Нахаловка 2 (СИ) - lanpirot

— Значит так, Гоша, — нацедив еще по чуть-чуть элитной алкашки в стаканы, произнес Тихорецкий, — тебе что-нибудь об этой Нахаловке известно?

— Так, мельком интересовался, перед тем, как бригаду Ржавого туда отправить, — ответил Хорек.

— Так, значит, и Ржавый того? — удивился Виктор Палыч, зная, что рыжий уголовник считался правой рукой смотрящего. — А зачем ты именно его туда послал?

— Думаю, да, — кивнул Георгий Валерьевич, — Ржавого больше мы не увидим… Если вообще его найдем… — добавил он. — А послал, как и ты Бурята — хотелось, как лучше все обставить, и побыстрее…

— Ясно, — понятливо протянул Тихорецкий, — а получилось, как всегда — долго и через задницу! Помянем и остальных, — предложил он, прикладываясь к стакану. — Так что там про эту гребаную Нахаловку известно?

— Маленькая зачуханная деревенька, почти в самой жопе области, — сообщил Хорек. — Население — несколько сотен человек. Дорога туда только одна, дальше самая натуральная тайга начинается, и ловить там нечего. Из «градообразующих» предприятий — лесхоз и леспромхоз, принадлежащие некоей госпоже Старовойтовой Катерине Сергеевне…

— Старовойтова… Старовойтова… — Зашевелил губами Тихорецкий, пытаясь вспомнить, где он уже слышал эту фамилию. — Знакомое что-то…

— Эта та самая Железная Бой-Баба, устроившая в перестройку некоторым нашим «коллегам» по ремеслу, желающим отжать у нее этот прибыльный бизнес настоящий Бермудский Треугольник.

— Точно! — Хлопнул себя по лбу Бульдозер. — Тогда же в этой Нахаловке сгинули Жорик Армавирский и Тёма Вырвиглаз… Ни их самих, ни их братвы — никого тогда не нашли, пропали босяки где-то в лесах, укрывшись дерновым одеяльцем…

— Ага, тогда-то и прозвали тот район Бермудским Треугольником, — напомнил Хорек.

— Точно-точно! — вспомнил Виктор Павлович. — Там, по-моему, и еще кто-то пытался наезжать, но всех уже и не упомнить.

— Никого не нашли, — покачал головой Гоша, — прямо, как и в нашем случае…

— А ведь и правда, — согласился Бульдозер. — Прямо, как сейчас… Думаешь, она?

— Сомневаюсь, — возразил Хорек. — Она и без этого живет припеваючи, даром, что носа из своей дыры почти не кажет. Но её лес на экспорт вагонами идет!

— Мля! Но… сбрасывать её со счетов тоже нельзя! — Вновь покачал головой Тихорецкий. — Раз тогда успешно «взбрыкивала», могла и сейчас чего отчебучить… Что еще в этой дыре имеется? — вернулся он к прерванной воспоминаниями теме разговора.

— Есть еще ферма, хозяином числиться некий Валентин Петрович Хлыстов. Пашет, сеет, разную животину разводит, — доложил Георгий Валерьевич, — коров там, свиней…

— А не его ли свиньям Бурята скормили? — усмехнулся Бульдозер, случайно попав в самое яблочко.

— Да хрен его знает, — пожал плечами Хорек, — может его, а, может, и нет. Мент ничего по этому поводу не сообщал.

— Значит, говоришь, глушь? Жителей с гулькин нос, и дорога только одна? — о чем-то мучительно размышляя, еще раз уточнил Витя.

— Все так, пахан, — подтвердил Хорек.

— Сколько у тебя бойцов наберется? Если по всем сусекам поскрести? — неожиданно спросил авторитет.

— Ну… — Задумчиво прибросил в уме Хорек. — Полсотни человек плюс-минус, если даже всех убогих под волыны поставить… — После минутной заминки выдал Георгий Валерьевич. — А тебе зачем? — тут же поинтересовался он. — Такими силами целую маленькую войну развязать можно, а не то, что какую-то Нахаловку раком поставить. Там ведь только деды с бабками сейчас обитают — молодежь-то вся по городам разбежалась.

— Ага, по-твоему деды с бабками Бурята, да твою бригаду так ловко на тот свет спровадили? Чего молчишь-то? Где я не прав?

— Прав-то прав, но такая орава бойцов сразу лишнее внимание привлечет! А оно тебе надо, Виктор Палыч? По-моему, все-таки, десятка полтора — и так за глаза. Пацаны-то расслабленные туда ехали, а мы уже так не попадемся…

— Слушай, Гоша, — вкрадчиво произнес Бульдозер, недовольно поджав губы, — у меня лишнего времени разбираться с этой гнилой ситуевиной! Одним махом хочу проблему решить! Достала меня эта Нахаловка!

— И как ты думаешь действовать? Ну, нагрянем мы туда таким калганом, и чего? Будем просто по сторонам шмалять?

— Ты же сам говорил, что там жителей — кот наплакал…

— Ну? — Хорек так и не понял, куда клонит пахан.

— Мусарни там тоже нет? — продолжал допытываться Бульдозер. — Солдатни? Тоже нет?

— Да откуда? Там только участковый, да и тот семидесятилетний старпер, — ответил Хорек. — Часть военная неподалеку, но не сказать, чтобы близко…

— Тогда и решать нашу проблему надо одним махом! — Рубанул рукой воздух Тихорецкий. — Зайдем в эту дыру, сгоним всю шелупонь в одну кучу, куда-нибудь в дом культуры, или что там у них? И хорошенько всех протрясем! — безумно вращая глазами, воскликнул Виктор Павлович.

После этих слов Хорек реально подумал, что его пахан реально-таки свихнулся на почве старого общака! Это же надо такое придумать — целый поселок захватить⁈ Из-под благообразной личины депутата наконец-то вышла наружу истинная природа Вити, за которую он и получил свою кличку — Бульдозер. На самом деле не только Бурят был отмороженным на всю голову, но и его авторитетный хозяин! И преданным этот убийца был Вите только по одной причине — только своего пахана он считал более отмороженным и безжалостным, чем самого себя. И именно его он побаивался, тогда как всех остальных, даже в медный грошик не ставил.

Сам Хорек под началом Бульдозера ходил лишь с начала двухтысячных, когда законник Бульдозер, по советам прошаренных адвокатов, «взял курс» на законную деятельность, и начал лезть во властные структуры. Но были у Хорька знакомцы, не понаслышке знающие про прежние Витины загоны, о которых говорили лишь шепотом и, оглядываясь. Однако и это их в итоге не спасло — все они в течении нескольких последующих лет скоропостижно сыграли в ящик. Витя методично подчищал хвосты, не без помощи своего верного Бурята.

— Значит, так, — разлив по стаканам остатки спиртного подытожил Тихорецкий, — ты пока собирай братву, а я обмозгую, как нам половчее все обтяпать. Нам с тобой, как самим видным во всем этом замесе, надо будет озаботиться железобетонным алиби! Чтобы ни один легавый нам ничего пришить не сумел…

— Так ты тоже с нами…

— Говорили мне знающие люди: хочешь сделать хорошо…

— Сделай все сам, — уныло повторил Хорек расхожую фразу.

— Вот видишь, и ты в курсе! — довольно ощерился Бульдозер. — А я слишком долго стоял в стороне… В общем, Хорек, пришла пора собственноручно тряхнуть утырков, как в старые добрые… Так что давай, не бзди понапрасну — все будет в мазу!

[1] Дежавю́, или дежа вю, — психическое состояние, при котором человек ощущает, что когда-то уже был в подобной ситуации или в подобном месте, однако, испытывая такое чувство, обычно не может, несмотря на его силу, связать это «воспоминание» с конкретным моментом из прошлого.

Глава 17

Проснувшись, я долго лежал в мягкой постели, не шевелясь и не открывая глаз, просто наслаждаясь каждым мгновением. Спал я в этот раз долго и спокойно, без кошмарных сновидений с ожившими мертвецами, высшими силами и моральными терзаниями. Что мне снилось на этот раз, я совершенно не запомнил. Но, судя по оставшемуся от этих снов легкому «послевкусию», это было что-то очень и очень хорошее.

Я уже давно так отлично не высыпался — в той, прошлой и оставленной где-то «за бортом» жизни, меня постоянно донимала старческая бессонница — непобедимая сволочь, которую было не пронять даже мощными снотворными колесами, которые я глотал едва ли не горстями. Только ударная доза водки временами могла немного поправить ситуацию и отключить мое сознание на время. Да и то, на сон это мало походило, скорее угарное алкогольное забытье — некая прострация, способная хоть на время дать отдых уже закипающим от бессонницы мозгам.

А сегодня я впервые почувствовал себя по-настоящему замечательно — ничего не ныло, не болело и не ломило. Лежа в кровати, я словно парил в невесомых облаках! Настолько прекрасным и забытым было это опьяняющее ощущение здоровья. Я уже и не помнил, что такое вообще возможно. Да я просто был готов горы своротить — настолько необычайно здоровым я себя чувствовал. К тому же, я совершенно перестал ощущать тягу своего молодого организма к проклятой наркоте! А ощущения необычайно болезненной ломки остались только в моих воспоминаниях.