Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

— Простите меня, барин, — насупился Митрофан. — Да только не разумею я, как правильно отвечать, коли мне глупость говорят, да меня дураком обзывают. И ладно барин бы это делал — а тут такой же как я мужик.

— Спорить — можешь, но обвинять человека в связи с кобылой? Ты сам-то понял, что сказал?

— Загнул лишку, — признал Митрофан, но уже повеселевшим голосом. — В другой раз по уму его пройдусь.

Ну да, я же ему не приказывал так же спину гнуть, просто меру знать в высказываниях.

— Понятно теперь, за что тебя в деревне «любят», — вздохнул я тяжело и, махнув безнадежно рукой, оставил конюха.

День в остальном прошел скучно. Только и радость — в бане вечером попариться. А вот ночью мне снились эротические сцены, в которых присутствовали как те крестьянки, так и Пелагея и даже Маргарита Игоревна, из-за чего утром я проснулся с «конфузом» в штанах. Что заставило меня всерьез задуматься, как решить проблему со своими гормонами. Идти на поводу у собственного организма не хотелось, но и оставлять все «как есть» уже не было никакой возможности.

На утренней тренировке, когда дошло дело до пресса, я впервые делал его с закрытыми глазами, чтобы не дразнить себя шикарными видами Пелагеи. Это помогло, но вот девка похоже обиделась и расстроилась. Закончил я подтягиванием на турнике. Мышцы приятно ныли после нагрузки, да и аппетит разыгрался к завтраку. В планах на день было снова потренироваться в верховой езде, заодно совместив это с объездом наших деревень. Надо и проверить, как идет сенокос, сколько еще осталось крестьянам косить, к тому же я хотел опробовать в деле купленную в лавке Небесчетного конную косилку. Да и узнать — опросили ли старосты людей, и нашли ли мастериц или иных способных к художественной лепке крестьян.

— Добро, — покивал отец, когда я поделился с ним своими планами. — Тогда ты сначала к Еремею сходи — пускай косилку в деле опробует. Мне самому интересно. А потом уже и по деревням отправляйся.

Вскочив уже более уверено и без помощи Корнея на коня, я двинулся к деревне. Староста нашелся в своей избе, а вот работников для опробования косилки не было — все в полях.

— Кто из их сможет косилку к лошади подцепить, да в целом смекалистый? — спросил я старика.

— Старшой мой сын, Иван, сделает.

— Снова сын? — усмехнулся я.

— У меня дети умишком не обделены, — с гордостью ответил Еремей. — Даже Митрофан — хоть и языкастый, а голова светлая.

— Ну ладно. Где его найти?

Вскоре я уже ехал вдоль полей, выглядывая Ивана. Но тут недалеко, все-таки работали на близлежащих полях, так что через десять минут и опроса пары встретившихся крестьян я нашел мужика, который орудовал косой. Причем довольно ловко это делал. Сегодня был понедельник, так что обрабатывали крестьяне наши поля. Вот я и не сомневался, что отказываться отложить косу, да пересесть на косилку из-за недоверия к новой технике мужик не будет. Так и получилось.

Когда я привел его в нашу конюшню, лицо Митрофана вытянулось от удивления. Особенно когда я ему сказал, чтобы он дал лошадь Ивану — запрячь косилку.

— Барин, да нежто я сам не смогу? — возмутился испуганно Митрофан. — Али вы в обиде на меня за вчерашнее все еще?

Иван от этой речи лишь усмехался в бороду, совсем не удивляясь, что его младший брат и у нас «накосячил».

— Причем здесь это? Ты — конюх, в полях работать не твое дело. А если отец мой захочет куда поехать, а ты на косилке этой в поле возишься? О том не подумал?

— Простите, барин, и правда дурак, — успокоился Митрофан.

На косилку Иван смотрел с любопытством, гадая, насколько она хороша окажется.

— Справишься? — уточнил я у мужика.

Тот отвечать не спешил. Сначала внимательно осмотрел режущую часть, которая была прикреплена справа от сидения «водителя». Сейчас она была поднята вверх, и мужик пытался понять, как ее поставить горизонтально. Но разобрался быстро, ничего сложного там нет. Откинув режущую часть и оценив длину ножа, примерно равного с размахом косаря, он вернул режущую часть в вертикальное положение и утвердительно кивнул.

— Не сомневайтесь, барин, справлюсь.

Дальше уже ничего особенно не было. Запрягли в косилку коня, да отправились обратно на поле. Я на лошади, а Иван сидя на косилке. Крестьяне в полях провожали его любопытными и откровенно завистливыми взглядами.

Когда мы вернулись к тому месту, где Иван косил до моего прихода, тут-то и начали проверку аппарата. Стоило режущей части встать в рабочее положение, а Ивану отомкнуть запор и хлестнуть коня по крупу, как нож «запел». Передающийся на него крутящий момент от кривошипа разогнал его до такой скорости, что только свист на все поле поднялся. Зато трава падала очень хорошо. Ни одной не скошенной травинки не оставалось! Убедившись в этом, Иван еще и наподдал коню, чтобы увеличить скорость. И вот на моих глазах Иван буквально за десять минут скосил все поле, которое должен был косить полдня! Он и сам ошалел от такой скорости.

— Барин, дозвольте и наши поля этой косилкой косить! — бухнулся он мне в ноги, когда закончил.

— Как закончишь с нашими — разрешаю, — кивнул я.

Тот аж засветился от счастья. А я был рад, что не зря деньги потратили. Эдак можно и не всех крестьян на сенокос выгонять. Одного Ивана на косилке хватит за глаза. И сразу — вон сколько рук высвободится! Стоит подумать, куда их пристроить, чтобы недовольства не было, и нам прибыток.

Оставив Ивана работать, я поспешил к отцу — поделиться своими впечатлениями и мыслями. Тот, выслушав меня, пожевал губами в раздумьях.

— Говоришь, Иван с этой косилкой в одиночку все поля может скосить?

— Да, и даже быстрее, чем все крестьяне разом взятые. Он за раз успел столько сделать, сколько на соседнем поле пятеро косарей выполнили.

— Вот как… ладно, сразу вот так его одного оставлять не след. Но раз уж у нас крестьяне быстро все делать на полях будут, и правда стоит подумать, чем их занять. Может, тут твоя придумка с игрушками и к месту будет.

— Надо больше ям для выгонки смолы сделать. А то в одной яме пять дней дерево тлеет, пока смола собирается. Можно их отправить такие ямы копать — если нам больше смолы понадобится, то без этого не обойтись.

— Хорошо, — кивнул папа. — Так тогда пока и поступим.

Покинув отца, я был в приподнятом настроении. Наконец-то мои идеи и внедрения в хозяйство поместья начали ощутимо сказываться. Да, пока что мы больше потратили, чем заработали, но это всегда бывает при старте нового дела. Зато потом — деньги конечно не рекой потекут, но довольно ощутимым ручейком уж точно. Главное — сложа руки не сидеть!

Поместье помещика Сокольцева

— Дорого, — вздохнул Алексей Иванович, когда прочитал письмо Романа Винокурова. — А с другой стороны… — с болью в глазах посмотрел он на свое отражение в зеркале.

Зеркало послушно показало ему давно привычную картину: скособоченного на левую сторону мужчину. Правое плечо поднято, левая рука чуть ли не до колена достает, если просто вниз ее опустить. Да и лицо будто тоже перекосило, хотя стоит принять более вертикальное положение, и станет понятно — что ничего подобного нет. Просто из-за боли в спине мужчина почти никогда не улыбался. Что поделать — пять лет назад он неудачно упал с лошади, да так, что перекосило Алексея Ивановича, будто игрушку какую нерадивый ребенок поломал. А ему хотелось остаться в памяти потомков высоким статным дворянином, каким он был до того случая. Фотография тут не поможет — лишь художник. И он должен быть очень хорошим, абы кто с такой задачей не справится. Вот и заинтересовался Алексей Иванович тем талантом, что Софье Александровне семейный портрет создал. На нем хорошо было видно, что художник постарался подчеркнуть красоту женщины, смазав недостатки ее полной фигуры так, что даже не сразу и отмечаешь это. Да и Владимира Михайловича мастер изобразил великолепно. Те морщины, что видны на картине, создавали образ не мужчины преклонного возраста, которого скоро стариком можно назвать, а умудренного опытом человека. Сурового, но справедливого.