Чужак из ниоткуда 2 - Алексей Анатольевич Евтушенко

намереваясь пересечь пространство сцены и упасть в зал. Не вышло. Я сбил её первым же выстрелом. Ничего сложного, даже в орно входить не нужно.

— Две банки!

— Давай!

Полетели две банки, одна за другой, и я выстрелил дважды, взводя курок ребром ладони левой руки. Как в кино.

Бах!!

Бах!!

Дважды грохнул кольт, и обе банки — одна за другой — были сбиты на лету.

— Да ты настоящий стрелок, сладкий! — услышал я сзади будто сквозь вату.

Обернулся. Венди, закутанная в шерстяное пончо, восхищённо показывала мне большой и указательный пальцы, сложенные колечком.

Эге, подумал я. Кажется, Серёжа, у тебя есть шанс, наконец, потерять девственность. Правда, остаётся Наташа, но где она и где я? Опять же, с ней у меня ничего не было, и будет ли — неизвестно.

Мы постреляли ещё немного.

После того, как я выстрелами из двух револьверов одну за другой погасил две горящие свечи и с помощью зеркальца попал в центр всё того же многострадального туза, стоя к щиту спиной, сомнения у Мэта отпали.

— Считай, ты принят, — хлопнул он меня по плечу. — Сто долларов в неделю.

— Грешно наживаться на детском труде, — сказал я. — Сто сорок.

— Сто десять. И моя кормёжка.

— Кормёжка даже не обсуждается, это и так понятно. Сто тридцать.

— Пацан, не наглей, я и так охренительно рискую, тебя нанимая. Ты же без документов, верно? Сто двадцать. Наличными. Это моё последнее слово.

— По рукам, — сказал я.

Мы ударили по рукам.

— Где так стрелять научился, если не секрет?

— Отец научил, — честно ответил я.

— Понятно, — кивнул он. — Контракт подпишем после шоу. Идём, покажу тебе твоё место в трейлере, выдам костюм и расскажу вкратце, что будешь делать сегодня и когда. И вот что ещё. Имя Том Смит совершенно не годится. Будешь… — он пощёлкал пальцами. — О! Джим Хокинс! Самый юный стрелок Дикого Запада Джимми Хокинс по кличке Молния! Как тебе?

— Смешно, — сказал я. — Вы помните, кто такой Джим Хокинс?

— Нет. А должен?

— Главный герой романа Роберта Стивенсона «Остров сокровищ», — сказал я.

— Не читал, — сказал Мэт. — Думаю, большинство наших зрителей тоже.

— Это очень известный роман. Я бы сказал, всемирно известный.

— Вот чёрт. И кто там этот Джим Хокинс?

— Юнга на парусном корабле. Там они ищут сокровища пирата Флинта. Действие в середине восемнадцатого века происходит.

— Этот Стивенсон он кто, англичанин?

— Шотландец, насколько я помню.

— Отлично, — потёр руки Мэт. — Лучший стрелок старой доброй Англии Джимми Хокинс по кличке Юнга! Когда-то с помощью своей необыкновенной меткости он добыл сокровища кровожадного пирата Флинта на далёком острове, а теперь продемонстрирует своё искусство нам! По-моему, великолепно. Всё, решено, отныне ты Джим Хокинс. Когда роман написан?

— Лет сто назад примерно.

— Значит, никто права на имя не предъявит. Только вот костюм… Ладно, озадачу нашу Рэйчел, она что-нибудь придумает.

Так я неожиданно стал Джимом Хокинсом.

К началу представления (шоу, как все тут говорили) зал был забит под завязку.

Мой номер шёл только после антракта, поэтому всё первое отделение я просидел в зале, наблюдая за выступлениями артистов. На Гараде нет отдельного циркового искусства. Уже нет. Сначала отошёл в прошлое цирк с дрессированными животными, а потом, постепенно, с падением интереса к массовым зрелищам как таковым, за ним последовал и весь остальной. В цвинт можно рубиться с малым количеством зрителей или даже вовсе без них — просто ради победы. То же самое относится и к любому другому спортивному соревнованию. Но цирк? Заниматься воздушной акробатикой, клоунадой или жонглированием только ради интереса мало кто хотел. Какие-то отдельные номера время от времени ставились — для тех же исторических фильмов, например, или театрализованных праздничных представлений, но это и всё.

Сидя в зале и глядя, как кувыркается в воздухе без страховочной сетки Венди, я вместе с залом издавал дружное «ах!», когда в последний момент её подхватывал за руки партнёр; восхищался ловкостью жонглёров и эквилибристов; смеялся над немудрёной сценкой, которую разыгрывали Рыжий и Белый клоуны, готовя по очереди печенье в шляпе «подсадного» зрителя (конечно, они не были похожи на Петрова и Боширова, ну, разве что самую малость…).

В какой-то момент я забыл и о Гараде, и о Советском Союзе, и даже о том, что мне самому выходить на сцену во втором отделении. Я был тем, кем был — четырнадцатилетним восторженным подростком, погружённый в волшебное представление, громкую музыку и яркий свет прожекторов. В реальность меня вернул антракт и голос Мэтью Раймонда:

— Джимми, какого чёрта ты ещё здесь? Быстро за сцену к Рэйчел — переодеваться и гримироваться. Твой номер четвёртый. Сразу после клоунов.

Рэйчел Картер была полной негритянкой лет сорока с широким задом, необъятной грудью и громким весёлым непререкаемым голосом «всеобщей мамы». Есть такой тип женщин — «всеобщая мама». Я встречал их на Гараде, в Советском Союзе и вот теперь здесь, в США. Они считают своим долгом позаботиться даже о незнакомом человеке так, словно он их сын или дочь. При этом не важно, нужна ли в самом деле их забота человеку или нет. Хотя, признаем, чаще всего нужна. К тому же в подавляющем большинстве «всеобщие мамы» настолько обаятельны, что их забота воспринимается, как должное и не вызывает отторжения.

— Пришёл! — воскликнула Рэйчел, когда я заглянул в ней в костюмерную за кулисами. — Джимми, да? Слушай, наш Мэт совсем уже рехнулся, скоро младенцев станет нанимать. И знаешь, что самое забавное? Они будут делать всё, что надо. Ползать по канату и жонглировать бутылочками с молоком. Так, иди сюда, ближе. Ну-ка, повернись, сынок… Ага, понятно. Мэт говорит, что тебе нужно что-то вроде костюма пирата?

— Джим Хокинс из «Острова сокровищ», чьё имя я ношу, не был пиратом. Он был юнгой…

— Я читала «Остров сокровищ», — перебила меня Рэйчел. — Хорошая книжка. Но я понятия не имею, как одевался юнга на парусном корабле двести лет назад. Зрители — тем более. Поэтому будем считать, что он был похож на пирата. Вот, примерь-ка, — она показала на стул, на котором лежали штаны зелёного цвета. На спинке висела белая рубашка с широким открытым воротом и алый шёлковый платок. Возле стула стояли сапоги с отворотами на голенищах, отдалённо напоминающие старинные ботфорты.

— Здесь переодевайся, — скомандовала Рэйчел. — У тебя нет ничего, что бы я не видела. К тому же ты теперь наш, цирковой, а мы друг друга не стесняемся.

Удивительно, но одежда подошла мне идеально. Даже сапоги оказались впору. Вот только что делать с алым платком я не знал. Поэтому повязал его