Арзюри. Книга 2. Данк - Юнта Вереск

Потом они до утра сидели и говорили о чем угодно, только не о суде и не о будущем житье. Вадим полночи объяснял свою новую идею с куполом, рассказывал, чем он отличается от речного. На рассвете все трое забрались в палатку, и уснули. Ближе к вечеру приготовили ужин, поели. А потом, сказав друг другу очень много и, в то же время, слишком мало, распрощались. Баффу и Телигу нужно было возвращаться в лагерь.

* * *

Слова о том, что друзья здесь соорудили схрон, Вадим понял лишь на следующий день, обнаружив неподалеку еще одну выемку в скале — глубже, чем та, в которой была разбита палатка. Туда были уложены припасы продовольствия, а также три коробки с разными полезными мелочами. Он обнаружил в них даже пакетики быстрорастворимых супов — невероятная редкость на Арзюри; их доставляли с Земли и выдавали только группам, которые уходили в разведку на несколько суток.

Самое поразительное, что в одной из коробок с продовольствием, Вадим нашел банку красной икры. Вероятно ту самую, что он вручил Баффу за победу в теннисном турнире. Это был даже не королевский подарок. Переоценить такое было невозможно. Вадим прожил здесь всего полгода, а Бафф — уже больше двух лет. И такой деликатес должен был бы оставить на какой-нибудь уж очень торжественный праздник. Невероятно. Ведь они с Баффом даже не были друзьями. Кроме работы их ничто не связывало. Да, Вадим уважал его как отличного работника и организатора. Во время строительства Аквадома, он был уверен, что там, где работает бригада Баффа, все будет отлично. Поэтому он и выбрал именно его для руководства строительством озерного купола. Но дружеских отношений между ними не возникало. Они не сидели вместе у костра, не пели песен, не вели задушевных бесед на берегу реки. То есть их ничто не связывало кроме работы. И вдруг такой подарок!

Вадим твердо решил, что постарается сохранить эту банку. И вручит ее Баффу, когда все уладится. Почему-то только сейчас он понял, что все будет хорошо: люди разберутся и вернут ему честное имя. Нужно лишь подождать. После того как вернется Химик или его прототип, он сможет что-то предпринять. Телиг об этом позаботится. Если же ничего не получится, то можно подождать возвращения Сорова — тот сумеет разобраться. Правда ждать придется несколько месяцев. Наверное с этим расчетом и делался схрон с припасами — одному человеку их хватит на полгода, не меньше. А ведь можно еще добывать пропитание самостоятельно, оставив припасы лишь на период ненастья.

Хорошо, что Противостояние только что закончилось. Вадим не смог бы пережить его в одиночку, без укрытия. Теперь у изгнанника есть в запасе полгода. Что-нибудь придумает.

Глава 16. Странный призыв о помощи

На суде Вадим узнал, что Магда ушла на плоте, но в тот момент мысли его были заняты другим. Теперь, оставшись один на один со своими мыслями, Вадим все чаще вспоминал о ней. Их отношения были очень странными. Слонолань, как назвал ее про себя он в первый же день, почему-то волновала его. И ее фигура была здесь ни при чем. Ему нравились ее командирские замашки и смущала ее ранимость. Видимо характер Магды был под стать фигуре. Из всех женщин колонии, да и земных знакомых, он выделил ее особо. Если в суете лагерной жизни задумываться об этом ему было некогда, то теперь она почему-то вспоминалась ему все чаще.

Он не знал, да и не мог знать, что Магда отправилась на плоте вместе с Марком, одним из костровых, которому он передал свои навыки обращения с огнем.

Неожиданный танец с Вадимом после проводов плота в Ущелье взволновал ее, а сцепившиеся ремешки обуви, смутили и напугали — неужели вообще все на свете будет всегда стоять между ними? В растрепанных чувствах Магда металась по лагерю, а потом забрела к палатке лентяя Говарда. И там услышала все, что обсуждалось.

Всю ночь она подслушивала и подсматривала. Ей хотелось пойти, разбудить Вадима и вытурить его подальше от лагеря, но она понимала, что этим лишь убьет его. Бежать было некуда. Но и оставаться ему здесь представлялось ей невероятно опасным.Эти же мысли одолевали и Марка, ставшего свидетелем обыска в палатке Вадима и встревоженного складывающейся ситуацией.

И когда они вдруг встретились, тревога каждого за судьбу архитектора вдруг выплеснулась наружу. Почти не сговариваясь, понимая друг друга по нервным междометиям, они вдруг решили, что нужно срочно догнать плот и вернуть в лагерь Сорова — единственного человека, который бы мог вытащить Вадима из этой дурацкой ситуации.

На причале был малый плот, недавно привезенный на буксире из Мертвого леса. Покидав на него несколько дымилок, смесь для борьбы с водорослями и растениями, несколько одеял и пластиковые бутылки с водой, двое идиотов среди бела дня оттолкнули плот от берега и, работая шестами, поспешили вниз по реке.

Далеко они не уплыли — началась атака водорослей. Надо было спасать плот, а, заодно, и свои жизни. Через пару километров стало ясно, что с задачей им не справиться. Магда и Марк выбрали песчаный отрезок берега, и причалили. Втянули плот, перевернули его и обработали дымилками.

Только теперь до них дошло, что они не захватили еды. Пережить этот день оказалось очень непросто. Спасла их разве что крайняя усталость — всю ночь они сначала веселились, потом подслушивали, потом волновались. Затем полдня боролись с водорослями. Наконец, смогли уснуть, но без конца просыпались. Даже уронили щит против солнца и пришлось устанавливать его снова. Начала заканчиваться вода для питья — что им 5 маленьких бутылочек на двоих в такую жару! На плоте нашелся котелок, но вскипятить воду было невозможно без дров, но сухой валежник можно было набрать лишь после заката.

— Давай напишем записку, засунем в бутылку и бросим ее в реку — может быть она доплывет до большого плота раньше нас? — предложил Марк.

Магда согласилась. Только вот ни бумаги, ни ручки на плоту не было. Но нашлась подводка для глаз. Чем не карандаш? Теперь бы еще главную «письменную принадлежность» раздобыть.

— А если с дерева сорвать лист и написать на нем?

Дерево росло метрах в пятидесяти от них, окруженное ковром кобринок. Путешественники достали дымилку и вскоре кобринки уснули. Теперь надо как-то сорвать лист — дерево не