Я умер и переродился шаманом-травокуром - Павел Журба

сердито замахал головой. — Если преступник известен, то его следует как можно быстрее предать суду, даже, если преступник — женщина.

— Даже, если она бывшая любовница начальника?

— Что?

— Ничего, ничего. — инквизитор похлопал младшего коллегу по плечу и скрылся в очереди за пирожками.

Юноша остался стоять посреди залы в гордом одиночестве, никем не понятый и всеми брошенный, и до того ему стало паршиво, что он в тот же день вызнал, где проживает коварная преступница, и собрался самолично её арестовать, не прибегая к помощи с внешней стороны. Для этого он приобрёл у одного немца камуфляж и под покровом ночи проник в лучший постоялый двор города под видом купца.

Минуя охрану, инквизитор пробрался на лестничную клетку и забрался на самый верх самой высокой башни и...

— Магда-а-а-а! — послышалось женское нытьё из-за двери. — Хочу пива!

— Но вам нельзя пива, у вас в животе ребёнок!

Беременная женщина заплакала. Инквизитор подумал, что если какому-то человеку так хочется алкоголя, что он готов зареветь, то у него в жизни произошло что-то очень нехорошее. Из любопытства парень не стал заходить в комнату и приник к дверной щели.

— Магда, ты меня не любишь! — любительница пива повернулась к обидчице пятой точкой и зарылась носом в подушки.

— Госпожа, не расстраивайтесь, — служанка подошла к расстроенной графине и похлопала её по бедру. — У кого-то бывает любовь всей жизни и похуже.

— Он мне не любофь! — вскрикнула ведьма, для серьёзности своих слов ударив по изголовью кровати кулачком. — И вообще, это простая ошибка. Я уверена в этом. Если мы попробуем другие одинаковые заклинания, то сразу заметим разницу. Поняла?

Магда издала выразительное «угу». Даме это не понравилось и, чтобы успокоиться, она потянулась к тарелке с вкусностями.

— Госпожа, ведь это вредит фигуре! — служанка принялась отбирать у расстроенной фурии связку бубликов.

— И пусть! Моё тело — моё дело! — запричитала дама и, лишившись самого дорого — мучного, перевернулась на спину забила ногами и руками по кровати, как недовольный ребёнок.

— Не хочу! Не хочу я его видеть, он идиот и вообще — мелочь пузатая: я с него ростом!

Инквизитору надоело слушать женские бредни, и он ворвался в комнату, впрочем, прикрыв глаза ладошкой ради приличия.

— Женщины, прошу вас одеться и пройти со мной! Вы арестова... — дикая боль пронзила тело юного праведника и сковала все его движения. Он свалился на пол и принялся корчиться в судорогах.

— Магда, унеси его отсюда и возьми в буфете сыра.

Служанка вздохнула и принялась исполнять просьбу хозяйки: стянув бедного юношу на первый этаж, она отдала его в руки усатого кучера и ушла по делам.

— Что, негодник, небось, подглядывал? — новый слуга Авдеевой хмыкнул. — Ну, пошли что ли...

Мальчишка попытался пригрозить смерду своим высоким положением, но не смог вымолвить ни слова. Его отнесли на задний двор и выкинули в грязь. Там же валялось ещё четверо таких же молодчиков.

— Уже пятый за сегодня, — мужчина утёр лоб и отправился обратно в конюшню...

***

На выходе из крепости меня встретил Фикус: демон сидел за козлами обгоревшей кареты, с повязкой на лбу, и курил мой косяк.

— И куда ты пропал, урод? — я залез в экипаж без крыши и разлёгся на подушках.

Слава богам, на небе не было и намёка на дождь: по голубому своду лишь изредка проплывали кустистые облачка, радуя глаз своим пушистым видом.

— Мне нельзя в тюрьму. У меня бронхит. — негодник шутливо закашлял. — И вообще, как так вышло, что непобедимый император отправился за каким-то там смердом-инквизитором?

— После драки у меня иссякли все силы, и я решил перегруппироваться. Это не поражение, — я легкомысленно махнул рукой. — Так, сыграли в ничью...

Мы въехали в городской центр. Завидев нашу карету, проходящие мимо люди зачем-то снимали головные уборы или учтиво кланялись, а те, кто издалека был похож на аристократов, с любопытством щурили глаза.

— Как дела в мире, Фикус? Ты сделал всё, о чём я тебя просил?

— Если ты о том, что мне надо было договориться с Сарио Ватичелли о вкладе в его дрянной банк, то... Нет, не сделал. С тех пор, как ты разгромил усадьбу Разумовского, твой кредит доверия сильно упал. В городе только и говорят, что о каком-то там сумасбродном богаче Гергане, ранившем магистра.

— С тех пор? Это было только вчера!

— Если посудить, это было сегодня... Просто о плохих вещах всегда говорят в прошедшем времени, чтобы отложить их как можно дальше.

— Проклятье! — я стукнул по вышитой серебром подушке и достал из сумки косяк. — Эта дура испортила мне всё веселье. Ну, ничего, ты ведь уже купил снаряжение?

— Всё по списку. Верёвки, маски, отмычки, одежда... Только вот, есть одна проблема.

— Какая?

— Лоренц Гелен. Не нравится он мне. — демон передёрнул плечами. — Я не могу рассмотреть ни его мыслей, ни его прошлого, ни его способностей. Поначалу я думал, что это хорошие побрякушки, какими торгуют по сто рублей за штуку, скрывают его сущность, но вчера оказалось, что никаких амулетов при нём нет.

— Мне этот хлыщ тоже не нравится: он знает мою фамилию и, похоже, весьма сведущ в призывах... И именно поэтому мы ограбим именно Разумовского. А после перевернём всё вверх дном. Я узнаю правду.

— А если окажется, что эта правда ужасна?

— Что может быть ужасней, чем этот мирок?

Демон усмехнулся. Мы подъезжали к постоялому двору... Девушка выронила баулы с пивом и побежала в здание.

— Стой, сволочь! Стрелять буду! — я выпорхнул из кареты и рванул за беглянкой.

Демон стыдливо съёжился и пискнул вдогонку: «Ладно, я соврал: комнату снимали Чёрный Богдан и Микола!». Мне от этой информации было ни горячо, ни холодно: факт остаётся фактом — мои подчинённые опять не справились с задачей и как по волшебству выбрали место, где проживала самая ненавистная мне женщина.

Я догнал Магду только на четвёртом этаже, у входа в комнату. Там я повалил девушку на пол и связал ей руки магическим шнурком.

— Пусти, изверг, у женщин есть права!

— А вот и нет! - я заклеил рот подлой прислужницы дьявола заклинанием и резко распахнул дверь в комнату.

В помещении стоял запах женских духов, мыла и фруктов.