Портальеро. Круг второй (СИ) - Артемьев Юрий

Поднимаюсь повыше, чтобы посмотреть подальше…

Внизу под деревьями уже не так светло, как днём, но поверх деревьев день ещё не кончился. По-прежнему, куда не взглянуть, лес, лес, лес… Но вот о чём я подумал. НКВД-шник с двумя тяжеленными ящиками в руках вряд ли мог совершать многокилометровый марш-бросок по пересечённой местности. А тем более, он, по моим прикидкам, ещё и ранен был. Значит, где-то поблизости есть дорога. И это не обязательно должно быть многополосное междугороднее шоссе. Да и не было автомагистралей в это время. Максимум один ряд туда, другой на встречу. А машина, вывозя ценности, могла вообще ехать по просёлочной дороге, не обозначенной на карте. Какая-нибудь грунтовка, ведущая через лес. Её и не разглядеть среди деревьев. Но она где-то есть. И она наверняка где-то рядом.

Я начал описывать круги, и почти сразу же обнаружил то, что искал. Хотя дорога и была занесена снегом, но спустившись пониже, я обнаружил на снегу довольно-таки свежие следы. Нет, не от автомобильных колёс. Это был плоский след от санных полозьев, украшенный конскими «яблоками» и выпавшими из саней клоками сена.

Вот чего я не смог определить. Это в какую сторону ускакали эти сани. Так как круги по лесу я описывал по часовой стрелке, то и решил продолжить движение так же, слева направо… И не ошибся.

Обычная деревенская савраска, перебирая ногами, тащила за собой сани-розвальни. На санях полулёжа присутствовали два тела. Один был одет в серую шинельку неопределённой воинской принадлежности, а на другом был овчинный полушубок. И оба имели на левой руке белую повязку. Я не удивился, прочитав на повязках надпись «Polizei». Ну а кого тут ещё можно было встретить на просёлочной дороге зимой с сорок первого на сорок второй год. Лошадка лениво рысила по снегу. Похоже, что она и сама неплохо знала дорогу. А «пассажиры» тупо дрыхли, развалившись на сене. Ещё в санях присутствовали какие-то мешки, корзины и даже картонные коробки.

Мне кажется, что моя сегодняшняя охота удалась на славу. Так что можно сказать по традиции: «А это мы удачно зашли…»

Думал я недолго. Особо не мелочась, я сразу прибрал в своё магическое пространственное хранилище всё и сразу. И лошадку, и сани, и даже не проснувшихся пассажиров.

Думаю, что даже если их и будут искать, то вряд ли найдут. Тушки предателей, я подкину на прокорм своим соседям волкам, предварительно забрав для нуждающихся все тёплые вещи. На сене мы сможем спать, а лошадку съедим, поделившись, конечно, с серыми хищниками. Но это всё потом. А пока, мне пора уже и вернуться обратно. Сил не так много осталось.

Я настроился, и почти мгновенно вернулся в землянку, где застал свою подружку за абсолютно перспективным занятием. Она пыталась сдвинуть с места тяжеленные брёвна, перекрывающие выход. Так увлеклась, что даже не заметила, как я вернулся обратно в своё тело.

— Бог в помощь, подруга! — вспомнив известную фразу из мультика про пса и волка, подбодрил её я.

— Ой! — испугано вскрикнула она. — Ты вернулся…

— А что это ты тут делаешь?

— Я… Выйти хочу. Мне надо. Очень надо… А тебя всё нет и нет…

— Прости! — смутился я. — Я об этом не подумал.

А и правда ведь. Не подумал. И даже в голову такое не пришло. Первым делом, как только мы попали из жаркого климата тропического острова в суровую российскую зиму, я озаботился о том, чтобы устроить жилище, обогреть его, накормить голодную девочку и самому набить желудок. О вот об отходах жизнедеятельности и куда их отходить, я чего-то не подумал. Наверное потому, что самому мне так и не приспичило с тех пор, как я сперва объелся мясом, а потом приказал своему организму, магическим способом распределить всё это без остатка, для построение мышечной массы тела. И снова жрать хочется…

— Я сейчас тебе помогу.

Быстро убрав брёвна со входа, я помог Маше выбраться наружу, и спросил:

— Тебя проводить?

— Не надо. Я сама.

— А тут волки, между прочим, бродят по округе. Бо-ольшие та-акие и страшные…

— Не пугай! Я же знаю, что ты рядом…

— Могу и не успеть… Возьми, на всякий случай! — я протянул ей пистолет. — Только не забудь, что там осталось всего три патрона.

— Не забуду.

Прихватив пистолет, Машка, смешно взбрыкивая ногами в босоножках по глубокому снегу, затрусила за большую разлапистую ёлку. А я, тем временем, занялся своим любимым делом — мародёркой.

Когда я извлёк из хранилища лошадь и телегу со всем содержимым, то все были уже мертвы, и лошадка, и полицаи. К этому времени уже и Маша вернулась из-за «кустиков».

— Ой! А кто это? — испуганно спросила она показывая на трупы.

— А это враги, Машенька! Враги нашего народа. Полицаи.

— Ты нашёл деревню?

— Нет. Они через лес вот, на санях ехали…

— Ты их убил?

— А что ещё с ними делать надо было? Зато теперь у нас есть тёплая одежда и еда.

— Опять лошадку будем кушать?

— Не знаю ещё. Так на санях есть какие-то мешки и коробки. Может там есть что-то более съедобное, чем старая худая и костлявая доходяга. Посмотри! А я пока избавлюсь, от этих врагов народа.

— Хорошо.

Опасливо косясь на трупы людей, Маша прошла мимо, и стала рыться в вещах, что лежали на санях. А я стал деловито освобождать полицаев от одежды. Она им уже не нужна. Приватизировал валенки, но портянками побрезговал. Так же я и не стал избавлять дохлых предателей от нижнего белья. Зато шинель и полушубок с удовольствием прибрал к рукам. Штаны и рубахи поначалу брать не хотел. Боялся, что вместе с одеждой можно и всякую живность поиметь. Вшей да блох никто не отменял. Но потом решил, что попробую продезинфицировать всю одёжку с помощью магии.

— Консервы какие-то. — комментировала Машка свои находки. Сало, крупа… Пшено, кажется. Горох вот ещё… Хлеб. Колбаса…

— Ну, значит у нас сегодня будет праздничный обед.

— Тогда уж, праздничный ужин. Темнеет уже.

— Ладно… Машенька! Иди в землянку. А то уже замёрзла небось. Я скоро… Ничего брать не надо. Я всё принесу сам. Печку раскочегарь только. Сейчас кулеш сварим.

— Угу…

Маша быстро убежала в землянку. Не заболела бы только. С босыми ногами по морозу бегать — это не комильфо. Ничего, подлечу, ежели чего.

Всё полезное, я прибрал в хранилище, включая распряжённую тушу лошадки, сено и телегу, разобранную на мелкие кусочки в виде дров. Зная свойства пространственного магического хранилища. Я почти уверен, что мясо лошадки не протухнет там долгое время.

Вся одежда, лошадиная сбруя, мешки и коробки, тоже отправились туда же, как и раздетые до исподнего трупы полицаев. С ними я разберусь чуть позже. Оружие, найденное у предателей Родины я осмотрел на предмет пригодности. Трёхлинейная винтовка системы Мосина, правда без штыка. Ну и ровно пять патронов в ней в придачу. Похоже, что винтовочку эту не чистили ни-ко-гда… Я в ствол на просвет заглянул, слава богу, клонящееся к закату солнышко это пока ещё позволяло. Мама дорогая… Да там картошку можно уже было сажать. Мой сержант из учебки за такое бы сгноил.

У второго гада был немецкий карабин девяносто восемь «К» и в придачу наган в кармане полушубка. Этот фашистский холуй к оружию относился более бережно. Хотя бы чистил иногда… Ну и ладно. Пусть ему за это земля будет стекловатой.

А вот свёрнутая газета, извлечённая мною из кармана полушубка, меня очень заинтересовала.

Нет. Не своим гнусным содержанием. А только лишь датой издания. Восьмое января сорок второго года. И издавалась эта пасквильная газетка в Смоленске.

Ну, что же. Вот всё и встало на свои места. И год сейчас одна тысяча девятьсот сорок второй, и мы где-то в лесах под Смоленском. И если считать, что этот мир наш, или очень похож на наш, то мы в глубокой жопе… Ну, то есть в глубоком тылу у немцев.

Я не помню, когда наши освободят Смоленск. То ли в конце сорок третьего, то ли уже в начале сорок четвёртого года. Но два года сидеть тут в оккупации, я не планирую. Осталось только придумать, как нам выбираться из этой жопы?