воли Тизена они стать одарёнными не способны, к сожалению.

— Итого?

— Из сорока четырёх человек девять на третьей ступени, двадцать три на второй, трое на первой и девять благословлённых. Я постаралась распределить убийства так, чтобы как можно больше людей перешло на следующую ступень.

— Пожалуй, это самое несбалансированное распределение сил среди всех кланов, — хмыкнул я. — Но у меня вопрос. Почему у меня повязка на глазах?

Рука Эллисы сжалась на моей ладони.

— Ты… ты ослеп, Тим…

Глава 16

— Чушь не неси и сними эту дурацкую повязку, — недовольно буркнул я.

Если бы яд Экандуга мог ослеплять, это произошло бы ещё во время боя, а никак не после. А значит дело было в другом.

— Как скажешь…

Я ощутил, как с моей головы сматывают бинты и довольно быстро стало понятно, что слова о слепоте действительно были чушью. Сначала я увидел свет, потом сквозь марлю проступили очертания комнаты, а потом я взглянул Эллисе прямо в глаза. Вот только она, кажется, этого не поняла.

— Мне очень жаль, Тим, — грустно произнесла она, — не знаю, что за яд использовали эти ублюдки из Экандуга…

Протянув забинтованную руку, я ущипнул девушку за щёку.

— Я тебя прекрасно вижу. Почему ты решила, что я слепой?

На её лице отразилась смесь удивления, недоумения и паники.

— Но твои глаза, они… белые! Совсем!

— Чего?

— Эм… — она закрутил головой, потом встала, отошла на секунду и вернулась с каким-то гладким чернильно-чёрным листом в деревянной раме. — Вот, посмотри сам.

Настала моя очередь не понимать.

— Куда? Это что за чёрный квадрат?

— Это — зеркало… — ответила Эллиса голосом, не допускавшим каких-либо приколов или издевательств. — Ты ослеп или не ослеп, я не поняла?

Я выхватил у него из рук рамку, провёл по поверхности пальцами. Стекло. Похоже, действительно зеркало.

Вот только я не видел не только своего отражения, но и вообще ничего кроме черноты. Интересные у меня теперь глаза. Видят сквозь стены, но собственное отражение я, похоже, не увижу еще долго.

— И, что, глаза прям белые?

— Да, нет ни зрачка, ни радужки — ничего. Морнон, который тебя перевязывал, предположил, что это был какой-то особенный яд…

— Нет, это очередной побочный эффект части поглотителя во мне. Как и вот это, — я поднял руку и продемонстрировал Эллисе заострившиеся ногти.

— Это… очень странно, — наконец сумела выдать она.

— Не то слово. Но я не слепой, к счастью, и это уже хорошо.

* * *

Правда, как выяснилось после нескольких экспериментов, к моему новому зрению придётся приспосабливаться дольше, чем я думал изначально.

Не только зеркала, я утратил возможность видеть вообще любые отражения. Блики на металле, отсветы в начищенной посуде, частичные отражения в окнах — я не видел ничего из этого. А стёкла теперь казались чуть сероватыми, какими бы прозрачными ни были на самом деле.

С другой стороны, для меня теперь не играли никакой роли ни темнота, ни дым. День или ночь — это было совершенно не важно, и то, и другое я видел совершенно одинаково. Разница была лишь в цвете неба, было оно чёрным или светло-серым, но сам по себе свет также перестал иметь значение. Я мог сколько угодно смотреть на солнце и не ощущал никакого дискомфорта.

Ещё одной странностью, которую я поначалу проигнорировал из-за критичности ситуации и того, что всё вокруг было в тумане и в принципе не должно было выглядеть по-обычному, стало отсутствие теней. Из-за этого предметы вокруг то и дело начинали казаться ненастоящими, будто нарисованными, сложно становилось на вид определить текстуру объектов, а лица людей превращались в гротескные маски.

Но, наверное, это и было логично, с учётом того, что теперь моё