Инженер магических сетей 5 - Илья Игоревич Савич

Ну, я лишь пожал плечами. Всем не поможешь, а если что-то осталось от души прошлого владельца этого тела, вряд ли оно способно теперь существовать. Ничего не попишешь, как говорится.

— Но Змей может овладеть телом, какого-то достаточно сильного мага, — продолжил Хамелеон. — И тогда, Игорь, у тебя будут серьёзные проблемы.

— А всё же, почему он не мог меня убить? Тогда, натравив на меня магию? У него это почти получилось.

— Видишь ли, чтобы провернуть такое, потребовалось бы слишком много энергии, которая может повредить Истоку Жизни и самому Одногл… кхм, Змею. Другие демоны более восприимчивы к магии, а вот с людьми ситуация иная. Так сказать, очень низкий КПД, кажется, так ты говорил?

— При тебе я такого не говорил, — нахмурился я.

Хамелеон лишь улыбнулся и продолжил:

— Поэтому мы ещё тысячи людских лет назад определили некий свод законов ради собственной же безопасности. Как-то так.

Понятно. ТБ — она и в Африке ТБ, и в Сибири тоже. Но хорошо, что этот одноглазый хрен не способен просто грянуть и прикончить меня.

— Но Змей всё ещё может действовать через сосуд или младших собратьев, так что тебе не стоит расслабляться, Игорь, — Хамелеон снова прикончил бокал и потянулся за добавкой.

Интересно, он вообще способен пьянеть? Краем глаза я заметил три пустых бутылки за диваном. Нехило он так налакался, но никак это не показывает.

— Ладно, — вздохнул я. — И что, у тебя есть какие-то предложения насчёт этого Одноглазого?

— Боюсь, что сейчас ничего нет. Придётся дождаться его следующего хода. Однако одно предложение у меня есть.

— И какое же?

— Там твои люди обсуждают поход в баню, и, как я понял, кто-то проставляется. Я бы, знаешь ли, хотел посетить сие мероприятие, вы же не против?

━─━────༺༻────━─━

г. Тунгус, офисное здание рода Загорских.

Граф Приречный очень нервничал. Госпожа, кажется, чего-то боялась, торопилась и могла поступить необдуманно. А Гроздин уже замышлял что-то страшное.

Приречный и сам боялся. Он боялся гнева госпожи, а ещё больше Разина. Поэтому граф сейчас стоял возле двери в кабинет своего товарища и не решался постучать. Он даже занёс руку, чтобы это сделать, но сжатый кулак завис в воздухе.

И вдруг дверь открылась, а Гроздин замер прямо напротив него.

— О, Сеня, привет! А ты чего тут делаешь? — быстро проговорил Гроздин.

— Я, ой… — Приречный убрал руку. — Да вот как раз к тебе хотел зайти, обсудить пару вопросов…

— Каких? Если можно, побыстрее, а то я спешу, — Гроздин взглянул на часы, будто в подтверждение своих слов. В руках он держал папку с бумажными документами.

Приречный глянул на них и спросил:

— Что-то по нашему делу?

— Да, — кивнул Гроздин. — И княжна как раз ждёт меня с докладом. Моя часть работы, сам понимаешь, требует подготовки.

— Я не отниму у тебя много времени.

— Тогда поговорим по пути к княжне, — Гроздин пошагал дальше по коридору. Приречному пришлось двигаться за ним.

— У меня вопрос насчёт того старика, которого ты отравил. Как его там… Василий Петрович, кажется… верно?

Уж это имя Приречный выучил хорошо, но решил добавить немного наигранной неосведомлённости.

— Да, да, он. А что тебя интересует?

— Ты уверен в своём яде?

— Более чем. А что, что-то не так?

— Да нет, просто… — протянул Приречный, решаясь задать нужный вопрос. — Ты точно от него избавился? А то вроде как о смерти не объявляли.

— Там всё хорошо, не волнуйся, Сеня, — уверил его Гроздин. — Против этого яда есть только одно средство, и стоит оно баснословных денег. Больше, чем сам яд. Помимо этого только…

Вдруг Гроздин остановился, его глаза распахнулись, будто он вспомнил нечто ужасное.

— Погоди-ка, погоди-ка…

— Что? Что такое? — забеспокоился Приречный.

Гроздин выглядел странно. Его глаза забегали, подозрительно прищурились. Он взглянул сначала на дверь кабинета княжны, которая уже находилась метрах в десяти от них, а затем в сторону лифта. И вдруг сказал:

— Арсений, у меня будет к тебе большая просьба.

— Что такое?

— Передай, пожалуйста, это госпоже, ладно? — Гроздин протянул папку с документами. — И скажи, что я отправился по очень срочному делу.

— Да, конечно! Х-хорошо, я сделаю.

— Спасибо тебе, друг.

Гроздин похлопал его по плечу, чем вызвал укол совести, а затем помчался к лифту.

Граф Приречный остался наедине с документами. Он дождался, когда его товарищ скроется в дверях, затем взглянул на папку, нервно сглотнул и с содроганием вздохнул.

Его сердце заколотилось так бешено, что отдавалось в висках. Он мог узнать то, чем с ним никогда не делился Гроздин. Что именно задумал этот мастер тёмных интриг, слежки и загадочных смертей? В голове ещё промелькнула мысль, что, видимо, Гроздин ему доверяет настолько, что позволил отнести документы госпоже. Но нет. Как только Приречный коснулся края папки, чтобы открыть её, он вдруг обнаружил печать с изображением герба рода Гроздиных.

Линии, изображающие переплетённые между собой ядовитые цветы, чуть засияли, когда Приречный попытался открыть папку.

— Твою же мать, — прошептал он сквозь зубы.

Но вместе с тем пришло и некоторое облегчение, потому что он действительно не мог ни на что повлиять. Будто ответственность за будущие события мигом слетела с его плеч, ведь если попытается открыть документы, Гроздин сразу это обнаружит.

Кстати, а куда это он пошёл?

Была кое-какая мысль, поэтому граф, чуть нахмурившись и больно прикусив губу, достал телефон, отправил одно сообщение и тут же его удалил, и только после этого прошагал к двери госпожи Загорской.

━─━────༺༻────━─━

Я увидел сообщение от Кленового. Блин, как же его зовут? Такое ощущение, что имя вроде бы и знакомое, где-то я его ещё слышал, но никак не мог вспомнить. Вот хоть убей!

И я даже не хочу спрашивать ни у кого другого — это уже вроде соревнования с самим собой, борьба с памятью на имена. Точнее, с отсутствием оной.

Сообщение было интересным и довольно полезным. Поэтому я сообщил Азуми, что граф Гроздин собирается посетить больницу, чтобы убедиться в плохом состоянии Василия Петровича. Мы рассматривали подобный вариант развития событий, поэтому подготовились.

Закончив разговор, я сунул телефон в карман, вздохнул поглубже морозный воздух и с удовольствием уселся на свой байк.

Эх, как же это хорошо!

Он