Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим

— Вот это наш разговор. Только я тебя прошу — всё надо сделать так, чтоб в глаза не бросалось. Мелочь если какая-то, одноклассники там, один на один, синяк-фингал — это ладно, детство пацанячье. Но если шобла какая, толпой… — Виктор Владиславович выдохнул, сжал кулаки, глухо ругнулся, видимо потревожив травмированную левую, и продолжил уже нормальным голосом: — Я буду сильно разочарован. Понял меня?

Опасно повернув голову, выпуская дорогу из виду, Алексей медленно кивнул.

Как-то так неловко получилось, что я припоздал. Ну ладно, не совсем уж опоздал, но про вежливое «прийти за 10 минут» уже никак не могло быть и речи. Увлёкся очередной задачей, и совсем забыл про назначенную встречу, потому до седьмой школы пришлось буквально бежать. Оно, может, и недалече, но и в обычной зимней одежде тяжко, а я ещё и дополнительно утеплился в расчёте на то, что потом придётся возвращаться распаренному физкультурой, а на улице неизбежно станет ещё холоднее.

Поэтому, увидев тёмную фигуру на крыльце ещё из ворот, обругал себя последними словами и приготовился извиняться.

— Я поздно, да? Извини, Лёха!

Алексей выпростал руку из рукава, посмотрел на часы и вполне нормальным голосом ответил:

— Да не, почти нормально, без пяти. Но в следующий раз лучше всё ж пораньше приходи: ещё ведь переодеться надо. А если всё срастётся, то ещё и зал на тебе будет, как самом молодом — подмести там, снаряды убрать, если мешают… Слыхал, небось, про такую традицию? Но то тебе уже старший доведёт.

Поскольку он это всё говорил на ходу, отвечать в спину я не стал. Да и отвечать было нечего, по сути — что тут возразишь? «Дедовщина», как она есть. Интересно, кто там сейчас «подметает»?

Ответ на этот вопрос я получил сразу же, как только мы, наскоро переодевшись, вошли в зал: работали все. Всего я насчитал почти полтора десятка парней от 20 до 30 лет, навскидку. Все уже в спортивном, треники, майки, кроссовки, только двое в одинаковых синих кимоно. Но тоже в кроссовках, блин. Самая большая группа сворачивала волейбольную сетку, остальные разбрелись по разным углам, занимаясь каждый своим делом. Только один парень стоял в центре зала, уверенно расставив ноги, и ничем видимым занят не был. К нему мы и подошли.

— Даров, — Алексей звучно хлопнул рукой об руку «старшего». — Вот пацан, про которого я говорил. Зовут Гриша. С условиями ознакомлен, согласен.

Отпустив Лёхину руку, парень оглядел меня с интересом, как, впрочем, и я его. Был он невысок, но довольно плотен, хоть уже и явно начал толстеть — точно не рабочий класс, сидячая работа. Инженер? Или по общественной линии? Выглядел он постарше Алексея, как бы даже на четвёртый десяток не пошёл. Стрижка аккуратная, бритый, внимательные умные глаза… а не контора ли, часом? Как говорится, «не можешь предотвратить — возглавь!».

— Костя, — старший протянул мне руку, сжал крепко кисть. — Правила у нас тут простые, как в бане: все равны, всё делаем вместе. Тренера нет, но в каждом конкретном деле есть тот, у кого получается лучше — он и командует. Я договорился на этот зал и отвечаю перед директором школы, потому по общим вопросам моё слово последнее. По традиции, самые молодые занимаются уборкой до тренировки, а если понадобится — то и после, но мы вроде свинячить не приучены особо. Друг друга бережём, если явно видишь, что нанесёшь травму, в контакт не бей, обозначь. На улице козырять приёмами… не стоит. И вообще, лучше не распространяйся особо. Что ещё… ничего не придумывается пока, — он улыбнулся и тряхнул мою руку, — значит, остальное — по ходу. Согласен?

— Согласен, — хрипло ответил я.

— Вот и ладно, — мою руку наконец выпустили из захвата, и я едва сдержался, чтоб не начать её растирать. Вот же чёрт! Любитель крепких мужских пожатий, блин, выискался. А что, так непонятно было, что пацана передавишь? А ведь тут ещё народу полно…

Никто более, впрочем, ко мне не подошёл, поскольку сетку, наконец, свернули, и ещё какой-то незнакомый парень зычно подал команду:

— Стройся!

Мы тут же разошлись в разные стороны: Лёха, как самый главный лось, двинул направо, «старший вообще» Костя сделал буквально пару шагов к середине, где для него оставили место, я же предсказуемо оказался в недлинном строю последним. Порядки у парней были заведены вполне армейские: «Равняйсь! Смирно! По порядку номеров рассчитайсь!» (и мне пришлось мявкнуть положенное: «Четырнадцатый! Расчёт окончен!»), а потом ещё и даже «Вольно!». Хорошо, хоть доклада не случилось! И строевым ходить не заставили. Правда, тут я запросто мог бы оказаться тем самым «ситуативным старшим» — марширую я, скорее всего, лучше всех. Как-никак, второй год уже знаменосец дружины, не баран чихнул! Во всяком случае, именно так дела обстояли в любом околовоенном коллективе, где я когда-либо оказывался.

Но тут маршировать не пришлось, потому что началась самая обыкновенная разминка, ничем не отличающаяся от, наверное, сотен таких же, проведённых мной в разных секциях в «той» жизни. Бегом по кругу, приставными, интервальные ускорения, крутим руками, ногами, головой, кувырки на матах… вообще ничего нового. Самое главное — вроде от прочих не отстаю. Надеюсь, так оно пойдёт и дальше…

На следующий день я впервые за долгое время приковылял на остановку автобуса: сил тащиться до школы пешком решительно не было. Болело всё! И дело не в том, что парни практиковали натуральное боевое самбо, нет. До этого момента банально не получилось дотянуть! Я и представить себе не мог, что я прямо вот настолько слаб… Вроде ничего особенного и не делали, совершенно обычная тренировка, но руки-ноги начали отказывать чуть ли не с самого начала. К своему стыду, до конца занятия я не дожил, сдох где-то через час и ещё вечность беззвучно бесился, расплывшись у стенки совершенно недееспособной медузой, в то время как парни отрабатывали такие нужные мне удары и приёмы, работали на самодельных брезентовых лапах и устраивали самые настоящие спарринги. Мне же было совершенно очевидно, что по окончании занятия Костя подойдёт и сочувственно скажет что-то вроде «ну, ты ж сам всё понимаешь, да?».

Всё получилось совсем не так. Очередной «старший» в какой-то момент решительно подошёл ко мне, обозначил пинок и пробасил:

— Чего разлёгся, салага? Хорош шланговать, на заминку бегом марш!

Уже на заминке мне было нехорошо, голова кружилась, к горлу поминутно подкатывал комок. А если добавить ещё и моральные страдания… я кое-как полз по кругу (тут уже про то, чтоб держаться в общей змейке и махать руками, не было и речи), механически переставляя ноги, и всё ждал Костю с вердиктом.

Костя, однако, не подошёл вовсе, как-то незаметно слиняв раньше всех. Подошёл Алексей.

— Ну что, сдох? — жизнерадостно спросил он и хлопнул меня по плечу, заставив присесть и поморщиться. — Ничего, привыкнешь ещё. До дому подвезти тебя? Я на машине.

Единственным, что с трудом сумел выдавить я, было:

— А маты?

— Нормально всё, — махнул рукой Алексей, — Сегодня парни войдут в твоё бедственное положение, соберут сами. Но ты давай, вливайся быстрее! И это, уборка перед следующей тренировкой точняк на тебе — пораньше приходи. Видишь вон ту дверь? Швабры-метёлки там. Давай, не сиди, поехали быстрее! Мне ещё в гараж возвращаться потом…

Из дум нелёгких меня выбросила какая-то особо нетерпеливая бабка — посредством нешуточного тычка локтем в бок. Полагаю, я опрометчиво расположился на её пути к автобусу, который подкрался совершенно незаметно для меня. А таких людей ничто не может сбить с пути истинного! Ну, или того, что они полагают таковым. «И откуда столько сил в таком возрасте», — бурчал я про себя, поднимаясь по ступенькам, скользким от налипшего и утрамбованного в лёд снега. Внутри было неожиданно свободно, даже получилось пробраться на заднюю площадку. А вот попрыгать — любимое детское развлечение! — уже не вышло бы никак, всё-таки, будний день, утро, никто мне столько свободного пространства не даст. Да и самые козырные места были уже заняты компанией пацанов на пару лет постарше меня — наверняка с Химмаша в путягу едут.