Похищенный воин. - Соколова

легонько, потом сильнее, пока, наконец, не впились в них с жадностью замученного жаждой странника, нашедшего спасительный источник. Она вся пылала от страсти. Ее пухлые губы были так соблазнительны и желанны, что просто лишили меня остатков здравого смысла. Сопротивляться красавице было невозможно. Я целовал ее губы, шею, плечи. Оли сняла с меня рубашку и прижалась ко мне большой упругой грудью, прохладной от дождя. Моя рука легла на ее восхитительную округлость, и красавица подалась всем торсом навстречу ей, блаженно прикрыв глаза.

- Я люблю тебя, - шептала она. – Люблю больше всех на свете.

Я склонил лицо к ее белоснежным вершинам, покрывая их поцелуями. Дрожь пробежала по всему телу кентавриссы. Оли прижала мою голову между грудей, каждая из которых была как минимум равной ей по величине.

- Как хорошо! Что это со мной? Я никогда не чувствовала подобного, - срывалось с ее прекрасных губ.

- Что же я делаю! Такого ведь не должно быть! – Молнией пронзило мой мозг. – Нет Оли! – Закричал я, с силой вырвавшись из пылких объятий. – Я не могу так! Так нельзя!

Оставив удивленную и расстроенную Оли на лугу, я удалился прочь. Дождь прекратился, и над горами взошла радуга. Первая радуга за многие годы.

Наш дом был разрушен. Дождь потушил остатки костра. Я вытащил из развалин уцелевшие вещи. К счастью, мой рюкзак остался невредим. Сохранились и медные орудия труда, и оружие. Но спать было негде. Из рудника теперь тек ручей. Найдя кое-какие тряпки посуше я облачился в них, а мокрую одежду развесил сушиться на ветвях. Медленно первая луна поползла по еще светлому небосклону. Оли подошла сзади ко мне и положила руки на плечи. Я чувствовал себя неловко из-за случившегося. Стыд не давал мне повернуться к ней. Стыдно было за то, что я поддался страсти, и за то, что отверг Оли, причинив ей обиду.

- Прости меня пожалуйста. Я оскорбила тебя. – Тихо произнесла кентаврисса. По голосу Оли было заметно, что она плачет.

- Ну что ты Оли! – Обернувшись я сжал ее ладони. – Ты меня ничем не оскорбила. Просто…

- Я не должна была без разрешения, но мне было так радостно, так весело! Мне захотелось осчастливить и тебя. А вышло, что я тебя обидела. Тебе наверно были противны мои ласки? Я не нравлюсь тебе? Мне бы тоже не понравилось, если бы меня ласкал кто-то мне противный. - По щекам красавицы ручейками струились слезы.

- Не плачь. - Я вытер их своей ладонью. - Мне было совсем не обидно, и не противно. Ты нравишься мне, очень нравишься. Просто, я не могу.

- Это какой-то обет, или табу? – Спросила Оли шмыгая носом.

- Да. Это Обет. – Тихо ответил я.

Мы стояли, держа друг друга за руки и молчали. Оли успокоилась, и больше не плакала.

- Надо искать ночлег, - Наконец сказала она вздохнув.

- Но где? В пещере сыро.

- Можно отправиться в долину и спать прямо на лугу. Там теплее, чем в горах.

Мы спустились вниз. Все луга покрылись шелковистой зеленой травкой и цветами, похожими на крокусы или тюльпаны. Красными, белыми, розовыми коврами из цветов обернулись все деревья. Пьянящий аромат витал над долиной, превратившейся в огромный цветник. Выбрав с огромной зонтичной кроной дерево, я расположился под ним.

- Там же сыро. - Сказала кентаврисса.

- Везде сыро. Здесь терпимо еще. – Ответил я.

- Ты простудишься, или замерзнешь. – Возразила Оли. - Ложись ко мне на спину, а я буду спать стоя. Я уже высохла. На моей спине тебе будет тепло и мягко. Если ты конечно, все еще не злишься? Обещаю держать себя в руках.

Не желая более расстраивать Оли, я лег на ее широкую «конскую» спину, положив голову на круп как на подушку, а ноги свесив по бокам.

- Не свалюсь ночью?

Прогнувшись в верхней пояснице,