Убей-городок 2 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Четвертое письмо.

Милая и дорогая Вера.

В прошлом письме я говорил о счастье. О том, что счастье для меня в том, чтобы читать твои строчки, целовать бумагу, к которой прикасались твои нежные ручки.

Но мне теперь этого мало. Для меня счастье — это быть рядом с тобой, слышать твой голос, держать тебя за руку.

Я сейчас сижу в тюрьме, а днем нас водят на работу. Не буду писать подробности, но ты сама понимаешь, что эта работа тяжелая и она не доставляет мне радости. Эта работа дана мне в наказание за то преступление, которого я не совершал, но за которое я вынужден отбывать наказание. Но я никогда не боялся никакой работы. Главное, чтобы эта работа была на пользу моей семье.

Я понимаю, что моя бывшая жена не зря ушла от меня. Наверное, если бы она меня по-настоящему любила, то она бы меня дождалась. Я не стану ее осуждать. Но мне бы очень хотелось, когда я выйду на волю, найти единственную женщину, которая меня будет любить, с которой можно родить ребенка и которая мне будет верна.

Пятое-шестое и седьмое письма были похожи на четвертое. Рассуждения о счастье, о семье. О том, что семья для человека — самая главная ценность. И, разумеется, Анатолий опять говорил о том, насколько красива Вера что ее письма греют душу, что от них хочется жить и любить, что она самая лучшая. В письмах не было сказано — как он нашел эту женщину, откуда взял ее адрес? Возможно, Вера Петровна и задавала эти вопросы, но «сиделец» их игнорировал.

В восьмом письме Анатолий уже говорил не об абстрактной женщине, с которой он хочет создать семью, а именно о ней, о Вере.

Милая Вера. Мне кажется, что именно ты и есть такая женщина, с которой я смогу начать все заново. А самое главное — создать семью. Твои дети станут очень красивыми, потому что будут похожи на свою маму.

В десятом письме Анатолий уже признается Вере в большой и светлой любви и делает ей предложение.

Видимо, молодая женщина не сразу дала согласие, потому что одиннадцатое и двенадцатое письма опять зовут ее в ЗАГС.

Я считаю, что залогом крепких семейных отношений является «Свидетельство о браке», заключенном между супругами и обручальное кольцо, которое жена носит на своем безымянном пальчике.

В этом же письме любопытное сравнение:

Есть старая сказка — или предание, в котором говорится, когда-то мужчина и женщина были единым существом, пока боги не разрубили его пополам. С тех пор каждый на земле ищет свою половинку, и, только когда находит, становится счастливым. Кольцо на твоем пальчике и привяжет твою половинку к моей.

Непонятно, дала ли Вера Петровна согласие на то, чтобы отдать свою руку и сердце, но Анатолий уже строит планы на будущее и строго спрашивает свою будущую жену о ее вредных привычках:

Когда мы поженимся, я сразу же устроюсь на работу. Я знаю много профессий, но до того, как попасть за решетку, я несколько лет ходил в моря, даже бывал за границей. Я даже почти дослужился до третьего помощника капитана. Конечно, после тюрьмы мне не стоит даже мечтать о загранках, но я смогу устроиться на речные суда. Но так даже лучше. Если я стал бы ходить заграницу, то мне пришлось бы надолго разлучаться со своей любимой женой и своими детьми. А если я буду работать речном судне, то смогу чаще видеть свою семью.

На судах платят неплохие деньги и я смогу содержать свою семью. И что ты, моя любимая, поменьше работала. Я знаю, что работать учительницей очень трудно. И хотя ты говоришь, что работа тебе не в тягость, но все равно — я очень переживаю из-за тебя. Ведь ты теперь мой самый родной человек. Я готов работать вначале простым матросом, а со временем опять стану помощником капитана.

Милая Вера, я готов принять тебя любой. Но скажи мне — ты куришь или нет? Врачи говорят, что курение матери вредно сказывается на детях. Сам я курю, но как только мы с тобой поженимся, то обязательно брошу. В тюрьме я не могу бросить курить, потому что здесь все курят. Я хочу, чтобы наши дети росли здоровыми. Если ты куришь, то мы будем бросать вместе. Мы будем поддерживать друг друга.

В пятнадцатом письме Анатолий выражает искреннюю радость, что Вера не курит, не пьет, что у нее нет вредных привычек.

Милая Вера, я очень рад, что мне достанется такое бесценное сокровище, как ты! Я рад, что мать моих будущих детей не курит, и не пьет. Но скажу тебе, что если бы ты и курила, то мне было бы все равно. Я тебя люблю такой, какой ты есть!

Я знаю, что ты станешь мне верной женой и хорошей, заботливой мамой для нашего будущего ребёнка.

Прочитав последнее — двадцатое по счету письмо, в котором Анатолий сообщал, что в июне он выйдет на свободу.

И что тут сказать? Здесь даже не манипуляция, а умелое психокодирование. Заключенный нашел женщину, у которой не сложилась личная жизнь, но которая мечтает о муже и ребенке. И вот, пожалуйста. Цикл писем — и у Веры складывается впечатление, что она любима, что у нее впереди самое светлое будущее, что ее мечты сбудутся. А то, что ее избранник сидел в тюрьме, ее не смущает. Тем более, что он попал туда случайно. Да он просто герой — вступился за честь девушки. И вот, он даже не жалеет о своем сроке.

В воображении Веры Петровны сложился образ честного (он же не отрицает, что сидит в тюрьме), благородного (вступился за незнакомую девушку), работящего (не боится и хочет работать), а еще — очень заботливого и нежного.

Что ж… Отбросив в сторону эмоции, можно сказать, что убитая женщина стала жертвой опытного преступника, который использует доверчивых женщин в своих целях. И этот матерый преступник упоминает, что он «ходил в моря». Значит, морские узлы вязать умеет. То есть он вполне может быть убийцей учительницы. Только вот что у них там произошло? Ведь эпистолярная эпопея заводилась явно не для того, чтобы сразу порешить жертву. Она должна была, скорей всего, по замыслу Дон Жуана, представить и стол, и дом, как говорится. На ней предполагалось долго паразитировать, но что-то помешало. Вообще получается, что этот Анатолий — фигура очень интересная.

Одна беда, что кроме имени, мы так ничего и не узнали. Ну почему Вера Петровна не сохранила конверты? Там бы и имя с фамилией, и адрес тюрьмы. Зацепиться-то не за что. Или…? Что-то такое мелькало.

Я снова полистал письма и в предпоследнем нашел: «А из города имени Всесоюзного старосты ехать не близко». Всесоюзный староста — Михаил Иванович Калинин. Вряд ли Калининград. Скорее всего Калинин или Калининская область. А тамошние зоны мы знаем. Конечно, Анатолиев, откинувшихся с кичи, может оказаться много, но не чрезмерно.