Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

ожидать. Не всхлипывал, давя в себе рыдания. Не прятал злой взгляд. Не дрожал от испуга.

— Что зыркаешь? Еще хочешь? — издевательски хохотнул Колосов, уперев руки в бока. Теперь-то он снова почувствовал себя начальником, хозяином положения, которого боятся и которому стараются угодить. Великолепное чувство, настоящая эйфория. — Поднимайся и живо беги к подъёмнику! Потом с тобой разбираться будем! Митин. Запиши его фамилию! Чего разлегся? Живо вставай, я тебе сказал!

Тот, и правда, встал. Отряхнулся от пыли. Подошел к мужчине и некоторое время так смотрел на него, что тот занервничал.

— Плохой человек, подлый, — вдруг негромко произнес мальчишка. — Зря ты пришел в шахту. Не любит она таких. Уходи…

Сказал, и повернулся спиной.

— Ч-что⁈ — на Колосова аж смотреть было страшно. — Т-ты, т-ты… Да, я тебя…

Вне себя от бешенства, он взял и со всей силы пнул мальчишку в спину. Удар вышел нехорошим, подлым — мальца аж об стенку шарахнуло.

— Товарищ Колосов, товарищ Колосов, не надо, — где-то за спиной поскуливал заместитель, делая глаза круглыми от ужаса. — Товарищ Колосов…

Странный мальчишка снова поднялся. Сплюнул кровь из разбитого рта. Его взгляд стал нехорошим, пугающим, как у зверя, первый раз попробовавшего крови.

— Получил, будешь знать как со старшими нужно разговаривать! А теперь живо свалил отсюда!

Но тот не побежал, не скукожился от страха, а пошел прямо на Колосова. Сделал шаг, второй, неожиданно прыгнул вперед и заехал кулаком прямо в нос новому начальнику.

— А-а!

Глава 13

И что теперь? Как? Куда?

* * *

п. Красный Яр

Надо ли говорить, что после всего случившегося «вой просто до небес поднялся». Новый начальник только поднялся на поверхность и уже начал так орать, что все люди вокруг сбежались — конторские из здания шахтоуправления, шахтеры из отдыхающей смены, рабочие с железки. Колосов с расквашенным носом, в одежде, перемазанной кровью и угольной пылью, все никак не мог успокоиться, махал руками, матерился, грозил в сторону проходной кулаком. Рядом с ним суетился Митин, пытавшийся то пыль с плаща костюма стряхнуть, то подать платок.

— Э-это вопиюще! Я-я этого так не оставлю! — разносилось по воздуху. — Слышите⁈ Вы мне за все заплатите!

Это выглядело полным сюром. Собравшиеся люди недоуменно вертели головами, не зная, что и думать. Спрашивали друг друга, а не новое ли ЧП на шахте, не взрыв газа или какой-нибудь несчастный случай.

У нового начальника, похоже, началась истерика. Он дико дергался. Резко запрокидывал голову назад, чтобы остановить кровь. Тут же пытался кричать, но выходило что-то гнусавое, неразборчивое. Кашлял, слюна с кровью летели во все стороны. Вновь принимался орать.

— Знаете, кто мой отец⁈ Да, он вас в порошок сотрет! Все, все ответите!

Случившаяся истерика была вполне объяснима. Колосов же кто? Работяга, от звонка до звонка стоявший у станка? Нет! Колхозник, высохший от тяжелого труда на земле? Нет! Колосов — настоящий «золотой» мальчик, отпрыск новой советской элиты, многие из которой оказались еще более жадными, наглыми, спесивыми, чем прежние. Он сначала жил в «тепличных условиях», где вполне нормальными были горничная и кухарка, продуктовые изобилие с настоящими деликатесами в виде черной и красной икры, красной рыбы, шоколадных конфет, специальные детский садик и школа. Потом работал в еще более «тепличных» условиях — «маленьким» начальником в одном из трестов столицы. Жил в собственной отдельной трехкомнатной квартире со всеми удобствами, с четырехметровыми потолками, когда большая часть жителей Союза за счастье считала отдельную комнатенку в коммуналке или даже бараке с земляными полами. Настоящей жизни он и не видел никогда. Все за него решал «дорогой папахен» — заместитель народного комиссара угольной промышленности. Хочешь отдохнуть в Крыму — папа сделает звонок нужному человеку и выделят хороший номер в ведомственном санатории. Желаешь приодеться в модные заграничные вещи — папа позвонит в Народный комиссариат внешней торговли своему другу, и нужные вещи привезу прямо домой. У него все и всегда было схвачено. А тут случилось такое…

— Митин⁈ Где тебя носит⁈ — он завертел головой, когда более или менее пришел в себя. — Живо звони в милицию!

Огляделся по сторонам, заметил людей и сразу же «включил» начальника.

— Живо! Пусть едет наряд, лучше два наряда! Бегом! Где здесь телефон⁈ Что глазами лупишь⁈ И где инженер по технике безопасности? Почему его нет? А где моя вода? Живо мне воду! Я новый начальник шахтоуправления…

Первыми прибыли врачи из больницы. Их старенький автомобиль с большим красным крестов на борту свистнул тормозами и встал, как вкопанный у проходной. Две женщины в белых халатах и белых чепчиках с саквояжами пошли в сторону толпы.

— Почему так долго? Что это за бардак? У меня тут кровь хлещет, а они даже не торопятся. Я этого так не оставлю, буду жаловаться главному врачу. Как ваша фамилия?

Одна из врачей, женщина измученного вида, явно была только что с ночной смены. Молчала, в спор и не думала вступать. Макнула кусочек бинта в спирт и начала обрабатывать рану на лице. Движения были точными, выверенными, любо-дорого смотреть.

— Ничего страшного. Хрящевая перегородка целая, больших повреждений нет, — негромко говорила она, продолжая орудовать ваткой. — Немного потерпеть и все будет в порядке.

— Что? Ничего страшного? — только что присмиревший Колосов едва не взвился. — Да, мне все лицо разбили! Ослепли что ли⁈ А если заражение, гангрена, сепсис? Вы, что не понимаете⁈ Слышали что-то про сепсис, неучи⁈ Меня нужно срочно везти в больницу! Немедленно! Это же настоящее ранение при исполнении. Мне нужен самый лучший хирург! Слышите! Живо везите меня в больницу! Пусть меня немедленно прооперируют…

У врача даже глаза округлились от удивления от последнего заявления. Она еще раз внимательно осмотрела повреждения на лице, но так ничего особенного и не нашла. Кровь прекратилась. Ничего не сломано. Губы, зубы, нос были относительно целыми, и не требовали никакого хирургического вмешательства. И при чем тут госпитализация?

— Товарищ, вам не нужно в больницу. Тут ничего серьезного. Сейчас я йодом пома…

Врач попыталась было объяснить, что ничего страшного не случилось, но осеклась. Мужчина на нее так зло посмотрел, что по ее спине мурашки побежали.

— Я сказал, чтобы меня немедленно отправили в больницу! — злоба буквально сочилась с его губ. — Или я сейчас же буду звонить в Москву в Наркомат угольной промышленности.

— Да,