Барон фон дер Зайцев 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Уходим.

Литвины обошли опушку с обеих сторон и теперь там прорубались сквозь шиповник и таволгу, кромсая заросли перед собой мечами. Полоска не широкая, а парни и не защищены толком. Только кольчуги.

— Уходим. Быстрее!

Неслухи. Ну, как же можно, ведь ещё успеть вон в того стрелу отправить, да вон в того, удачно боком встал. И попали ведь. Но десятник зарычал, и новики, опомнившись, бросились по натоптанной теперь уже хорошо тропинке к своим.

Бой начался удачно для новиков. На дорогу лесную, ну узкую дорогу, зажатую между кустами и деревьями, выехало пять всадников, и они не могли просто там в ряд встать, по одному, да по двое стали вверх подниматься. Семён, уже взгромоздившись на коня и вооружившись тяжёлым копьём, выждал, когда вороги окажутся на дороге в том месте, где она поворачивает, огибая овраг.

— Пошли, — он начал разгоняться. Удар, и один из литвинов пробитый копьём, вырывая оружие из рук десятника, начинает падать под ноги лошади. А за Семёном в три ряда, ведь здесь дорога начинает расширяться, стоят новики с длинными копьям. Удар и литвины начинают пятиться. А пятиться-то некуда, там провал в несколько метров, чуть прикрытый кустами. И посыпались.

— Отходим.

Событие пятьдесят первое

— Иоганн, уснул там, штоль? Давай быстрее к дороге правь. Эй, парень, слышишь⁈

Парень слышал. Иоганн тоже. И даже барончик, и тот слышал. Все трое держались за лицо и пытались в одно тело опять залезть. Мёрзлой камышиной ему так по роже хлестануло, что чуть мозги из ушей не повылетали. Зажмурившись и помотав головой, Иоганн смог, наконец, всю троицу загнать в черепушку и огляделся. Сонька завезла себя и тачанку в самую гущу камыша, целую просеку в нем прорубив. Даже не понятно было, в какую сторону сейчас править, да и возможно ли это⁈ Это с испугу кобылятина эта заскочила сюда, а вот теперь пойдёт ли грудью на приступ стены из ледяных толстых камышин, метёлки мёрзлые, у которых, выше головы, или, по крайне мере, вровень с головой самой Соньки.

— Ваньша? Чего молчишь? — опять сквозь боль долетел до него голос тюфянчея Самсона.

Пока они мчались к битве, пока от неё Сонька ломилась, практически полностью стемнело. Ясно… Смешно. Ясно, что пасмурно и ни луны, ни звёзд ожидать не стоит. Иоганн провёл рукой по лбу и щеке, и поднёс руку вплотную к глазам. Нет, слава богу, да и Богородице заодно, крови не было, а то ходить потом всю жизнь с косым шрамом по всей роже и на вопрос: «Мечом полосонули»? Отвечать: «Не, камышиной». Синяком отделается. Не привыкать, весь конец лета ходил с синей рожей, потом начало осени с зелёной и жёлтой. Только стала физия как положено бело-веснушчатой становиться, а тут опять здрасьте.

— Как тут ехать? — это себе Иоганн прошептал. Он поднял поводья и пустил волну, чтобы Соньку стимулировать к движению вперёд.

И чё, упрямое или умное животное и не подумало ломиться на стену ледяной гигантской травы.

— Но, пошла! — прохрипел барончик.

Эффект ожидаемый и предсказуемый, Сонька сделала два шага назад.

— Не идёт? — тюфянчей на коленях подполз к парню.

— Не идёт… Дядька Самсон, ты бы зарядил пищаль. Я так понимаю, нам опять пятиться придётся, а там уже литвины могут быть.

— Литвины? — тюфянчей кашлянул и в самом деле пополз к деревянному орудию, бурча что-то себе под нос. Завозился там.

Иоганн спрыгнул с телеги на землю и, прижимаясь грудью к Соньке, а спиной касаясь камыша, пробрался к морде лошади.

— Давай, назад пошли. Дура. Ты, чего сюда понеслась? Ладно, напугалась. Извини, не дура. Сам такой. Давай назад попробуем сдать. Не сильно далеко же унеслась. Пошла, — ухватив за вожжи поближе к морде, Иоганн подтолкнул огромную кобылу назад.

Не сразу, пришлось ещё раз поуговаривать, по морде погладить напуганное животное и снова подтолкнуть. И ведь пошла потихоньку, сделала пару шагов, потом остановилась, но Иоганн её снова подтолкнул, и Сонька ещё пару десятков шагов задом наперёд сделала.

— Зарядил! Ваньша, слышишь, зарядил.

Дикая усталость на парня навалилась. Типа, ну чего вы до меня все докопались? Мне двенадцать лет. Мне «Три мушкетёра» читать лёжа на диване и с девчонками в пионербол играть, а вы меня по роже, а вы в меня железками тыкаете. Ну и что, что Ивану Фёдоровичу шестьдесят с хвостиком, даже с хвостом, тельце-то детское, гормоны детские, да ещё забитое какое-то тельце.

— Пошла, Сонька, пошла, — как заведённый шептал он лошади, над ним возвышающейся на метр целый, — пошли назад. Выбираться надо.

Животинка видимо парнишку пожалела, есть же там, в будущем, какая-то лошадетерапия (Иппотерапия). Экстрасенсы четырёхногие. Эта Иппо считала информацию с подкорки, углядела потухающую карму у мелкого дурня рядом со своей мордой, и вдруг довольно резко попятилась назад, и пары минут не прошло, как тачанка вылезла из зарослей камышей.

Лучше бы они там сидели.

К ним двигалось несколько всадников. Двигались они с востока.

— Хто такія? — ох мать её! Литвины.

— Тюфянчей, чуть ближе подпускай и пали. Это литвины. Подороже жизни продадим.

Вся усталость, вся апатия мигом сдриснули. Мысли прояснило. Можно дёрнуть по протоптанной или, правильнее, проломленной в камышах Сонькой дороге. Телега ещё только чуть вылезла из зарослей, а сама Сонька там ещё. И лошадям ворогов не протиснуться. А там можно ужом между камышами проскользнуть. Это их огромная кобыляка ломанулась с испугу на стену серо-зелёную, а в здравом уме обычный конь там, или лошадь, не пойдёт в эту гущу сосулек. А потом можно в темноте и к своим, в лес.

А как же Самсон? Его убьют? Ну, его и так убьют. Не! Русские своих не бросают, у него есть дага. И он с телеги может и поотмахиваться какое-то время.

Иоганн потянул из ножен, висящих на поясе дагу.

Бабах. Ссука! Сонька рванула так, что парень отлетел, как пёрышко, в камыши. И это его спасло, а то бы попал как Остап Бендер под телегу. Или тот под лошадь? Ну, бог с ним, он бы точно очутился под колёсами тачанки. Иоганн видел, летя спиною вперёд, как мимо тачанка с Самсоном проносится. А вот подниматься он не спешил. Нужно чуть подождать. А чего там с литвинами?

Глава 18

Событие пятьдесят второе

Бабах. Звук этот не то, что неожиданным, он невозможным был. Семён глянул на окруживших его Старого зайца, фон Бока и Перуна.

— Они же мимо нас проехали? Как так-то? — командиры борцов с жемайтийцами и литвинами стояли возле того места, где лесная дорога поворот делает. У начала оврага. Стояли и планировали, чего делать.

После того как Самсон выстрелил по лыцарям из пушки, те бросили биться и, развернув коней, усвистали на восток к реке. Преследовать смысла не было. Темнота почти полная. И план ночного обстрела их лагеря из луков и арбалетов прахом теперь точно пошёл. Можно не сомневаться, что в лагере вражеском спать не будут и караулы усилят, и разъезды конные организуют. Вместо обстрела наткнутся арбалетчики на засаду таких же лучников и арбалетчиков и полягут или, в лучшем случае, понеся потери, отступят. А зачем им потери? Пусть враги теряют. Не пойдёт такой план.

Но ведь и сюда вороги не сунутся. Не дураки. Уже сунулись и потеряли человек тридцать. Вовремя старый Ганс со своими арбалетчиками прикатил. А когда Самсон, долгих ему лет, бахнул и снёс весь центр у литвинов, тем хватило, и они убрались. У «наших» тоже потери есть, убито три коня и ранено пятеро новиков. Что и следовало ожидать. В бою на мечах пацаны литвинам опытным не соперники. Спасли их только очень хорошие доспехи. На лошадях раненых уже отправили в Кеммерн к Матильде. Не царапины, разные раны, но смертельных точно нет, руки или ноги.

А про тачанку все как-то забыли. Видели, как Сонька мчит мимо них после выстрела, а когда литвины отступили, и они до дороги добрались, то тачанки тут не было. Семён подумал, что Иоганн в замок направился. Взрыв был сильный, видимо и пушку повредило? Но специально об этом не думал десятник, так мельком пронеслось. Хватало других забот, других дум.