Егерь. Опасная Зона. Книга 2 - Николай Скиба

повернул голову, но увидел лишь качающиеся ветки. А Красавчик уже мчался в ту сторону, его белая шёрстка мелькала между стволами.

— Стой! — крикнул, но было поздно. — Да что ж ты будешь делать, ты совсем от рук отбился!

Горностай исчез в зарослях, и через мгновение оттуда донёсся его возбуждённый лай. Он что-то нашёл.

Я побежал следом, продираясь сквозь колючие кусты. Афина неслась рядом, её мощное тело с лёгкостью преодолевало препятствия, которые заставляли меня петлять и изворачиваться.

Мы выбежали на небольшую прогалину, где Красавчик носился кругами, тявкая от восторга. А в центре прогалины, на плоском камне, лежала веточка с несколькими серебристо-голубыми волосками.

Подарок.

Или насмешка.

— Она была здесь несколько минут назад, — проговорил я, осторожно взяв веточку. Волоски ещё сохраняли тепло и слабо светились в лучах заходящего солнца. — Наблюдала, как мы ищем её следы у деревьев.

Афина обнюхала камень и покачала головой. Никаких следов, кроме этого очевидного «послания».

— Что ты хочешь мне сказать? — спросил вслух, обращаясь к невидимой рыси.

Ответом стала тишина. Лишь ветер шелестел листвой, да где-то далеко кричала сова.

Я сел на камень рядом с веточкой и задумался. Обычная рысь убежала бы как можно дальше. Но эта — играла. Дразнила. Проверяла.

А что, если она не просто изучает меня? Что, если у неё есть причина не уходить с этой территории?

Похоже здесь находится что-то важное для неё, вот она и водит меня кругами в надежде, что мы запутаемся и отступим.

Красавчик подбежал и запрыгнул, устраиваясь поудобнее. Его дыхание было частым от бега, но в глазах горел азарт охотника.

Я сидел на камне, вертя в руках веточку с серебристо-голубыми волосками, и пытался понять логику ветряной рыси.

— Она не убегает, — проговорил я вслух. — И не прячется…

Красавчик на моём плече встрепенулся и ткнулся мордочкой в шею, привлекая внимание. Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал, и увидел едва заметную тропку, ведущую к скальному массиву.

— Ещё один след? — усмехнулся я.

Афина поднялась и потянулась, её мускулы перекатились под полосатой шкурой. В жёлтых глазах читалась усталость, но не от физического напряжения — от бесплодной погони. Даже она начинала понимать, что мы играем по чужим правилам.

— Последний раз, девочка, — пообещал я ей. — Если и этот след никуда не ведёт, разобьём лагерь и подумаем о новой тактике.

Мы двинулись по тропке. Она была узкой, едва видимой, петляла между валунами и зарослями можжевельника. Местами приходилось протискиваться боком между скал, царапая рюкзак о шершавый камень.

Чем глубже мы углублялись, тем холоднее становился воздух. Солнечный свет почти не пробивался сквозь нависающие каменные козырьки, а в тени температура была заметно ниже.

— Странно, — пробормотал я, остановившись перевести дух. — Почему здесь так холодно?

Красавчик беспокойно завертелся у меня на плече. Его маленький носик втягивал воздух, а ушки нервно подёргивались. Что-то его настораживало.

Афина шла чуть впереди, но теперь её походка кардинально изменилась. Она двигалась крадучись, каждый шаг тщательно выверяла, словно ступала по тонкому льду. Голова была опущена, уши прижаты к черепу, хвост едва касался земли. Её мощное тело прижималось к земле, мускулы напрягались и расслаблялись в готовности к молниеносному броску или отступлению. Классическая поза осторожного хищника, который чует опасность.

Я знал это поведение по волкам из прошлой жизни. Когда матёрый волк так прижимается к земле, значит, впереди либо превосходящий по силе хищник, либо западня. И Афина, с её обострёнными магическими чувствами, улавливала то, что пока было недоступно мне.

— Рысь в той стороне? Чуешь?

Кошка утвердительно рыкнула.

Тропка привела нас к входу в узкое ущелье. Две скальные стены вздымались по обе стороны метров на десять в высоту, покрытые тёмным, влажным мхом. Между ними зияла тёмная расщелина шириной в три человеческих роста. Солнечный свет едва проникал сюда, создавая причудливые тени и делая пространство внутри почти чёрным.

Из глубины ущелья потянуло могильным холодом — не просто прохладой от тени, а пронизывающим, влажным холодом, который заставил меня поёжиться. И вместе с холодом шёл запах. Кислый, сладковатый, тошнотворный аромат, который заставил меня поморщиться и инстинктивно отступить на шаг.

Я слишком хорошо знал этот запах — так пахло рядом с логовами крупных хищников. Старые кости, остатки добычи, которые разлагались в тени месяцами. Гниющее мясо, застоявшаяся кровь, моча хищника, которой он метил территорию. Весь этот букет смерти и разложения ударил в ноздри с такой силой, что я невольно зажал нос рукавом.

— Падаль, — выдохнул я сквозь ткань, чувствуя, как желудок сжимается от отвращения. — И много.

Красавчик на моём плече съёжился в комок, его шёрстка встала дыбом. Маленькое тельце дрожало, и зверёк издавал едва различимое скуление — звук чистого, животного страха. Его инстинкты кричали: «Беги! Здесь смерть!»

В этот момент на противоположном конце ущелья появилась ветряная рысь.

Она сидела на каменном выступе в глубине расщелины, её серебристо-голубая шерсть слабо мерцала в полумраке, как призрачное пламя. Даже на таком расстоянии я видел, как её мех колышется в невидимых воздушных потоках. Зверь смотрел прямо на меня, и в её взгляде не было ни страха, ни настороженности, ни паники загнанной в угол добычи.

Только холодное любопытство и что-то ещё. Что-то, что заставило холодок пробежать по моему позвоночнику.

В её серебристых глазах плескалось откровенное… удовлетворение.

— Дело плохо, — прошептал я, и голос звучал не так уверенно, как хотелось бы. Охотничий азарт боролся с растущим чувством тревоги.

Рысь медленно поднялась, изящно потянулась, выгнув спину, и бросила на меня взгляд. Долгий, оценивающий взгляд хищника. В её серебристых глазах мелькнуло что-то, что можно было принять за насмешку или даже сожаление. Словно она говорила: «Ничего личного, но ты зашёл слишком далеко.»

А затем она развернулась — неторопливо, демонстративно — и скрылась в глубине ущелья.

Я сделал шаг, но Афина вдруг вцепилась зубами в край моей куртки, резко дёрнув назад. Кошка напряглась всем телом, её уши прижались к голове, а хвост распушился до размеров ершика для чистки ружья.

— Ты чего? Нет, что за…

Из леса позади нас донёсся топот. Не один зверь — целая стая. Звук копыт по твёрдой земле, треск ломающихся веток, тяжёлое дыхание крупных животных на бегу.

Я обернулся и увидел тех самых шестилапых зверей, которых мы встречали у поляны с козами. Е-ранг, выше двадцатого уровня каждый. Мое сердце пропустило удар, когда осознание ситуации