Трущобы империй - Василий Сергеевич Панфилов

– Взрослых ниггеров тоже громили, – не согласился Аластор, через детскую агентуру которого они и получили новости, – черномазых сейчас крепко не любят. Настроения такие… дескать, если хотите свободы для негров, так идите и воюйте за это сами.

– Ну да, – ёрнически хмыкнул попаданец, – перестарались республиканцы. Если поначалу давили на якобы незаконное отделение Юга, то позже всем стало ясно, что война произошла исключительно из-за экономических проблем.

– Не всем, – перебил один из сержантов ИРА, работающий парикмахером, – среди дамочек из среднего класса полно дурищь, которые любую ерунду на веру принимают, лишь бы в упаковку красивую завернуть. А они вроде бы и дурищи… но в комитетах всяческих заседают, на мозги мужьям, отцам и сыновьям капают. Ну и этим джентльменам удобно притворяться, что война вроде как за праведные идеалы идёт.

– Верно, – подтвердил Алекс, зло засмеявшись, – только вот перестарались малость. Настроения сейчас такие… Парни, а что если мы поднимем лозунг Пусть воюют те, кому война нужна? Погодите… и так расписать, что раз республиканцы ратуют за освобождение негров, то пусть собирают негритянские полки, да идут туда офицерами.

– Таких полков до хрена, – скривил губы Патрик, – толку – то от них…

– Да ясно, что никакого[96], – согласился попаданец, – но поторговаться-то можно будет? Начнём с этого, а закончим требованием особого налога… или добровольного пожертвования, это как оформят… со стороны республиканцев в пользу солдатских семей. Причём будем упирать на то, чтобы таким налогом облагали только средний класс и выше. Особенно если кто из мужчин в армии не служит.

– Не прокатит, – вздохнул прагматичный Фред.

– Конечно не прокатит, – Алекс ядовито улыбнулся, дёрнув уголком рта, – зато лозунг-то какой!? Сколько у нас сторонников сразу появится… не только среди ирландцев, но и в армии, среди бедняков вообще. Покажем, что ИРА пусть и ирландская армия, но заботится о бедняках вообще и стоит на позициях справедливости.

– Грязновато.

Попаданец посмотрел на Аластора, сидевшего с нечитаемым лицом и кивнул.

– Конечно, это же политика.

– А я согласен, – Патрик звучно хлопнул ладонью по столу, привлекая внимание, – грязновато, да… и что?! Все мы знаем, что политика является грязным делом, и все понимаем, что предложение Фокадана чисто популистское. Но ведь красиво же! Такое требование запомнится, в историю войдёт. А главное… понятно, что такое требование никак не выполнят, но вот на какие-то уступки… это весьма вероятно.

– Проси больше, чтобы получить хоть что-то? – Аластор задумался, кусая изнутри щёку, – да, согласен. Извини, Алекс, я сперва о тебе плохо подумал, а сейчас вижу, что предложение правильное. Нельзя бороться за свободу и справедливость и надеяться остаться чистеньким. Нам ещё не раз в говно нырять придётся.

Немного поспорив с формулировками, вожди ИРА согласились с предложением Алекса.

– Только помалкиваем, – Предупредил всех Патрик, чистивший револьвер, – понимаю, что каждый хочет шепнуть пару словечек проверенным дружкам, но не стоит. У тех тоже есть языки и есть дружки, но вот насколько проверенные, уже вопрос.

– Популизм – хрен с ним, – веско добавил Фред, – переживём, если что. Но вот если заранее будет известно, что мы готовы торговаться… вот тогда ничего и не выторгуем. Это объяснять никому не надо?

Объяснения не понадобились, и когда рядовые члены ИРА начали с утра подтягиваться к штабу, командный состав уже имел подготовленную стратегию и тактику.

Народу собралось много, пришли не только боевики ИРА, но и сочувствующие, которых после вчерашнего марша появилось неожиданно много. Подошли и женщины, которых быстро определили в медсёстры.

– Пострадавшие будут, это к гадалке не ходи, – мрачно заявил попаданец, – так что давайте определим несколько… медпунктов, куда можно будет относить или отводить раненых. Перевязочные материалы заранее подготовить, лекарства какие-то, инструменты. Может, кто из женщин сиделкой работает или работал, медсестрой или акушеркой – пусть помогают, всё лучше, чем ничего.

Опять странные взгляды окружающих, нервирующие Алекса. К худу или к добру, но он резко выделялся своими привычками, высказываниями, предложениями. Ну никак не получалось мимикрировать под местного! Несмотря на все актёрские навыки и месяцы, прожитые в девятнадцатом веке, он регулярно попадал в такие вот ситуации, показывающие его инаковость.

– И пожарные дружины чтоб не в марше участвовали, а наготове стояли, – предложил Алекс, – подозреваю, что работы у них хватит. А если и нет… всё спокойней.

– Можно предложить народу помогать пожарным, – предложил Кейси, – в марше участвовать многие не смогут – кто побоится, кому за детворой приглядывать иль ещё что. А вот так они вроде при деле, да и лишними не будут. Заодно шпану помогут утихомирить, если вдруг разбуяниться кто.

– Дельно, – одобрил попаданец, – никто не возражает?

Народ не возражал, так что быстро определили места базирования медпунктов и пожарных дружин, послав мальчишек оповещать местных жителей – что где будет находиться. Ну и с просьбами о помощи, разумеется.

– Кто чем может, – сказал один из сержантов мальцам, – тут не угадаешь. Кто травы лечебные собирает, у кого носилки дома есть – всё в дело пойдёт. Нам любая помощь пригодится.

Выдвинулись через час, начав марш в центр города. Оружие имеется у многих, но на виду не держат. Хотя сам факт наличия огнестрела вызывает у попаданца определённые опасения. Это там, в двадцать первом веке, хорошо рассуждать о демократии свободных вооружённых людей.

Но одно дело – сам факт его наличия и относительно свободная продажа. А вот когда это разгорячённая толпа, причём многие подогреты алкоголем… Один дурак или провокатор способен стать причиной перестрелки. И пусть шальных пуль Алекс особо не боялся, но вот отвечать потом за стрелков скорее всего придётся – просто как одному из организаторов шествия.

– Многовато посторонних, – процедил идущий рядом Фред с нервной улыбкой, – много чужаков.

– Подсадите, – попросил Кейси и его приподняли над толпой.

– Решаемо, – сказал через минуту телеграфист, – опускайте. Кое-кого я знаю, к остальным через Папашу О'Брайена можно подойти.

Алекс кивнул и поморщился – голова болела от каждого неосторожного движения. Но увы… надо.

– Джимми! – Подозвал он одного из подростков, – сходи до Томаса О'Брайена, да попроси его подойти.

Джимми кивнул и ввинтился в толпу. Через несколько минут подошёл и Папаша О'Брайен, получивший такое прозвище не так давно, как раз благодаря попаданцу.

– Папаша, – чуточку фамильярно, как это принято в рабочей среде, – обратился Алекс к будущему тестю, – извини, что не сам подошёл, но голова раскалывается.

О'Брайен молча кивнул, принимая объяснение и приготовился слушать. Он не один, а с дружиной из родни и ребят из ирландских профсоюзов. Ни много ни мало, а почти сотня человек… сила.

– Чужаки с нами идут, – объяснил Алекс, – такие же работяги,