Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

— Вот, — взял он один из брусков. — Сажень таких дров я готов отдавать вам по двадцать пять рублей.

После чего закинул брусок в камин. Старосты пока никак не стали комментировать его слова, дожидаясь, пока те бруски разгорятся. И лишь спустя десять минут, придвинувшись к камину, да протянув к нему руки, задумчиво стали хмурить брови, да теребить бороды.

— Жара мало эти «кирпичи» из опилок дают, — первым отозвался Акинфей. — Баню такими добро не растопишь.

При этом у меня сложилось впечатление, что это «пробный шар», приглашение к торгу. Отец промолчал, ожидая, пока остальные выскажутся. Следующим высказался Демид, что переходить с привычных дров на такие вот бруски из опилок — дюже сомнительно. А как они себя поведут через месяц, два, шесть? Не отсыреют ли? Дальше и остальные старосты не выразили энтузиазма в покупке нового товара. Я от каждого их слова лишь хмурился. Приказать им что ли, покупать эти бруски из опилок?

«Блин, да что я такое несу? — одернул я свои мысли. — Вот так диктатором и становятся, когда пытаются все силой навязать. А ведь я могу быть и действительно не правым. А вот этим старикам нужно о людях заботиться, которые их на столь важный пост выбрали. Ответственность немалая. Вон, даже Еремей не особо рвется поддержать мою инициативу, хотя самый пожалуй лояльный из всех старост — в том плане, что очень редко что против говорит, да отлично понимает, что недовольство барина на нем первым скажется, как самым близким по доступности».

— Я вас услышал, — снова прервал набравшихся духу за время высказывания сомнений старост, а то те уже чуть ли не в голос стали откровенно хаять новый вид дров. — Значит, не по нраву вам придумка моего сына? — с холодом в голосе произнес отец.

И тут старосты побледнели. Одно дело — просто какой-то товар хаять, а совсем иное — своего господина. Потому что тот же Ерофей крайне нелицеприятно выразился о том, кто придумал «такое непотребство», забывшись, то не на базаре, где такими словечками цену сбивают.

— Простите дурака, барин, — упал он на колени. — Не ведал, что говорю. Совсем язык — что помело.

— На первый раз прощаю, — кивнул отец, — но впредь — думай, что болтаешь. А то на своей спине мою плеть опробуешь.

От этих слов мужик еще и затрясся в страхе. Об участи Акима, последним познавшего отцову плеть, знали уже во всех деревнях.

— Ну так что, не по нраву вам пришлась задумка Романа Сергеевича? — снова задал свой вопрос отец.

— Задумка хороша, — первым осторожно высказался Еремей. — И запах от этих дров такой идет, что любо-дорого. Прямо благовония какие. Дома топить ими можно, но ты уж не серчай, барин, а прав Акинфей — баню ими добро не растопишь.

— Я вас услышал, — кивнул отец. — Предложение мое такое — двадцать пять рублей за сажень. Каждой деревне взять по одной сажени таких дров. На пробу. На всю деревню худа от этого не будет. Заодно и проверите — отсыреют они за зиму, али нет. И как ими дом топить — сподручнее, чем дровами, или шибко хуже. Согласны ли?

И вроде спрашивает, а ответ тут может быть один. Вон и крестьяне это поняли, закивав головами. На том он их и отпустил. Вот такая «дипломатия и торг». Но если подумать, отец-то у меня — тонкий психолог. Уж на уровне «хозяин-подчиненный» неплохо понимает, как действовать нужно. И высказаться мужикам дал, услышав их мнение. Заодно понятно стало, даже мне — со стороны глядя, что те в целом особо были и не против. Просто в силу привычки и большой осторожности ко всему новому спорили. А так — дрова ведь получались для них дешевле, чем обычные. Лишь Ерофей в этом плане «проигрывал». А с другой стороны — мужикам в его деревне не нужно будет тратить силы и время на их колку. Получается хоть и переплата, но за удобство. Да и не особо большая. И не навязывает им отец сразу все привычные дрова заменить на новый вид. Для деревни одна сажень — это где-то двадцатая часть, даже меньше. Действительно, если проблемы с брусками будут, можно же их вперемешку с обычными дровами топить. А в следующем году все и рассказать. Ну и напомнил отец, что он все-таки барин, их хозяин, и спорить с ним как с купцом каким — дело опасное. К тому же я предлагал им «пробную партию» вообще бесплатно дать, а отец видимо решил, что так поступать нельзя. Вот сразу и потребовал, чтобы даже за эту «пробную» крестьяне платили.

— Митрофан! — позвал отец нашего конюха, когда старики покинули наш дом.

Тот явился довольно быстро — усвоил мое прошлое внушение.

— Старосты пускай своим ходом назад добираются, — веско произнес он. — И без моего дозволения больше их на тарантасе не катай.

— Понял, барин, простите меня, — тут же почуял мужик, что отцу не понравилось его самоуправство.

— Кстати, — вскинулся я, — а позови-ка ты их обратно.

Митрофан удивленно посмотрел на меня, но спорить не стал, побежав за вышедшими на улицу стариками.

— Чего удумал? — спросил отец.

— Да из тех же опилок можно игрушки слепить, — напомнил я отцу о еще одной моей идее. — Вот, хочу чтобы они пошукали среди душ тех, кто лепить хорошо умеет, да с воображением все в порядке.

— А-а… ну то ладно, — успокоено кивнул папа и ушел в кабинет.

Когда старосты вернулись, то увидели меня одного, из-за чего сильно напряглись. Видимо решили, будто я обиделся на их высказывания — вон, Ерофей больше всех напрягся. Но вскоре расслабились, услышав про мастериц.

— Может не только бабы то могут, а кто из детей или даже мужики рукастые, — объяснял я им. — Ежели все получится, будем мастерскую по выпуску игрушек делать. Те, кто станет этим заниматься, дополнительную деньгу получать будут. А сами игрушки на продажу пойдут. Может, своим детям купите, да и на рынок дубовский отвезем. На ярмарке можно будет их выставить. Все ли понятно?

— Все поняли, барин, — донеслась до меня разноголосица стариков.

— Тогда ступайте.

— Добрый хозяин растет у барина, — первым начал делиться впечатлениями Ерофей, когда все пятеро старост отошли от поместья, и их нельзя было подслушать.

— Чего подлизываешься? — хмуро буркнул Демид. — Али думаешь, кто из нас доносить на тебя будет? Али надеешься, что будут и твои льстивые речи передадут?

— Да я не о том, — нахмурился мужик. — Видели, как он почитай из мусора деньги делать хочет?

— С нас их и требует, — мрачно продолжал Демид.

— Так ежели те дрова добрые? И при том — дешевле обычных отдает! А игрушки из опилок? Ежели выйдет — чем плохо-то?

— Рассыпаться будут, помяни мое слово, — продолжал нагнетать Демид.

— Ты чего такой смурной? — спросил его Варлам, самый старший из старост по возрасту.

— Ай, — махнул рукой раздраженно Демид.

— Боишься лиственницы лишиться? — проявил свою осведомленность Еремей. — Из дровяных бревен, что ты там строишь-то?

— Ничего, — огрызнулся Демид.

— Не строишь, но получаешь, — не сдавался староста деревни Винокурово, названной так в честь их помещика.

Тут и остальные старики с интересом уставились на мрачного Демида. Под взглядом окружающих, он не выдержал и сознался.

— Скипидар я из нее гоню. Его у меня один купец проезжий дюже хорошо скупает. А на что по-вашему мы кобылу для приплода взять смогли? До того то у нас лишь мерины были. Все кобылы у барина в стойле, да и что толку? Каждый жеребенок тогда его получается, нам ничего не даст.

— Ну так скупай тогда лиственницу и далее, кто тебе мешает? — не понял причины недовольства Акинфей.

— А ежели барин прознает про тот мой промысел? — как на дурака посмотрел на него Демид. — Сейчас-то отбрехаться можно — дрова просто это и все. А потом? Еще заставит какую подать с этого ему платить.

— Нет такого закона, — замотал головой Акинфей. — С чего ему требовать-то с тебя тогда?

— А то вы господ не знаете, — огрызнулся старик. — Им лишь бы мошну свою набить, да за наш счет. Вон — из мусора уже деньги делают, и плевать, будут те опилки добро гореть, али нет. И им-то убытка никакого, сплошь достаток! «Добрый хозяин растет», — передразнил он Ерофея, — как бы этот хозяин все соки из нас не выжал, почище Сергей Лексаныча. Раз уж в таком возрасте придумал из ничего деньгу зашибать. Да на нашем горбу-то…