Дионисов. За власть и богатство! IV - Андрей Валерьевич Скоробогатов

за исключением наказанного Эрни, на три-четыре часа прогуляться в порту. Сильно долго мы стоять не собирались, чересчур заметно, до дома за такое время не добраться. Но дать короткий передых и разгрузиться перед плаванием — я был обязан.

Фрол потащил Свету в какой-то азиатский ресторан в центре «Белого Берега», пообещав не опаздывать. Рискованно, конечно, но останавливать молодёжь я не стал. Заслужили ресторан.

А Вака, сопровождая Романа и Джейкоба, сообщил им:

— Покажу сейчас вам лучший местный бордель.

— Вака, дружище, так мы и так знаем все местные бордели! — отвечал Роман.

Что ж, пущай развлекаются. Нормальный тимбилдинг, нормальные портовые развлечения, всё верно делают, даже не буду особо осуждать. Сам же я засел с Рустамом, Штирцем и тётушкой Марго и Кристобалем в моей каюте.

Сперва все восхитились яхтой, а мы рассказали о нашем путешествии. Особенно всех впечатлило, конечно, произошедшее во Вьюгино, и голем, который теперь охранял «Антилопу Гну».

Затем уже расспрашивать принялись мы. Прошло не так уж много времени после нашего «крюка» до Астрономска, но новостей накопилось прилично.

— Что за суматоха в порту? — спросил Кристобаль. — Катера графской гвардии так и носятся.

— На пристанях поговаривают, что ночью потонул катер Франтишека Скальского, — ответил Рустам. — Он, говорят, любит плавать на ночную рыбалку к югу от порта. Пара матросов спаслась, а графа ищут. Говорят, какой-то Девятый Вал, не то дикий исполинский элементаль, не то природное явление.

Мы с Кристобалем переглянулись.

— К югу. От Белого Берега. Ага. Рыбалка. Ночная. Не слишком-то много совпадений?

— Припоминаю, что его папаша, помнится мне, иногда развлекался плаванием на пиратских шхунах, — кивнул Кристобаль. — Нервишки любил щекотать, знаете ли. Возможно, сын решил возродить отцовские забавы? Предполагаешь, что кто-то навёл его на нас?.. Но откуда? Рустам, ты сообщал детали телеграммы Александра о том, что мы купили яхту и плывём на север?

— Разумеется, нет, — он нахмурился. — Всё в строжайшей секретности. Да и Александр Петрович в шифрованном виде посылал, вероятность, что кто-то знает ключ — нулевая…

— Ты там говорил о каком-то графе-шоумене, — сказал Штирц. — Друге Черепанова.

— А вот это — куда более вероятно, — кивнул Кристобаль. — Он наверняка телеграфировал Черепанову о том, что продал мне яхту, и какую именно продал.

Я резюмировал:

— Даже если самому Черепанову не сильно интересно заниматься охотой за дорогими яхтами, запросто кто-то из его друзей мог об этом узнать. Либо — всё его величество случай. Он занимался там своими делами, мы просто случайно пересеклись с Франтишеком в этом морском квадрате, он погнался и даже не знал, что за яхту атаковал. В любом случае — это в корне меняет дело. Во-первых, мы вскрыты. Во-вторых — они запросто могу теперь начать мстить нам или требовать компенсации. Или попытаться с нами разобраться, чтобы мы молчали. Или попросить освободить точки. Или объявить войну.

— И всё это в твоё отсутствие… И ещё… — у Рустама дёрнулось веко. — поговаривают, что Рудольф Замойский то ли при смерти, то ли вышел из ума. И что сейчас объявился какой-то наследник. Хоть прерывай экспедицию.

— Нет. Ни в коем случае. У меня очень серьёзные дела в Варше, надо плыть. Рустам — организуй оборону точек. В случае, если граф выживет, и в случае, если возникнут вопросы — я сейчас включу дипломатическую железу и напишу письмо. Дескать, имело место досадная ошибка, и что мы приняли мирный рыболовецкий траулер за пиратский корабль, применив несимметричные средства обороны. Тётушка Марго — у меня будет просьба — сообщить обо всём графу Номоконову, а также графине Алмазной-Ким. Подтвердить алиби и выразить конструктивные намерения. Они тебя выслушают и выступят как защита от необоснованных обвинений.

— Может, лучше сразу к князю? — предложила тётушка Марго. — Я чего, я смогу к нему, если потребуется.

— Нет, — покачал я головой. — Чем меньше князь знает о моём путешествии — тем лучше. И Марьяне не говорите ничего. Как она, кстати?

— Князь собрался её куда-то увозить. Сказал собирать вещи. Ещё она скучает по тебе, — вздохнула Марго. — Гуляет, Ангелина с ней сдружилась, развлекает, как может. Но не волнуйся, скоро остынет. Ты же знаешь, даже если там у неё была любовь — на расстоянии она живёт весьма кратковременный период.

Любовь… я уже чуть ли не забыл, что плыву в Нововаршавск решать в том числе амурные дела. И о том, что мою постель уже давно никто не грел. Чёрт, я даже уже грешным делом подумывал в телеграмме написать о том, чтобы мне привезли сюда, в порт, Ангелину… Но нет, эту черту в наших деловых отношениях я всё ещё не собирался переступать. Да и должен же кто-то следить за големами и поместьем.

К тому же, как только мы отплыли, нас ждал небольшой сюрприз.

Всё началось ближе к ночи, когда все благополучно вернулись, и «Вакханка-II» отошла от Белого Берега уже на десяток морских миль. А я улёгся на кровать, надеясь почитать что-то из современной художественной литературы — пока ещё ни разу таковым здесь не занимался.

Нанотолий, до того мирно дремавший на подушках в моей каюте, вдруг проснулся, недовольно заворчал и настойчиво стал царапать дверь, проситься наружу. Что ж, я включил интуицию, выпустил его и пошёл следом, внимательно оберегая от попыток заглянуть через бортик.

Он проследовал в трюм и остановился у двери склада между комнаткой, в которую я посадил Эрни, и машинным отделением. Помещение почти не использовали, и в которую скинули часть барахла с подвоза Рустама — и так хватало помещений.

В общем, Нанотолий уселся и многозначительно поскрёб дверь, посмотрев на меня, а затем проворчал.

— Нашёл чего? Хм…

Дверь оказалась закрытой. Хотя я точно помнил, что мы оставляли её открытой. Сходил за ключами, заодно взял багор на всякий случай. Открыл, оглядел — пустое помещение два метра на два, с низким потолком — сверху был ангар для «Антилопы Гну».

Нанотолий не спешил забегать. Уселся на пороге и ворчал. Нехарактерное поведение, но — мало ли. Может, в вещах было что-то пахнущее? Я уже почти поверил в то, что тревога была ложной, как вдруг я почувствовал запах.

Не какой-нибудь мерзкий запах, а тонкий, ни с чем не сравнимый аромат, та самая магия парфюмерии, которую я знал и с прошлого мира. Иной аромат способен ударить по мозгам спустя десятилетия.