Заворг. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

Приморской филармонии, арендованной мной. Выступил и получил хорошие деньги не по ставке тридцать семь рублей за выступление, а пятьдесят. При заявленной трёхрублёвой цене не билет и заполненном зале с тысячью двумястами мест, мы могли себе позволить заплатить восьми музыкантам и трём их коллегам: звукооператору, администратору (дяде Саше) и бухгалтеру (тёте Кате) такие деньги. «Синяя Птица» выступала два дня, давая по три концерта, а посему заработала неплохие официальные деньги.

Мы заработали немного, отдав половину оставшихся от расчёта с артистами денег за аренду, но ведь это было только начало нашей концертной деятельности, прибыль с которой, между прочим, облагалась налогом до сорока пяти процентов. А на больших площадках и семьдесят. А тут «Дворец культуры моряков» получал деньги не за концерт, а за аренду. И «мутить» с билетами не нужно, ведь музыканты требовали больше, чем было положено по закону и организаторы занижали цифру «заполняемости зала».

Дядя Саша Райз, тут же закрутил «шарманку» и к нам стали прилетать более востребованные молодёжью группы: «Машина времени», «Наутилус Помпилиус», «Пикник», «ДДТ», «Кино», которая выступала вместе с «Аквариумом» и «Алисой в нашем цирке, где оба концертных дня все две тысячи четыреста мест были заполнены.

Мы мало зарабатывали на этих концертах, но мы заманивали музыкантов, скармливая им сладкую приманку и готовясь к «сенокосу» в весенне-летний период на стадионе «Динамо», с которым я уже вёл переговоры, уточняя расписание игр и других спортивных мероприятий. Там, при общем десятитысячном количестве мест, и ожидании пятидесяти процентного заполнения, доходы ожидались побольше.

Однако, для того, чтобы, кхэ-кхэ, «не ждать милости от природы», а именно, не утруждать музыкантов транспортировкой громоздкого звукового и музыкального оборудования, нам нужно было иметь своё. Да и о создании своей музыкальной группе мы то есть я) задумались.

Молодёжный центр не открывал валютный счёт, а совершил бартерную сделку с японцами, обменяв некоторое количество фарша «сурими» на необходимые нам товары. Я просто позвонил «своему» автодилеру и предложил заработать. А потом пришёл с этой идеей в партком.

Гаврилов некоторое время морщил лоб и чесал затылок, приговаривая свою излюбленную фразу: «Ёлочки зелёные», а потом, махнув рукой, приглашая следовать, за ним, пошёл к Никитенко. К моему удивлению и, особенно, к удивлению Гаврилова, Никитенко, почитав обоснование и предложение, быстро подмахнул его и показал нам обоим большой палец правой руки поднятый вверх. Конечно я его понимал. Говорю же, экономия у базы с таким официальным уходом от налогов, была сумасшедшая. Да и сдавать валютную выручку предприятие должно было обязательно. А тут… И овцы, так сказать, и волки, хе-хе… Все были при деле.

- Ну, ты даёшь! – сказал мне тогда Игорь Иванович. – Где хранить-то будешь?

- Арендуем склады, - пожал я плечами.

– А репетировать?

Мои друзья репетировали в бомбоубежище городской больницы номер два, в народе называемой «Тысячекоечной». Я рассчитывал имущество хранить там, однако вдруг вспомнил, что и тут на территории «Диамидовского судоремонтного завода есть бомбоубежище», и довольно приличное.

- Хм! Игорь Иванович, а если задействовать для наших нужд наше бомбоубежище. Мы бы там порядок поддерживали.

- Хм! Бомбоубежище? Хм! Надо с Гражданской обороной согласовать. Они за всё отвечают. Там же противогазы всякие, костюмы химзащиты… Дизель-генератор… Надо переговорить. А идея неплохая. Молодец!

Так мы заимели место для репетиций и хранения ценностей. Правда, Андрей Тостов с Мишкой Галасеевым некоторое время ныли, так как жили в районе «Второй речки», но мне на их нытьё было «накласть». И среди нашего молодёжного контингента музыканты имелись. На вывешенное объявление о конкурсе: «Ало, мы ищем таланты», собралось почти пятьдесят человек, из которых мы двадцать лучших выбрали для выступления на новогоднем «Голубом огоньке», а из пятерых создали вокально-инструментальный ансамбль.

Мои друзья, хоть и хорошо владели гитарами, но были практически бесталанны в отношении созидания своих песен. Они играли чужую музыку на танцплощадках и на большее, в общем-то, не претендовали. Да и петь толком не умели. Я же их «удивил» несколькими «новыми», ещё нигде не звучавшими песнями, взятыми из моей-чужой прошло-будущной памяти.

На вопрос Мишки Галасеева, когда я сначала сыграл и спел, а потом выложил тексты с аккордами: «Где взял?», ответил: «Подарили!». К сожалению я не был настоящим музыкантом. Я просто неплохо играл на гитаре и хорошо пел, поэтому расписать партитуры я не мог. Но для этого имелись они, мои друзья. И они, зная, что ещё никто эти песни не аранжировал, с радостью принялись задело. Особенно Андрей Толстов преуспел в композицировании.

В их команду влился работник БТО «Суппорт» Бастриков Александр, тоже сочиняющий своё и неплохо владеющий бас-гитарой. Нашёлся у друзей и свой ударник. А на клавиши пригласили молодую девчонку из библиотеки. С вокалистом были проблемы. Вернее, без него были проблемы. Кое что Галасеев петь мог, но это кое что не выходило за рамки «Битлов». Пришлось репетировать и на новогоднем концерте петь самому. Можно было бы сделать фонограмму, но нормальной звукозаписывающей техники у нас не было. Однако кое как записать, то, что, худо-бедно, сыграли и спели, мы смогли.

Профком на «наши деньги» организовал отличное мероприятие. Они умели это делать, а руководство оценило качество музыкального материала. Меня лично похвалил Никитенко, когда я в середине «вечера», растянувшегося, естественно, за полночь, исполнил песню «Там за туманами». Он прослезился, а тут я, «под шумок» попросил приобрести «хотя бы четырёх-дорожечную» портастудию «Yamaha MT-44» стоимостью «всего» две тысячи долларов».

- Хоть две, - сказал Никитенко.

Тогда я в перерыве сбегал в кабинет, напечатал запрос на бартер и подсунул начальнику управления, добавив в запрос четыре микрофона «Shure».

- Куйте деньги не отходя от кассы, - подумал я, пряча драгоценную бумагу себе в сейф и снова опечатывая его. В нём точно находились деньги и деньги немалые. И на их кое-кто алчно зарился, подбивая меня на финансовое преступление. Это я о Малышеве Андрее… Никак он не унимался.

- По голове ему настучать, что ли? – думал я. Да-а-а…

* * *

По поводу тех семерых «гавриков», как говорил папа, что я отправил к праотцам, в городе стояла жуткая шумиха около месяца. Трясли всех, кто хоть как-то был знаком с директором. Отца моего тоже опрашивали-допрашивали, интересуясь сделкой с моим авто. Попытались поговорить со мной, но я сказал, что ничего об этом не знаю и что отец мне об этом ничего не говорил. А отец сказал операм, работавшим по отдельному поручению следователя, что сразу сказал директору, что сын машину продаёт грузинам.