Барон фон дер Зайцев 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Вот. Сейчас же зима.

Иоганн пошёл Отто искать. Тот как обычно… и плевать ему на всех, у всех теперь рукомойники к стене прибиты, и бочка в полном его распоряжении, как всегда, шумно умывался управляющий и сморкался в бочку. Стабильность — это здорово.

— Отто, мы хотели отчерпать яму или лёд теперь вырубить, как зима настанет, посмотри вокруг — зима. Сейчас что не так?

— Нет желающих. Я обошёл народ ещё три дня назад.

— Нда, плохо ещё мы воспитываем нашу молодёжь… Хрен с ним. Ещё раз обойди, два шиллинга даю… Да, фиг с ним, аттракцион невиданной щедрости! Дай им шесть шиллингов!!! Половину серебряной марки. Кто лёд вырубит и увезёт это на то поле, где мы перебранную яровую пшеницу сеять будем весной, тому шесть шиллингов. Половину марки!

Событие пятьдесят седьмое

Мстя?

Война, как думал Иоганн, всех с ритма сбила. Так почти и произошло. Его точно сбила и всех обитателей замка, и всех новиков. Крестьян? Крестьян чуть сбила. Им рыцарей хоронить, им коней разделывать, шкуры снимать и Гюнтеру — кожевеннику из Кеммерна их тащить, крестьянкам от крови рыцарские одёжки отстирывать и дыры на них зашивать. Отто потом всё это сортировать. Решили, что похуже народу раздать, а хорошие одёжки новикам. Трофеи — это святое. Пусть парни по Русскому селу в хороших заморских коттах щеголяют. А под ней камиза алая. И гоголем этак выступают в рыцарских сапогах остроносых. Фу-ты — ну-ты!

Естественно, и про Старого зайца и его ребят не забудут. Среди дохлых литвинов большая часть, как раз — это их работа.

Всех война из колеи выбила. Всех, только не Герду и её тимуровцев, те тупо не заметили этого великого события. Они работали в отличие от лодырей родителей. Все при деле. Часть мыло варит, часть зерно перебирает. С пшеницей уже покончили. Со всей и яровой, и озимой. И, как и опасался Иоганн, заражённых зерен набралось всего чуть больше половины ласта. Ласт — это где-то между 1250 — 1300 кило. Барончик мешок с мукой поворочал. В нем килограмм шестьдесят. Получается, в ласте должно быть двадцать два примерно мешка зерна или муки. У них набралось семнадцать и последний не полный. При этом Отто Хольте пришлось у родителей пацанов заражённую пшеницу выкупать после того, как пацанам Иоганн за переборку заплатил. Они же вырастили⁈ То, что он их от смерти спасает или от выкидыша какого — это не считается. Не отдавать же пшеничку даром. Тут вам не социализм. Тут демократия.

Теперь уже и переборка ржи подходит к концу. Здесь будет больше двух ластов. Один уже есть. Так Отто и предсказывал, когда Иоганн ему кусок своего плана рассказал. Про месть-то нет, конечно, парень управляющему не говорил, просто про борьбу со спорыньёй. Ржи садят в два раза больше, и в ней чёрных зёрен больше. При этом гораздо больше. Так, что если там в районе тонны получилось заражённых зёрен, то ржи и за четыре выйдет. И ведь всю эту отраву люди ели. А следом ещё овес с ячменём. Там соизмеримые почти с рожью объёмы. Плохо, что нельзя их все смешать и в муку превратить. Что-то про хлеб из ячменя Иоганн не слышал. Вообще, кроме перловой каши куда этот злак используют? Пиво варят? Придётся просто сжечь заражённые зёрна. Или тоже переработать в муку и купцам заморским продать. Английским например… А вот дешёвая ржаная мука, налетай. Только для вас и берегли, сер.

На пробу размололи перебранную пшеницу. Зёрна-то снаружи совершенно чёрными были, и Иоганн даже скуксился, что не выйдет у него ничего. Пропала отличная идея для мсти. Не будет аббатиса есть пирожки из чёрной муки. Но на удивление, когда зерно заражённое — целый мешок смололи и превратили в муку, да потом пока ещё немного нормального зерна смололи, чтобы «промыть» жернова, то мука получилась практически белой. Есть точечки чёрные, но они муку серой и тёмной сильно не сделали. Нормальная пшеничная мука.

Возник вопрос. Пути два. Раз не хватает зерна пшеницы, то его можно и купить. Пройтись по окрестным дорфам во все стороны… ну, кроме юга, где восстание ещё в самом разгаре, и купить пшеницу, а потом отдать её тем же пацаном на переборку, а полученные семена перебрать, крупные зёрна выбрать и отдать Хольте, а мелкие и поломанные всякие пустить на муку для пирожков и хлеба, что бабка Лукерья печёт, да же не для себя, а пусть Герда тёплым белым хлебом детвору балует. Воспоминание потом на всю жизнь… Нормальный ход. Второй путь простой и совершенно незатратный. Добрать до необходимого количества обычным зерном и отдать Преподобной матери Елизавете часть долга мукой, а часть зерном. Она муки вообще не требовала, ей зерно нужно было. Так ничего, это вам преподобная матушка бонус. Пользуйтесь на здоровье, Бога за нас молите.

Не. Дед Ивана Фёдоровича регулярно парню говорил, когда тот лёгких путей искал.

— Не хлыздь, Ваньша. Привыкнешь хлыздить и всю жизнь загубишь.

Сейчас сказать некому.

— Не хлыздь, Ваньша! — сам себе сказал.

— Чего? — Отто оглядел мешки с мукой, приготовленные в дар женскому монастырю имени святой Марии Магдалины, — Богоугодное дело.

— Точно. Я обещал Преподобной матери Елизавете побольше. Давай-ка, хер Отто, организуй вояж по окрестным дорфам. Нужно купить несколько возов пшеницы. Деньги я выделю. Сам говоришь — дело богоугодное. Зачтётся. — И про себя. — Конечно же зачтётся уничтожение людей именем бога обманывающих и избивающих женщин, обязательно зачтётся. Он же велел око за око требовать.

— Сколько же покупать пшеницы? И какой озимой или яровой? — Хольте бороду подёргал, соображал видимо куда двинуть за покупками.

— Озимую же не посеять. А мы перебирать будем, так что лучше яровую. Нам нужно пять мешков муки… — Иоганн остановился. Дальше математика секретная. Один процент примерно заражённой пшеницы. То есть, нужно пятьсот мешков. В Ласте шестьдесят мешков. Пятьсот на шестьдесят разделить? Девять ластов с запасом хватит.

— Так чего? Сколько?

— Давай купим девять ластов.

— Ласт пшеницы стоит четыре марки, — ого, Иоганн, когда мстю задумывал, если честно, на такое на рассчитывал.

— Я выделю сорок марок, — за всё нужно платить. За обман нужно платить и за мстю, и за прогрессорство тоже платить. Ну, чего уж теперь, нарисуют на одну картину больше. Зерно же не на выброс. Большинство в замке останется. Ребятам на тёплый хлеб. Пусть у пацанов будут светлые воспоминания, — Езжай, хер, Отто. Деньги я дам.

Глава 20

Событие пятьдесят восьмое

Двор вымер. Не двор французского короля. Хотя там в Европах может уже вовсю «Черная смерть» гуляет. Оспа гуляет. Мрут. И французы мрут. Но им за дело это. Не, двор замка вымер. Никто не бренчит железом, не орёт на новиков, и даже Старый заяц не кричит на своих. Он с одним из арбалетчиков и обозом, что снарядил Отто за зерном в Пиньки и ближайшие дорфы, двинул в Ригу. Ему нужно архиепископу доложить про очередную бойню, про убитых арбалетчиков, и попросить на замен парочку «кого им не гоже». А чего, ему же скучно в маленьком замке, делать нечего, пусть учит дебилов и молодёжь. Литвины? Это случайно. Три раза? Три раза случайно. Не хочешь, не бери. Безруких есть несколько. Нада?!! Ладно, хер архиепископ, понял, не надо безруких, осознал, лучше дебилов.

Двор без брякания железа и галдежа новиков кажется огромным и пустым. Вчера ещё жизнь била ключом. Пятеро крестьян из Кеммерна позарились на половину марки серебряной и пришли с одним ломиком и двумя мотыгами колоть лёд в отхожей яме. На удобрения его пущать. Превращать отходы в доходы, как пелось в одной песне перестроечной. И несмотря на недостаток инструмента получилось у них это быстро. Оказалось, что яма мелкая совсем. Даже метра нет.

— Горбачёв говорил, что углубить надо и расширить, — оглядывая вычищенную яму, поделился опытом Иван Фёдорович с управляющим.

— Кто есть Горбайчьёв? — Отто в последнее время вместе с фон Боком русский учит. Ну, так себе пока успехи.