Ранний старт - Сергей Чернов

начинает переполнять возбуждающее предвкушение. По пути резкими рублеными от переполняющей меня энергии фразами довожу до личного состава план боевых действий. Начинаем исполнять.

Метров за пятьдесят быстро выстраиваемся в боевой порядок. Две шеренги по пять человек, интервал и дистанция полтора метра. Шеренги не в затылок, а со смещением. Бойцы второй линии между двумя соседями в первой.

— Держать интервал! Линию держать! — Всегда приучаю выполнять свои команды, управляемость подразделения одна из главных показателей боевой подготовки. Параллельно объясняю, ибо всяк солдат должен понимать свой манёвр:

— Идеально ровный строй — мощный удар по психике противника. У него создаётся впечатление, что наступает бездушная неумолимая машина, против которой нет шансов… держать линию, сучьи дети! Саня, осади!

Рявкаю напоследок, мне сбоку виднее, когда линия ломается.

— На месте стой, раз-два! — По моей команде подразделение замирает. В двадцати метрах впереди останавливается враг. Насчиталтам четырнадцать человек, средний возраст, пожалуй, чуть постарше моих. Это ничего, чем больше врагов, тем труднее промахнуться.

— Все помнять, что нужно делать? — Обхожу строй, орать сейчас ни к чему. — По команде «Вперёд, марш!» вы должны набрать максимальную скорость. Потом растоптать их.

Поворачиваюсь к враждебным силам, которые так долго нас злобно гнетут.

— Все собрались, ушлёпки?! Ржавый якорь вам в жопу, вонючие ублюдки! — Выражение это использую здесь практически в первый раз. Это мой второй козырь. Центровые немеют от неожиданности, цветистости незнакомого ругательства и того, что применяют к ним, таким замечательным парням. Соответственно, мои ребята лишаются всех сомнений по поводу исхода. По причине беспредельной наглости в моём голосе, что гипнотически вселяет абсолютную уверенность в своих силах.

Слова «брань» и «поле брани» недаром похожи. Поле сражения именно поле брани, на нём сражаются и бранятся. Моё вербальное воздействие переполнено даже не уверенностью в победе, а предвкушением хищника, завидевшего лёгкую и лакомую добычу. Чем больше уверенности у кого-то, тем меньше её у противника.

— Попались, голубчики! — Ухмыляюсь предельно гадко. — Смазка для наших штыков…

Откуда всплыла последняя фраза, сам не понял. Пока центровые ворочают мозгами, причём тут штыки, поворачиваюсь к своим, я уже в стороне, а то затопчут.

— Вбить всех в землю! Пленных не брать! Вперёд, марш!!!

Моё навстропалённое воинство с гиканьем срывается с места. Двадцать метров как раз для разгона, мои бойцы врубаются в ошеломлённую моими речами толпу врагов. Поехали!!!

От первого мощного и массированного удара двоих врагов буквально выносит. Катятся кубарем. Не зря я их учил после разгона подпрыгивать и мощно бить коленом в грудь. Ещё один просто опрокидывается. На автопилоте бью кого-то с краю ногой в бок. Пацанчик скрючивается. Глядь! Это ли не счастье!

— Видели, как дерутся коты? — Спрашиваю заворожённо слушающих меня друзей. Даже Тим с парой приятелей подходят. Так-то старший Ерохин слегка стесняется толпиться с нами, мелкотой, но иногда не выдерживает. У нас всегда интересно.

— Теперь представьте, что дерутся два десятка котов одновременно, — довожу до аудитории степень эпичности сражения.

Мы делаем очень серьёзную заявку на победу, но на стороне центровых сильный фактор больших батальонов. Их оказалось не дюжина, а четырнадцать человек против нас, десятерых. Почти полуторное превосходство. Меня это ни капельки не смущает. В моей первой драке у врага был тройной перевес.

— Круши их в капусту!!! — Бью с прыжка ногой в бок какому-то крепкому перцу, сумевшему оседлать сверху старшего-1, Виталика. Он уже занёс крепкий кулак для добивающего удара, но тут его самого уносит.

На меня налетают сбоку и, сцепившись, мы катимся по дороге, осыпая друг друга ударами. И-э-х! Враг-то не сдаётся! Хорошо-то как!

На дороге бушует вулкан по имени Куча-мала. Время от времени кто-то вылетает оттуда. Чаще центровые, иногда мои. Своего врага, что сбил меня с ног, усмиряю тем же ударом, головой в нос. Сейчас отползает в кювет, волоча за собой кровавые сопли.

— Эй, вы чего тут! — Зычно окликает нас какая-то монументальная баба и замирает с открытым ртом. Кто-то небрежно и грубо бросает в ответ «Пошла в жопу!». Даже не понял, из наших или нет. Скорее наш, мы так говорим, центровые обычно нахер посылают.

Ещё собирается несколько человек, но никто не осмеливается соваться в страшную бушующую битву. Кое-что замечаю. Придётся закругляться. Тем более, потихоньку сражение склоняется в нашу пользу. А я вижу, как издалека бегут ещё трое. Стратегический резерв противника на подходе.

— Хватит с ними играться!!! — Ору с неподдельным возмущением, типа, хватит халявить, давайте уже по-настоящему. — Вбивайте их в землю, не давайте подняться! Ржавый якорь им в жопы с проворотом! Гаси ушлёпков!

Это я выбрасываю на поле боя второй козырь, мощную лексику в стиле Зины. И снова врубаюсь в сечу. Центровые валятся в нарастающем темпе.

Не успевает вражеский резерв вмешаться. К моменту их приближения добиваем скопом последних.

— Лежать всем! Головы не поднимать!

Резервная троица сжимает кулаки, сверкает очами, но на них с нехорошим аппетитом смотрят семеро ещё боеспособных, считая меня.

— Эх! Прямо, как мы фашистов в 45-ом… — умиляется воспоминаниям сухонький дедок и смахивает сентиментальную слезу. Остальные зрители диковато косятся, давешняя баба, которая так и не ушла по предложенному адресу, не выдерживает:

— Окстись, Егорыч! Ты ж не воевал!

— Ну и чо? Зато видел, — на это заявление Егорыча возражений нет. Ему тогда лет десять было, мог видеть. Теоретически.

Мы поднимаем выведенных из строя и с достоинством удаляемся. Ближе к оврагу нас встречают девчонки. Алиска и две подружки. Одна того же возраста, вторая помладше. Принимаются ахать и суетиться. Подорожники, носовые платки, всё идёт в дело. И-эх! Красивые девушки встречают израненных воинов после славной битвы. Нет на свете картины прекраснее!

— Пацаны! Не журитесь! Это не синяки и шишки! Это боевые раны, гордитесь ими! Мы победили! — Мои подбадривания вызывают слегка вялый, но оптимический гвалт. Народ начинает делиться впечатлениями и рассказами о своих подвигах. Ну, там, «а я ему, как дал!», «а я прямо в глаз!» и прочее бы-ды-дыщ.

Кое-как передвигая ноги, всё-таки нам тоже досталось не слабо, преодолеваем овраг. С сожалением от расставания с боевыми соратниками расходимся по домам. Получать люлей от родителей. За разорванные рубахи, испачканные штаны и прочий ущерб. Надеюсь, что хотя бы отцы их поймут.

Мы победили ещё и потому, что всегда учил взаимовыручке. Даже если вас зажали, — говорил я, — не забывайте пнуть или поставить подножку пробегающему мимо врагу. Выручить товарища — приблизить общую победу. И моё командирство и отсутствие такого же у противника сильно сказалось. Прекрасно видел, как мои команды будто включали форсаж, вбрасывали энергию в моих бойцов.

— Вот так всё и