Лестница власти 2 - Владислав Добрый

— из-за серого света я не сразу понял, что там вода. А на самом мосту, смеялась и обнималась парочка. Из одежды — только условно-карнавальные маски. На девушке маска лисички, на парне — зайца. И не только смеялись. Да, это точно не борьба. Канцлер замялся лишь на секунду. А потом скользнул по мосту первым. Задумчиво рассматривая длинные, покачивающиеся заячьи уши, я подумал, что многое не знаю о местных нравах. Образ жизни Мстислава, в закрытой группе военной семейной корпорации и шире, в еще более скованной условностями и ограничениями касте бояр, может сильно отличаться от жизни остальных людей.

Кстати, а как люди относятся к столь яркому проявлению сексуальности? Я обернулся. Драко доливал мне сбитень, демонстративно отвернувшись. Девушки и парни за моим столом тоже смотрели куда угодно, только не в портал. Я посмотрел на галерку. Там никто не отворачивался. Тетки зарделись, и изредка посматривали на мужичков. Те на теток. На пацанов внимания никто не обращал, и те просто сидели с открытыми ртами.

— Эх, прям как я в молодости, — без особого стеснения выдала одна тетушка. Та, что накрашенная. Она посмотрела на себя. — И куда только все делось…

Я испытал удивительное чувство, как будто вместо головы колокол. И в него ударили. Я вопросительно переглянулся с остальными.

— Они ж простые, — хихикнула Милена, поймав мой взгляд. — Это тебя, чуть что, за хр… руку и в Храм, свадьбу оформлять. А им то делить нечего.

Как ни странно, но это мне многое прояснило. Я, по инерции, все же представлял себе этот мир как полный аналог нашего, только с магией. Но даже маленькие отличия могут иметь глубокие последствия на длинной дистанции. Тут не было христианства, а значит, в принципе не было представления о браке, такого как у меня. Для бояр свадьба была, прежде всего, вопросом имущественным и наследным — нельзя спать с кем попало, вернее, нельзя рожать бастардов, которые будут претендовать на твое добро и наследство. Свадьба для Мстислава — военный союз двух родов и договор о совместном распоряжении доходами.

А для людей простых, живших семейными группами, и без христианской морали, работали другие совсем схемы. В принципе, те же, что и в нашем мире в глубокой древности. Или, для оставшихся изолированными групп, вроде полинезийцев. Все эти праздники в особо отведенных местах служили для разнообразия генетического материала. Семейные группы, часто целые села — совместно владели имуществом и совместно растили детей. Свадьба была заявлением не о осбственности на женщину, а клятве в любви и преданности. И могла быть расторгнута — заключалась не на небесах. Пробные браки сроком на год, в моем мире пережиток, окончательно исчезнувший в средневековье — тут скорее норма. Ну и храмовая проституция оставшаяся в глубокой древности и связанная для меня с миром ближнего востока и Индии, тут никуда не делась.

Мстислав неоднократно становился свидетелем того, как ведут дела с его отцом, князем. От целого села приходил один представитель, “старший” — как правило не самый старый, а самый сообразительный. И говорил от лица сразу многих, иногда даже нескольких семей. Семья это не мононуклеара семья начала двадцать первого века, с максимум тремя поколениями. Это, скорее группа родственников с разной степенью родства, иногда сотни человек. Такая группа могла владеть не только землей, а мельницей, или вела выплавку железа. Но это всегда была община. Забавно, что в моем мире, после кризиса середины века, снова возродились общины. Конечно, на совершенно другом уровне, основываясь на технологиях, объединяясь по интересам. Впрочем, это сейчас не важно.

Я вдруг даже слегка ужаснулся, поняв, что я ведь сильно отличаюсь от этих людей. У меня есть четкое я. Мои собственные интересы. А для Ильи он — просто часть своего рода. Да и Мстислав мыслил себя не как отдельная личность, а как часть непрерывной истории своей семьи. И дела его прадеда были частью его самого. И это влияло на Мстислава. Ведь все, что он делал — часть дел рода. Он не побежит перед лицом врага — потому что если он струсит, то это будет, как будто струсил весь род. На долгие годы Владимировичи, из завоевателей и героев станут трусами… Лучше умереть, но не опозорить род.

Мне стало ближе и понятнее традиция самоубийства в Японии. Неплохой способ сохранить лицо в неоднозначной ситуации.

Тем временем, осторожно подкрадываясь мимо случайных встречных, наши педагоги приближались к центру Блудограда. Похоже основное веселье было на окраинах, чем ближе к городу, тем больше одежды на людях. Кажется, маски тут — своеобразный маркер намерений. Довольно откровенно раздетая девушка без маски пронесла мимо парней в масках волков корзину, и с ней весело и игриво, но без липкости, поздоровались. Она отмахнулась и прошла дальше. А вот две девушки, шедшие с другой стороны, в длинных тяжелых платьях, шапках, и в масках овечек, получили несколько весьма недвусмысленных предложений. “Овечки” остановились и с хохотом ответили, выражая сомнения в способности парней выполнить обещанное. Честно говоря, я не считаю себя ханжой, но если бы такая овца попалась мне, я бы просто мрачно охренел от её комментариев. Особенно на фразе, произнесенной насмешливым женским голосом: “Ну давай, показывай! Небось висит до сих пор, как стручок! Ну, покажи что хотел! Докажи, что нравлюсь, говорить то все мастера! Рыбка на червячок клюет!” Софья, Канцлер и Велимудр некоторое время прятались за углом, ожидая, пока проход освободиться. "Волки" впрочем, не смущались: "Так ведь рыбак рыбное место ищет. Сначала надобно товар пощупать, коли хорош, то и интерес проснется! Что там у тебя все закрыто, небось и в ладошку то взять нечего!" Софья не выдержала:

— Давайте в обход, это надолго.

Эх, госпожа Софья, мешаете вы моей культурной пенетрации.

Я так расстроился, что съел еще один калач, макая его в мед. Как раз хватило, чем себя занять, пока наши засланцы скользили тенями дальше. Они обошли переулками. И м бы пришлось куда труднее, будь они "во плоти". Некоторое время собачка искала след а потом, снова устремилась вперед, натягивая нарисованный поводок и приглушенно потявкивая. Я зачарованно наблюдал за мельтешением каменных улочек с похожими на хоббитские домами, разве что двери квадратные. И в камне. Внезапно, движение прекратилось.

— Болваны! — сказал Велимудр. Волшебник не выругался, он просто сказал очевидное.

Впереди, перед вырубленной в камне лестницой, ведущей вниз, стояли болваны.

— Чудской болванский городок, — сказал Илья задумчиво.

Големы. Грубо вытесанные из камня подобия человеческих фигур, руки и ноги из валунов, очень условно напоминающие