Величие империи (СИ) - Старый Денис

Здесь я обещал ему простор, финансирование, полёт фантазии. Хочет, наконец, закрыть свой гештальт и построить комплекс зданий, что спроектировал еще при Петре Великом? Да пожалуйста. Пусть даже и называет так же: Александро-Невский монастырь. Правда тут нет Невы и думать о монастырях рано. Но все же, как будет угодно. Два года смотрю на результат, если нравиться, то даже не вмешиваюсь в работу творцов.

— Все сие осмыслить нужно. На словах, так рай земной, не иначе, — сказал за всех Волынский.

— Тогда за работу. И я благодарен вам, мужественным сынам своего Отечества, что решились, не убоялись, — сказал я.

Да, опасно сюда ехать. Особенно с побережья Финского залива должно казаться, что в Крыму все еще продолжается война. Вот только прибывающие люди не из робкого десятка. Было бы иначе, так не затеяли бы заговор против Анны Иоанновны. Проиграли, конечно, но смелость будь какую проявили.

— Я только лишь, господа, ограждаю вас от романтических фантазий, что вы способны создать некий идеальный справедливый мир, — обращался я на совещании уже ко всем прибывшим. — И прежде всего нужно начать с Севастополя. Сперва все необходимое: порт, склады, казармы, фортеции. Ну а после что угодно. Создавайте прекрасное.

Безусловно, откладывать в долгий ящик строительство этого города и порта, если уже поступила часть финансирования и даже есть команда строителей и архитекторов, нельзя.

Более того, на последнем заседании Государственного совета, где я присутствовал, поднимался вопрос о необходимости ускоренного строительства Черноморского флота. Да, из сырого дерева, но это крайняя необходимость, чтобы иметь хоть сколько-нибудь кораблей и защищать уже русские порты в Крыму.

Придется повторять фокус Потемкина из иной реальности. Но иначе нельзя. Победим османов, или заключим с ними прочный мир. Вот тогда и можно и лес сушить, и более грамотно подходить к постройке флота.

— Когда вы утвердите план строительства города и порта, а также Севастопольского дворца, генерал-губернатор? — деловито спросил Петр Михайлович Еропкин.

— К великому сожалению, не располагаю достаточным временем. Придётся вам посыльными прислать план, если он будет готов в ближайший месяц, на что я рассчитываю. Буду в Виннице, — отвечал я. — Но утверждать буду только лишь портовые здания, казармы, фортеции. Иное хотел бы увидеть неожиданно и поразиться вашим гением.

Архитектор, этот один из образованнейших людей Российской империи, согласительно кивнул.

Не было у них выбора, где служить своему Отечеству. Некоторые шаги я смог предпринять, чтобы их не принимали в обществе. Ведь как-никак — я формально глава Тайной канцелярии. Или не формально, все же своих людей я оставил, так сказать «на хозяйстве». И теперь все общество ждет, когда я начну головы рубить. А я все разочаровываю. Но не спешат люди подвергать мое право карать сомнению.

Да уж, получается, что наш пострел, то ест я, везде поспел. Везде я. Но пропускать хотя бы начало весенней кампании Русско-турецкой войны, и участвовать в первых сражениях с Османской империей я не мог себе позволить.

Конечно, буду принимать еженедельные доклады о том, что происходит в Петербурге. Но был почти уверен в том, что на время политическая обстановка там стабилизировалась. Если и ждать от кого-то выпадов, то это должен быть Остерман. И не сейчас. Пока что он будет пробовать всюду продавливать свою повестку. И если она будет противоречить моим начинаниям… Не хотелось бы.

Да и в целом, в Петербурге остаются мои люди, которые, если что, то обязательно сообщат о проблемах, ну а я уже быстро прискочу. Если конечно не подставлю своим отъездом русскую армию.

Смущала лишь обстановка со Швецией. Но и здесь были свои, как мне кажется, весьма логичные и последовательные выводы. Нам выгодна заморозка войны. Пока шведы не могут ничего толкового предпринять, особенно когда в строй войдут купленные мной за деньги Фонда, пусть и устаревшие, но всё-таки боевые корабли.

Ну и с наших верфей должны выйти в скором времени ещё два линейных корабля и три фрегата. Если к этому прибавить Архангельскую эскадру, которую, так или иначе, но необходимо выводить в Балтийское море, то шведский и русский флоты оказываются в паритете.

А еще, при успешной Турецкой компании мы можем очень удачно разыгрывать свои карты. Например, можно намекнуть Дании, что Россия может встать на сторону Гольштинии в ее споре за Шлезвиг. Там, в Гольштинии, как-никак, родственничек, внук Петра, растет. Ну если мой приказ об отмене акции по Карлу Петеру Ульриху, ставшему в иной реальности Петром III, достиг Ивана Кашина.

— Я настаиваю, господа, чтобы вы вели себя крайне осторожно и в меньшей степени заигрывали с местными элитами. Пока мы их не приручим есть с нашей руки, пока не будет совместных предприятий и не будет зависимости от России, они всё ещё могут показывать враждебность, — наставлял я свою команду. — Не приведи Господь, если русская армия проиграет хоть в одном сражении, и вовсе поезжайте на Перекоп. Тогда местные могут совершить глупость. И дайте армии за эту глупость их наказать.

Можно сказать, что я был даже в какой-то степени окрылён. Уж не знаю, насколько были профессионалами те люди, которые помогали в иной реальности Григорию Потёмкину отстраивать Крым и Новороссию, но моя команда подобралась что надо. Не без червоточинки, конечно, но и это мы оговаривали.

— Артемий Петрович, всё своё имущество, которое я имею в Крыму, — всем этим вы вправе распоряжаться по своему усмотрению. Но, не извольте гневаться, а я напомню про наш разговор, — сказал я напоследок Волынскому.

Да, мы с ним поговорили насчёт воровства. Причём я прекрасно понимал, что этому человеку мало сказать, чтобы он не прикарманивал то, что ему не принадлежит.

Поэтому предложил выстраивать такую систему, при которой он может зарабатывать немалое количество денег и даже легально. Если приумножить то, что сейчас уже имеется, то двадцать процентов от прибыли, а это очень немало, может вполне официально, не скрывая ничего ни от кого, оставлять себе. Остальное же вкладывать в развитие. В Казанской губернии у него получилось. В этот раз мотивации наверняка больше, как и поддержки.

— На сим, господа, предлагаю закончить с делами и отобедать. Блюда у нас будут местные, вам к ним привыкать, — сказал я. — Да и Новый год же только вчера был. А мы все о делах.

Впрочем, не знаю, насколько можно считать местным блюдом долму, особенно ту, которую будет готовить повар-армянин, или он же приготовит ещё и плов, правда, из риса и приправ, которые я собрал в немалом количестве в Хиве.

Кстати, рис и просто огромное количество приправ в Хивинском ханстве составили немалую статью расходов. Но теперь я уверен, что петербургские и московские рестораны, которые всё ещё частично принадлежат мне, смогут изрядно удивить гурманов.

На следующий день я проработал с документами, пока все мои люди готовились к отъезду. Нужно было подбить все дела, еще раз осмыслить произошедшее в Крыму, и отправляться.

Было о чем подумать. Ведь я вступил в наследство. Поверенный деда, который и показывал мне завещание, прибыл в Крым и лично сопровождал меня, показывая и рассказывая, что к чему. Все записывали, фиксировали, собирали, а порой так и «на коленке» делали документы. В Крыму с этим так же не важно, или даже сильно хуже, чем в остальной России. Хотя, казалось, куда еще. Но нет предела «совершенству» разгильдяйства.

Я не знаю, где набрал столько серебра и золота мой родственник, предполагаю, что он изрядно опустошил кладовые своих соперников во время Крымской кампании российской армии. Но факт — я миллионер.

И нет, эти деньги мои только лишь до поры до времени, и я, действительно, не отказался от своей идеи вкладывать в Крым, а потом и в Новороссию большие средства. Эти места могут и станут жемчужиной Российской империи. И со временем вернуть мне вложения со сторицей.

Более того, приказчику и другу деда, Девлету, тому самому приказчику, я уже дал распоряжения, чтобы он отправил людей даже в Италию, но обязательно купил хорошие сорта винограда. Вот хочется мне стать ещё и виноделом.