Мастер Рун. Книга 2 - Артем Сластин

который уже начал черстветь, и куском сала, коря себя за то, что вчера не приготовил еды. Сказывалась моя лень, от которой нужно избавлять, и начал собираться.

Мне нужно было найти место для тренировок, где-нибудь неподалёку от города, но подальше от любопытных глаз и от той суеты, которая царила на улицах Теплого Стана с самого рассвета, потому что здесь люди просыпались рано, да и мельтешить перед глазами такого количества народа было нельзя, нужно быть более незаметным. Что конечно сложно с моей приметной внешностью.

Угу, я провел по волосам, представляя, как выгляжу со стороны. Незаметнее некуда, ладно хоть не обзываются еще. Так что вышел я из своего новообретённого дома не совсем еще довольный собой, даже халявная ночная сотая в прибавке к прогрессу этера не утешила, она капля в море. И первым делом я направился к стене и воротам, надеясь узнать нужное мне прямо там.

У ворот и правда стояла пара стражников, оба в кожаных доспехах, потертых и заплатанных. Один постарше, с седой бородой и усталыми глазами, второй помладше, но с таким же скучающим выражением лица, словно они тут стояли не для того, чтобы охранять город, а чтобы убивать время до конца смены. Я подошёл к старшему, который опирался на копье и жевал что-то, и спросил, стараясь говорить уверенно, но не нагло, потому что стражники не любят наглецов. Уже научен на горьком опыте.

— Доброе утро, уважаемые, пусть Игнис направляет ваши руки в бою. — Слегка поклонился в приветствии и продолжил. — Не подскажете, где тут можно потренироваться? Слышал, за городом есть какое-то место, где народ собирается.

Старший стражник перестал жевать, окинул меня долгим оценивающим взглядом, словно пытался понять, кто я такой и не собираюсь ли я устроить какую-нибудь пакость за городскими стенами, а потом хмыкнул.

— Практиком хочешь стать, парень? Или просто мускулы нарастить, чтобы девкам нравиться?

Я пожал плечами и ответил, стараясь не показывать раздражения.

— Стараюсь. Практиком, в смысле стараюсь стать.

— Ну-ну, — протянул старший, и в его тоне слышалась снисходительность, словно он уже видел сотни таких же, как я, мечтателей, которые приходили с горящими глазами, а уходили с опущенными плечами, поняв, что стать практиком не так-то просто. — Тогда тебе к озерцу. Иди по дороге на север, потом свернёшь направо, где старый дуб с расщепленным стволом, там его сразу увидишь, он огромный, в него, говорят, молния когда-то долбанула. Там поляна. Народ туда ходит, такие же как ты, мечтатели, которые думают, что пару раз камень подымут и сразу этер откроют.

— Спасибо, — сказал я, игнорируя его ехидство, потому что спорить со стражниками это последнее дело, и двинулся в указанном направлении.

Младший стражник крикнул мне вслед:

— Только не утони в озере, а то потом нам тело твоё вытаскивать!

Не оборачиваясь, поднял руку, показывая, что слышал, и зашагал по дороге, которая вела на север, мимо полей, где крестьяне уже работали, сгибаясь над грядками, мимо редких домишек, из труб которых тянулся дымок, и наконец дорога нырнула в лес, где воздух сразу стал свежее.

Шел минут двадцать, может, чуть больше, слушая, как птицы поют в ветвях, как где-то вдалеке стучит дятел, и вот наконец увидел тот самый дуб с расщепленным стволом — действительно огромное дерево, в которое, судя по всему, и правда когда-то ударила молния, потому что ствол был разорван пополам, а обе половины торчали в стороны, словно две гигантские руки, вознесенные к небу. Никогда мне особо пафосные сравнения не нравились, но тут это было действительно к месту, таких деревьев я не видел. Может это и есть железный дуб? А травница наврала, что его корней тут не бывает?

Я свернул направо, как сказал стражник, и через пару минут вышел на поляну, и зрелище, которое открылось передо мной, оказалось неожиданным, потому что я думал, что это будет просто кусок земли, где люди бегают или что-то в этом роде, но на самом деле поляна была обустроена как настоящая тренировочная площадка.

Тут и там валялись камни разного размера, от совсем маленьких, которые можно было поднять одной рукой, до огромных булыжников, которые, наверное, требовали усилий двух человек. У края небольшого озера стояли деревянные столбы, вкопанные в землю и явно предназначенные для отработки ударов или чего-то подобного, а между двумя рядом растущими деревьями была переброшена толстая жердь, похожая на турник.

Рядом виднелась куча бревен, сложенных так, что по ним можно было прыгать или использовать для каких-то других упражнений, и я подумал, что кто-то действительно постарался, чтобы это место было удобным для тренировок.

На поляне уже был один человек, парень примерно моего возраста, может, чуть старше, светловолосый, с загорелой кожей и крепким телосложением, которое говорило о том, что он действительно регулярно тренируется, а не просто прохлаждается. Он как раз поднимал тяжелый камень, килограммов на пятьдесят, не меньше, напрягая все мышцы, лицо его покраснело от усилия, а жилы на шее вздулись, и вот он, с коротким криком, поднял камень над головой, задержал на секунду, а потом с грохотом бросил его на землю, где тот глухо ударился о траву, и парень выдохнул, согнувшись пополам и упёршись руками в колени.

Заметив меня, он выпрямился, вытер пот со лба тыльной стороной ладони и улыбнулся, и улыбка у него была открытая, дружелюбная, без тени подозрительности или недоверия, что сразу располагало.

— Привет, — сказал он, всё ещё тяжело дыша. — Новенький?

— Да, вчера приехал в город, пока останусь тут. — кивнул я, подходя ближе и оглядываясь по поляне. — Корвин Андерс.

— Алекс Дейвик, — представился он, протягивая руку, и я пожал её, почувствовав силу его хватки, которая была крепкой, но не показушной, просто хватка человека, который привык к физическому труду. — Тоже хочешь стать практиком?

— Стараюсь, — повторил я уже знакомую фразу, и Алекс рассмеялся.

— Тогда добро пожаловать, — сказал он, широко разводя руки, словно представляя меня несуществующей публике. — Здесь собираются те, кто думает, что сможет открыть этер, таская камни и бегая вокруг озера. Я тут уже год тренируюсь. Результаты, честно говоря, так себе, но надежда умирает последней, как говорится.

— Целый год? — удивился я, потому что год — это немало. — И как, прогресс есть?

— Медленный, — пожал плечами Алекс, и в его голосе слышалась усталость, но не отчаяние. — Но думаю я что