Мир сошел с ума (СИ) - Greko

(1) Вася ошибся: султанат и Османская империя закончились не на Мехмеде V, а на его брате, Мехмеде VI. Дольше всех продержался среди свергнутых монархов Европы, до 1922 г.

(2) По одной из версий, напиток придумал американский капитан Рассел в одном из баров Гаваны. Подняв бокал с ромом и колой, капитан произнёс: «Por Cuba Libre!» («За свободную Кубу!»).

(3) 53′ винт = 1362 мм, 72′ –1829 мм.

(4) Винджаммер — парусник со стальным корпусом, мачтами и усиленной парусной оснасткой типа барк или шхуна. Учебный корабль «Крузенштерн» того же типа.

Глава 2

Корсар кайзера

Его звали Феликс фон Люкнер. Дворянин, правнук маршала Франции, немецкий граф и… бродяга, сбежавший из дома в тринадцать лет и шаставший по всему свету в поисках приключений. Мне оставалось лишь подбирать челюсть — на фоне его мотаний по свету я со своей одиссеей выглядел учеником младших классов. К двадцати годам он кем только не успел побывать — юнгой на русском корабле, следовавшим из Гамбурга в Австралию, рыбаком на краденой шхуне, трактирщиком, охотником на кенгуру, учеником фокусника, помощником смотрителя маяка, дочь которого он соблазнил, профессиональным боксером, солдатом диктатора Порфирио Диаса. Не один раз он прощался с жизнью, но всегда счастливо выбирался из очередного приключения. Австралия, Гонолулу, Канада, Северо-Американские Штаты, Чили, Мексика, Ямайка… С таким послужным списком просто удивительно, как он сумел в конце концов получить офицерский чин на кайзеровском флоте — помог диплом школы навигации, но прежде всего, конечно, происхождение и личная протекция кайзера, считавшего жизнь молодого авантюриста необычайно романтичной. Зато этот список обеспечил его неоспоримым преимуществом, когда встал вопрос, кого назначить капитаном на необычный рейдер.

К 1915 году большинство корсаров кайзера были или потоплены, или захвачены, или интернированы. Они успели нанести немалый вред торговле стран-противников, но их ахиллесовой пятой стала дозаправка углем в океане (1). И тогда в Адмиралштабе решили тряхнуть стариной — отправить пиратствовать парусник, корабль, зависящий лишь от ветра, как в добрые старые времена. Невероятный риск в эпоху дредноутов и быстроходных легких крейсеров, но кто не рискует, тот не пьет шампанское! Требовался соответствующий капитан — сорвиголова, авантюрист, способный на нестандартные решения, мастер на все руки, крепкий телом и духом. Выбор в пользу графского отпрыска был очевиден.

Подготовка к походу велась с немецкой педантичностью, которой фон Люкнер придал блеск импровизации и своей необузданной фантазии. Он выбрал трехмачтовик со стальным корпусом, винджамер, выжиматель ветра, способный разогнаться до 15 узлов при хорошем ветре — «американца», задержанного британцами и захваченного у них Имперским флотом. Его переделали — добавили два скрытых 500-сильных вспомогательных дизельных двигателя, замаскировали в планшире парочку 105-мм устаревших орудий и несколько тяжелых пулеметов. Плюс мощная рация, увеличенные цистерны для питьевой воды и топлива, переоборудованные каюты для содержания пленных и тайники для хранения ручного оружия и военно-морской формы. Самым загадочным элементом допоборудования являлся гидравлический лифт, позволявший опускать-поднимать пол кают-компании.

Наиболее сложная часть плана — прорыв британской блокады Европы. Как просочиться через три линии в Северном море, если англичане беззастенчиво досматривают любой корабль, не обращая внимания на нейтральный флаг? Только в одном случае «Орлан» мог вырваться на оперативный простор — если его примут за реально существующее судно из страны, не участвующей в войне. Таковой была изначальная идея, но ее пришлось серьезно корректировать в процессе осуществления.

Изначально планировали притвориться идентичным норвежским судном «Малета». Что только не придумали для маскировки, начиная от подбора команды из моряков, говорившей по-норвежски, и заканчивая тщательной проработкой легенды как для судна, так и для каждого члена экипажа. Оригинальный бортовой журнал, письма с родины и из многих стран мира с нужными штемпелями, фотографии на стенах салонов, предметы обихода ручной работы из Скандинавии…

Вся эта тщательная подготовка, осуществленная с помощью разведки, полетела псу под хвост, когда выяснилось, что «Малета» уже вышла в море из Копенгагена. Ей срочно подобрали замену, парусник «Кармоэ», — и снова неудача. Оказалось, что «норвежца» англичане недавно досмотрели.

«Зееадлер», полностью готовый к походу, болтался на дальнем рейде, а путевой легенды у него не было. И тогда фон Люкнер решился на очередную авантюру, которых в его жизни было столько, что он уже сбился со счета. Он решил выдать «Орлан» за несуществующее судно «Ирма». Подчистки в документах, которые специально испортили водой, небрежно перекрашенное название, нестыковки в биографиях членов экипажа — казалось, рейд обречен на неудачу, его маску сорвет первая же серьезная проверка.

Во время жуткого шторма в Северном море «Зееадлер» вышел в поход. Какая блокада — быть бы живу! Свирепствующие волны и ветер загнали парусник далеко на север, во льды. Экипаж не мог даже выбраться на палубу, люки намертво примерзли. Но погода сменилась, корабль смог пуститься в плавание на юг и тут же попал под прицел орудий английского вспомогательного крейсера. Ему приказали остановиться для досмотра.

— Тут начинается самая веселая часть приключений фон Люкнера и его команды, — рассказывал мне Ловелас, бросая взгляд до на компас, чтобы не отклониться от курса, то на людей Гаривела, сосредоточенно монтирующих пулеметы. — Только представьте: англичане с размаху сели в лужу, не сумев раскусить, с кем встретились. Нет бы проверить парусник по ллойдовскому справочнику. А они ограничились поверхностным досмотром и даже выразили фон Люкнеру, притворившемуся норвежским капитаном, сочувствие за страдания, выпавшие на долю корабля во время последнего шторма. Им даже не пришло в голову, что внизу, прямо под их ногами, в тайных помещениях прятались вооруженные матросы. Два десятка моряков, что-то лепетавших невпопад по-норвежски, груз леса на борту, фоточки на стенах, граммофон, играющий «Путь далёкий до Типперери», юная леди на борту, якобы жена капитана…

— Женщина-то откуда взялась? — удивился я.

— Они переодели смазливого 18-летнего юнца! Нарядили его как бабу, а лаймы купились! Даже не заметили винты, которые на таком корабле никак не могли стоять!

— Откуда вы знаете столько подробностей?

— О, это не менее занимательная часть истории. После счастливого финала прорыва блокады, «Орлан» навел знатного шороху на Атлантике. Датчане, французы, британцы — кто только не попался в лапы хитроумного фон Люкнера. 300 человек пленников набилось на его борту. Такую прорву народа не прокормить, сообразил бравый корсар кайзера. И что же он сделал. как вы думаете?

— Что? Рассказывайте, не тяните! — подыграл я капитану.

— Пересадил их на очередной захваченный парусник, срубив тому все вооружение, кроме нижних парусов, чтобы выиграть время и убраться подальше, пока они будут добираться до ближайшей гавани. И отпустил. Через десять дней они были в Рио-де-Жанейро и взахлеб делились историями о своих приключениях. И надо признаться, ни один пострадавший ни слова упрека не выразил в адрес графа. Его поведение было безупречным, содержание пленников, особенно капитанов, напоминало круиз по Атлантике. Они пили призовое шампанское, объедались деликатесами с чужих кораблей, офицеры спали в трехместных каютах, в их распоряжении были книги и настольные игры. На средней палубе для них играл судовой оркестр.… А бразильские газетчики окрестили фон Люкнера «Морским дьяволом».

— Джентельмен удачи оказался настоящим джентльменом!

— Именно так, сэр!

— Интересный враг, — задумчиво пробормотал я, бросая виноватый взгляд на жену. Меня ждал непростой разговор.

… Католическая церковь, большие, без изысков двухэтажные здания с просторными крытыми верандами и широкими окнами с видом на море, подобие набережной, толпы разнообразного люда, порой весьма экзотического вида (особенно туземки с голой грудью, на которых тут же начал пялиться Леха), обилие зелени, ласкающий взгляд пейзаж — покрытые джунглями горы, лазурные воды, — ожерелье из цветов каждому прибывшему от портовых аборигенов. Папеэте производил приятное впечатление, а мы встретили самый теплый прием от администрации. Здесь знали о вступлении Америки в войну, французы приветствовали нас с неподдельным энтузиазмом, губернатор закатил банкет с салютом и помог снять неплохой дом для моей семьи — внешне простенький, но просторный внутри, с деревянными полами, европейской мебелью, столовой и нормальными спальнями с большими кроватями под москитными сетками. Сейчас, к концу сезона дождей, от москитов спасу нету — даже в раю, увы, найдется своя ложка дегтя.