Товарищ "Чума" 9 (СИ) - lanpirot

За тяжёлыми дубовыми вратами, украшенными коваными узорами, нас встретил прохладный полумрак парадного зала. Высоченные потолки, расписанные фресками с сценами охоты, столы из тёмного дерева, уставленные серебряной посудой, и — самое главное — запах. Густой, пряный, манящий аромат жареного мяса, свежего хлеба и терпких ягодных настоев.

— Одним словом — садитесь жрать, пожалуйста! — добавил напоследок Чумаков, вместе с нами подходя к столу.

Длинный дубовый стол ломился от яств: золотистые пироги, дымящиеся миски с щами, маринованные грибы в глиняных горшочках, копчёная рыба и даже — о чудо! — штоф с чем-то мутным и «явно крепким» посредине. Ну и пыльных бутылок с вином, из погреба, найденного Иваном, тоже хватало.

— Ну, раз уж хозяйское гостеприимство выставлено на таком уровне, — Черномор ловко подвинул к себе блюдо с целиком запечённым кабаном, — то и грех отказываться!

Он с хрустом оторвал ногу от кабанчика, которая была размером с его собственную голову и, не церемонясь, впился в неё зубами. Ведьма, сидевшая рядом, лишь укоризненно покачала головой, но её пальцы уже тянулись к грозди винограда, лежащей в серебряной чаше.

— Вот это да! — ошарашенно пробормотал дед Маркей, руки которого сами потянулись к бутылочке горячительного, и даже я не смог сдержать улыбки. — Под такую закуску, да не выпить с устатку? Наливай, Ванька! Всем наливай!

Пока Чумаков разливал умопомрачительно пахнущую настойку по бокалам, я шепнул ему на ухо:

— А Глафира Митрофановна с Акулиной где потерялись? И с лешим всё в порядке?

В общем-то, что с лешим мне всё было понятно — наверное, умотал в леса, осматривать свои новые владения. А вот отсутствие двух моих любимых и родных женщин, одна из которых была беременна моим ребенком, немного напрягало. Хотя, умом я понимал, что ничего страшного с ними на территории поместья произойти не может. Иначе Пескоройка мне бы уже доложила.

— Так это, — так же тихо ответил Ваня, отходя со мной в сторонку, — Глафира Митрофановна как увидела магическую лабораторию твоего немножко мёртвого старичка, так оттуда почти и не выходила! Очень уж её поразило, как там всё устроено! Ну, такой шмон она там взялась наводить, даже меня, боевого офицера-разведчика, припахала! Представляешь?

— А то! — усмехнулся я, представляя, как моя драгоценная разбирает трёхсотлетние «закрутки с волшебными зельями» и упрекает бедного Вольгу Богдановича за общий бардак и плесень в пробирках. — А Акулина?

— Тоже там, — закивал головой Чумаков, — в лаборатории. Чистят, драят, натирают. Я сам насилу вырвался — сказал, что к вашей встрече надо всё подготовить…

— Постой, так им никто не сказал, что я вернулся? — наконец-то начало доходить до меня.

— Э-э-э… Извини, старина, как-то забыл… — виновато произнес Чумаков.

А между тем пиршество набирало обороты. Черномор уже трескал вторую ногу кабана, а дед Маркей, раскрасневшийся от трёх рюмок настойки, что-то горячо доказывал отцу Евлампию.

Ведьма невозмутимо пила вино, но её глаза тревожно блестели — присутствие моего немёртвого дедули, витающий «в воздухе» дух-хранитель, наличие которого она чувствовала своим колдовским чутьём, её слегка напрягало. Она пока не знала, как себя вести и судорожно перебирала модели поведения.

И я всё это легко читал на уровне своих эмпатических способностей, даже не прибегая к ментальному дару. Не откладывая в долгий ящик, я поднялся из-за стола и пошел на выход. Пока не увижу Глашу с Акулиной, мне кусок в голо не полезет. А где находится лаборатория, я прекрасно помнил.

Проходя мимо Вольги Богдановича, восседающего во главе стола, я поинтересовался:

— Откуда такое изобилие, дед? — Я указал на ломящийся от еды стол. — Когда мы с Ваней были у тебя в прошлый раз, с провиантом была настоящая напряжёнка?

— С мясом — так леший расстарался, — ответил Вольга Богданович. — Живности в его новых владениях оказалось видимо-невидимо! А выпивки и в моих погребах, вернее, уже в твоих, — поправился он, — хватает. Ну, а всё остальное — супружница твоя с дочуркой, да Пескоройка приготовили. Ну, и я в меру сил старался…

— Спасибо, дед! — Я приобнял мертвеца одной рукой. — Ты тут пригляди за моими, я в лабораторию…

— Ох, вот я старый дохлый дурак с усохшими мозгами! — выругался князь, хлопнув себя костлявой рукой по лбу. — А про девчушек твоих я и позабыл! Они же без меня оттуда не выйдут! Я сейчас… — Он вскочил на ноги, но я остановил его, усаживая обратно.

— Сам схожу, Вольга Богданович. — Путь до лаборатории был неблизкий, но и гонять по своим надобностям «ветхого» старика-мертвеца тоже не хотелось. — К тому же, и убивать по пути никого не надо. Подустал я как-то от всего этого…

— Только потом мне про всё рассказать не забудь! — потребовал старый князь

Мне опять пришлось возвращаться на кладбище, ведь именно там скрывалась потайная лаборатория рода Перовских. Я долго петлял между могил, украшенных изумительными скульптурами, памятниками и резными надгробиями.

Но, в конце концов, нашёл тот самый невзрачный склеп, верхушку которого украшал приметный знак — символ бесконечности. Распахнув скрипучую и основательно поеденную ржой решетку, я спустился под землю по сырым замшелым ступеням. Массивная плита, перекрывающая вход в лабораторию, при моём приближении мягко и беззвучно открылась — дедуля, похоже, починил её механизм.

Длинный коридор, на этот раз был ярко освещен магическими светильниками. У плиты, перекрывающей дальнейшую дорогу, я остановился. Сейчас, чтобы пройти дальше, мне потребуется оросить кровью каменную чашу, установленную у стены на высоком постаменте. Я снял с пояса охотничий нож, который до сих пор держал при себе, и приготовился порезать запястье. Заодно и потренируюсь раны заращивать без применения печати — только с помощью таланта кровезнатца.

«Не надо резать!» — прошелестел в моей голове бесплотный голос Пескоройки. — Достаточно одной капли!'

«Спасибо, родная!» — поблагодарил я духа-хранителя и, не колеблясь, наколол остриём ножа подушечку указательного пальца. После того, как капля моей крови упала в чашу, проход в магическую лабораторию был открыт.

Глава 18

Когда вторая «зона защиты» была оставлена позади, я, наконец-то, добрался до самой лаборатории. Теперь понятно, почему мои девчонки не смогли самостоятельно прийти на нашу торжественную встречу и последующее застолье — из лаборатории дедули хрен выберешься без сопровождения кого-нибудь из рода Перовских! Дверь во внутренние помещения была приоткрыта. Из-за нее лился теплый желтый свет и доносилось энергичное бряцание стеклянных сосудов.

— Ну, и кто тут у нас скрывает грязные пробирки под столом? — Голос Глафиры Митрофановны звучал так, будто она разговаривала не сама с собой (понятно же, что виновников сего безобразия уже днём с огнём не найти), а с каким-то провинившимся школьником. — Вот, вроде бы, взрослые люди работали, а так всё загадить — это надо постараться!

Я усмехнулся, покачал головой и заглянул внутрь:

— А если я скажу, что уже триста лет никто здесь уборку не делал, у тебя шок не случится?

Глаша вздрогнула и резко обернулась, и её глаза — большие, карие, чуть расширенные от удивления — встретились с моими. В следующее мгновение она уже летела ко мне, забыв про все пробирки и стекляшки.

— Рома! Родненький… Вернулся…

Я поймал её в объятия, ощутив знакомый запах чего-то домашнего, родного, смешанного с пряным запахом трав и… с металлическим запахом свежей крови. Бассейн с гигантской тушей обезьяноподобного Куэридика находился здесь же, неподалёку.

— Ты живой… Живой! — шептала она, прижимаясь ко мне всем телом так крепко, что у меня даже дыхание перехватило.

— Вроде бы живой, — ответно прошептал я ей на ухо. — Но, если ты продолжишь меня так душить, результат может измениться, — пошутил я, немного разряжая обстановку.

— Дурак! — Глафира Митрофановна фыркнула и слегка отстранилась, но её руки продолжали сжимать мои шею, будто она боялась, что я исчезну. — Не шути так больше! — шутливо пригрозила она, но её голос дрогнул.