Король мертвецов - Василий Анатольевич Криптонов

об этом. Надо ж ещё с Филькой вопрос закрыть… Не-не, это я не тебе, это уже о своём. Всё, Илья Ильич, бывай! Завтра загляну — квартиру посмотреть.

Попрощавшись, я вышел на улицу и перенёсся… Нет, не в Оплот. Хотелось немного потусить дома. Кофе хорошего выпить, в кровати поваляться. К тому же не факт, что Фильку вообще успели найти. Выяснить это можно, даже не мотаясь самому. Пошлю сокола к Прохору, десять минут — и будет ответ. А там уж решу, либо покемарить до обеда, либо сразу переноситься в Оплот и работать с предательским Филькой.

Это ж сколько ещё среди охотников таких двуличных мразей? Терентий, Филимон… И ведь про всех говорят, что охотники хорошие! Чем только этот сучий Троекуров их соблазняет?..

Я перенёсся не в кабину, а во двор. Зашёл сразу на конюшню.

— Ну как ты тут, Тварь? — поприветстовал новую жительницу.

— Говно, — отозвалась Тварь, полыхая огнём глаз. — Не ем я овса. Мне мясо нужно. Или яйца. А траву свою сами жрите.

— Белок, короче. Записано, — кивнул я. — Всё будет, не нервничай.

Я свистнул. Сокол по имени Грамм сорвался с насеста, пронёсся перед самым носом кобылы и сел мне на плечо.

Кобыла возмущённо заржала. Сокол повернулся к ней и презрительно клокотнул.

— Чего⁈ — взвилась кобыла. — Твой хозяин⁈ Это мой хозяин!

Сокол в ответ насмешливо засвистел. Кобыла заржала так, что разметала лежащую перед ней охапку сена. Поднялась на дыбы.

— А ну, тихо! — прикрикнул я. — Я пока ещё не твой хозяин.

— Как это?

— А вот так. Право мне служить надо заслужить. А ты только выделываться горазда.

Сокол насмешливо фыркнул. Снова что-то просвистел.

— Это ты-то, мешок с перьями, быстрее меня⁈ — возмутилась кобыла. — Да ты знаешь, как я скакать могу? Я — тварь, между прочим! Меня никому не догнать!

— Интересные подробности вскрываются, — хмыкнул я. — Жаль, что пока не до них. Я — по делам, пообщаемся, когда вернусь. Не буянь тут.

С соколом на плече вышел из конюшни. План был простой: поздороваться с домашними, кого увижу, предупредить, что обедать буду, подняться к себе, написать записку, отправить Грамма в путь-дорогу…

Корабль моих планов разбился об айсберг реальности.

— Владимир Всеволодович! — сказала Катерина Матвеевна, поднявшись мне навстречу.

Она сидела на веранде, а вокруг неё толпились примерно все, включая Захара. Земляны только не было, охотница на месте не сидела. Захар выглядел невероятно смущённым и озадаченным более всех.

— Я, это, — сказал он. — Ну… Не взыщи, Владимир — карету твою взял. К Марфе съездить, тебе ж всё равно пока не надо. А как обратно ехать, так там — вот…

«Вот» посмотрела на меня глазами, готовыми разразиться слезами, и промолвила:

— Спрячьте меня, Владимир Всеволодович, умоляю! Я не хочу замуж за Троекурова!

На лицах моих домашних, обступивших Катерину Матвеевну, читалось категорическое согласие с этой позицией.

— За Троекурова, ваше сиятельство, самую негодную дворовую девку отдавать — и то жалко, — выразила общее мнение тётка Наталья. — Уж мы-то его, негодяя, своими глазами видели!

— Да и слухи об нём какие ходят! — вмешалась Груня, качающая на руках младенца. — Кума моя рассказывала, а ей на рынке говорила ихняя прислуга, что чуть не каждую неделю в доме новая молодка появляется. А куда потом исчезает, то никому неведомо. Страсть господня!

— Да это не тот Троекуров, — успокоил я. — Это сын. Тому-то — нахрена жениться, если и так каждую неделю новая молодка?

— И то верно, — рассудил Данила.

Груня на него негодующе зыркнула.

— Всё равно! Разве ж это дело, благородной барышне в этаком сраме жить? Греховодство наблюдать? Спасите её, ваше сиятельство!

— Да спасу, куда я денусь. Спасать благородных барышень — мой профессиональный долг. Здравствуйте, любезная Катерина Матвеевна!

— Ах, простите! — Катерина Матвеевна сообразила, что даже не поздоровалась. — Я так взволнована… Здравствуйте, Владимир Всеволодович.

— Николай Троекуров, получается, посватался к вам? Мне говорили, что он в Петербург зачем-то отбыл. Это за подарками к свадьбе, что ли?

— Отбыл? — удивилась Катерина Матвеевна.

— Ну да. Он давно приходил свататься?

Катерина Матвеевна отвела глаза. Пролепетала:

— Да он, собственно, пока не приходил… Я даже и не знала, что Николай Дмитриевич в Петербурге.

— Очень интересно. А как же он тогда к вам посватался?

— Я… Ах, простите! — Катерина Матвеевна всплеснула руками. — Я вчера получила письмо от папеньки, и по некоторым оговоркам поняла, что у него появилось такое намерение — выдать меня замуж. Сказала об этом дядюшке с тетушкой, и они принялись меня убеждать, что Николай Дмитриевич — прекрасная партия. Я расплакалась, повздорила со всеми. Николай Дмитриевич — приятный молодой человек, но я его совершенно не люблю! Я плакала в саду, и меня в окно увидела Марфа. Прибежала, спросила, что случилось. Она так хорошо меня понимает! А потом откуда-то появился Захар Силантьевич. — Катерина Матвеевна задумчиво посмотрела на Захара. — Право, я даже не могу припомнить, откуда…

— Да я за минуту до этого приехал, — не моргнув глазом, соврал Захар. Ну, ясное дело. Не с Марфей же кувыркался у неё в комнате. — Как услыхал, в чём дело, так сразу сказал — надо в Давыдово ехать! Уж туда Троекурову точно хода нет. Владимир ему последний раз так по рогам дал, что еле жив остался.

— Ай, молодец! — похвалил я. — Троекуров ещё даже никуда не рыпался, а ты уже ко мне, молодому холостяку, незамужнюю барышню домой притащил. Троекуров, может, свататься ещё и не полезет. Он без папашиной воли шагу шагнуть не смеет, а папаше пока вот вообще не до жениховства. Зато Катерине Матвеевне, когда вернётся, дома скандал закатят — только в путь.