Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов

— Это было возмещено.

— После того, как мы заблокировали все ваши поставки в южные княжества на полгода.

Мартын Потапович налил себе ещё коньяка:

— Вот именно поэтому нам нужен железный договор. Чтобы история не повторилась. Согласен?

— Согласен. Но учти — если ты попытаешься кинуть меня, как твой род кидал моих предков…

— То же самое касается тебя, Никита. У меня хорошая память. И архивы с интересными документами о махинациях Демидовых за последние сто лет.

— Взаимно.

Они пожали руки — крепко, до хруста, каждый пытаясь продемонстрировать силу. И каждый уже обдумывал, как обойти будущий договор.

Яковлев поднял свой бокал, и хрусталь зазвенел в тишине бильярдной.

— За старых врагов, ставших союзниками.

— И за молодых щенков, которые скоро узнают, что значит вставать на пути у матёрых зубров.

Они выпили, скрепляя союз, который должен был уничтожить Прохора Платонова. В этот момент в камине с громким треском лопнуло полено, и сноп искр взметнулся в дымоход. Один уголёк вылетел на ковёр, оставив прожжённую дыру в фамильном гербе Яковлевых.

— Надо бы каминную решётку поправить, — пробормотал хозяин, затаптывая тлеющий уголь.

Ни один из них не придал значения этой мелочи.

* * *

В главном зале заседаний Академического Совета в Великом Новгороде царило напряжение, густое как утренний туман над Волховом. Магистр Белинский нервно постукивал пальцами по кафедре, поглядывая на массивные часы над входом. До начала дебатов оставалось три минуты.

— Где же этот мерзавец? — прошипел он своему помощнику.

В первых рядах сидела княгиня Разумовская, сохраняя невозмутимое выражение лица, хотя костяшки пальцев побелели от того, как крепко она сжимала подлокотники кресла. Сидящая рядом фрейлина шепнула ей на ухо:

— Он успеет. Должен успеть.

На противоположной стороне зала представители оппозиции уже обменивались довольными улыбками. Магистр Скворцов из Казанской академии наклонился к коллеге:

— Похоже, наш «герой Пограничья» струсил. Технический проигрыш будет позорным концом его амбиций.

В ложе для прессы журналисты готовили заголовки. «Платонов не явился на дебаты», «Трусость или высокомерие?», «Конец реформатора».

Секретарь Совета уже поднялся, готовясь объявить о неявке одной из сторон, когда снаружи донёсся нарастающий гул. Стёкла задрожали от вибрации.

— Что за чертовщина? — воскликнул кто-то.

Гул усилился, превратившись в оглушительный рёв винтов. Через высокие окна все увидели грузовой вертолёт, зависший прямо над площадью перед зданием. Боковая дверь открылась, и оттуда выбросили толстый трос.

По нему, словно это было самым обычным делом, скользил человек в строгом чёрном костюме. Прохор Платонов приземлился на мраморные ступени с кошачьей грацией и махнул рукой пилоту. Вертолёт взмыл вверх, оставляя после себя вихри пыли и изумлённую толпу.

Маркграф провёл ладонью по волосам, укладывая растрепавшиеся пряди, поправил узел галстука и лацканы пиджака. Каждое движение было неспешным, демонстративно спокойным — человек, только что спустившийся с небес на глазах у сотен людей, приводил себя в порядок так, словно вышел из машины.

Толпа на площади расступилась, образуя живой коридор. Кто-то доставал магофоны, снимая происходящее, кто-то просто стоял с открытым ртом. Прохор зашагал к входу размеренным шагом, каблуки отбивали чёткий ритм по мрамору. Охрана у дверей — два дюжих гвардейца в парадной форме — синхронно отступили в стороны, даже не подумав проверить документы.

Двери зала распахнулись. Прохор вошёл уверенной походкой, игнорируя сотни устремлённых на него взглядов. Поднялся на подиум и слегка поклонился.

— Прошу прощения за задержку. Последние сутки выдались насыщенными. Дела семейные… Надеюсь, я не слишком заставил вас ждать?

В зале повисла тишина. Белинский открыл и закрыл рот, не найдя слов. Варвара едва сдерживала улыбку. Журналисты лихорадочно строчили в блокнотах, уже придумывая новые заголовки: «Театральный трюк или опоздание?», «Платонов спускается с небес на дебаты», «Вертолёт вместо извинений», «Маркграф всё-таки явился».

Секретарь Совета откашлялся:

— Маркграф Платонов прибыл. Дебаты объявляются открытыми.

Глава 12

Главный зал Академического совета в Великом Новгороде напоминал античный амфитеатр — полукруглые ряды кресел поднимались рядами к потолку, украшенному фресками с изображением великих магов прошлого. Каждое место было занято. В первых рядах расположились члены Совета в парадных мантиях с золотыми нашивками, надеваемых только на торжественные церемонии и совершенно непрактичные в обычной жизни. Их лица выражали холодную уверенность в исходе предстоящего столкновения. За ними теснились журналисты с магофонами и кристаллами записи, студенты академий всех княжеств, а в верхних ярусах — обеспеченные горожане, сумевшие достать билеты.

Княгиня Разумовская сидела во втором ряду с небольшой делегацией поддержки из Твери. Её каштановые волосы были заколоты строже обычного, а тонкие пальцы нервно перебирали серебряный браслет. Рядом с ней расположился несколько преподавателей-перебежчиков, решившихся публично поддержать реформы. Напряжение в воздухе было настолько густым, что казалось, его можно резать ножом.

Я мысленно вернулся к долгому пути из Алтынкалы — больше суток в воздухе, две вынужденные остановки на дозаправку из-за ограниченной дальности полёта вертолёта. Первая в Астрахани, где забрали группу Ярославы и чуть не столкнулись с местной властью, обеспокоенной масштабом боевых действий возле причала. Пришлось быстро решать этот вопрос. Вторая остановка в Воронеже тоже принесла проблемы — местный князь решил, что ему самому не помешает вертолёт, и опять пришлось тратить время на дипломатию и вежливую демонстрацию силы. Ставки в сегодняшних дебатах были слишком высоки для обеих сторон, чтобы позволить себе опоздание или неявку.

Секретарь Совета, пожилой маг в очках, нервно поправил бумаги.

— Первый раунд: представление позиций. Слово предоставляется магистру Белинскому, — произнёс он звучным голосом. — У вас три минуты.

Николай Сергеевич стоял возле своей кафедры спокойно и уверенно. Мужчина лет сорока пяти, с острыми чертами лица и холодными серыми глазами, безупречный костюм, ухоженная бородка клинышком. На пальце поблёскивал перстень с печатью дискуссионного клуба. Настоящий аристократ старой школы.

— Уважаемые коллеги, — начал он мелодичным голосом, обводя зал взглядом. — Сегодня мы обсуждаем не просто реформы, а судьбу тысячелетних традиций магического образования. Наша система выковывалась веками, проверялась в горниле истории. Единые стандарты защищают Содружество от шарлатанов и дилетантов. Иерархия — не препятствие для развития, а необходимая основа для поддержания качества знаний.

Белинский сделал паузу, позволив словам повиснуть в воздухе.

— Конечно, — продолжил магистр с лёгкой улыбкой, — всегда найдутся самозваные реформаторы без опыта, готовые разрушить проверенную систему ради сиюминутной популярности. Но разве популизм может заменить столетия накопленной мудрости? Разве крики с площади могут заменить кропотливую работу учёных? Система образования — это не предмет для политических спекуляций. И в ходе этих дебатов я это