Системный Кузнец V - Ярослав Мечников

внутренний взор на «Горн». Там тлела искра огня — живая и тёплая, но она была отрезана стеной блокады.

— Двенадцать часов… Сколько прошло, Система? — прошептал в подушку — нужно понять, когда смогу открыть шлюз — мне нужно было тепло Огненной Ци как воздух.

[Внимание! Блокировка каналов активна.]

[До полного снятия ограничений: 8 часов 14 минут.]

— Восемь часов… — вздохнул, ещё плотнее закутываясь в колючее одеяло.

Как проснусь, видимо, уже будет можно — если проснусь.

Закрыл глаза. Состояние было мерзкое — предболезненная слабость, ломота во всём теле, внутренняя дрожь, от которой не спрятаться. Перед глазами в темноте плавали какие-то липкие образы: морды падальщиков, искажённое лицо Брандта, мёртвый Гуннар… Они кружились, как чёрные звёзды.

Уснуть не мог долго. Фоном слышал, как мужики вернулись с ужина, гремели сапогами, перешёптывались. Кто-то говорил про меня — что я не поел, или что меня накормили наверху деликатесами… Строили догадки.

Вдруг почувствовал прикосновение. Большая и тёплая рука поправила одеяло, подоткнула край, чтобы не дуло. Неужто старина Ульф?

Я не шевелился, притворяясь спящим, но от простого жеста стало потеплее.

Под тихий шорох наконец провалился в чёрную яму сна.

— Кай… Кай, проснись… — женский голос, такой родной, тёплый и любимый, обволакивает меня. Женщина заботливо поправляет одеяло, шепчет что-то на ухо, щекоча дыханием, а затем мягко целует в лоб.

— Мам… Можно мне ещё поспать? — отвечаю, но голос настолько детский и звонкий, несмотря на сонную хрипотцу, что сам пугаюсь. Как это возможно? Почему? Я же…

Резко открываю глаза.

Я один в тёмной комнате. Надо мной зияет дыра в прогнившей соломенной крыше, стены вокруг — потрескавшиеся и дырявые, сквозь щели сочится тьма. Узнаю это место — жалкая лачуга на краю Оплота. В помещении стоит такой лютый холод, что изо рта валит пар.

В этот момент замечаю: из дыры над головой падают крупные снежинки — опускаются прямо около моих босых ног на земляной пол и не тают. Снега становится всё больше и больше, тот заносит комнату и меня.

Совсем не понимаю, кто я… просто мальчик Кай — смертельно напуганный сирота.

— Мама! — кричу громко, голос ломается. Дико озираюсь по сторонам. — Мама, ты здесь⁈

Мне очень страшно и холодно — сердце колотится о рёбра так, что кажется, выпрыгнет из груди.

Щарю руками в ногах, нахожу грязное одеяло и натягиваю по самые плечи. Прижимаюсь спиной к шершавой стене и сижу, глядя в темноту лачуги. Дрожу — страшно так сильно, что кажется — вот-вот умру от ужаса, сердце просто разорвётся.

— Мама… — шепчу очень тихо.

Слёзы брызжут из глаз — чувствую себя таким одиноким, будто остался один во всём мире, и есть только проклятая лачуга с дырой в крыше, и больше ничего. Там, за хлипкими стенами — непроглядный мрак.

А потом слышу этот вой — визгливый и многоголосый, затем — влажный хруст и шелест хитина о дерево… Знаю, что это за звуки — рой падальщиков, жукоподобных тварей, что вылезли из пещер. Они окружают мой дом — уже почти здесь.

— МАМА! — кричу так громко, как только могу, срывая горло, но знаю, что бесполезно. Её нет — я один, и меня съедят.

А затем явдруг начинаю соображать — всё слишком странно — этого не было. Такого не было!!! Я… я наверное сплю? Это просто дурной сон! Ведь мама только что была здесь, она звала меня проснуться!

Нужно проснуться. Проснуться!

Мотаю головой, бью кулаком по лбу, но звуки всё ближе и ближе, скрежет когтей над головой. Накрываюсь одеялом с головой, сижу в душной тьме и дрожу. И бью себя по голове.

— Проснись! Проснись! Проснись!!! — бью всё сильнее, но не чувствую никакой боли.

Вдруг темноту прорезает неестественно синий свет. Буквы, что появляются прямо перед глазами:

[Восстановление меридианов успешно завершено. Можно снять блокировку.]

Какая ещё блокировка? Я ничего не понимаю. Меридианы… Мне папа про них рассказывал, да, я помню… Папа был сильным…

А потом вдруг — БАМ! Словно удар колокола в центре черепа.

Чёрт возьми! Я ведь не Кай! Я Дмитрий!

И тогда резко открыл глаза.

Лежал и дрожал всем телом. Надо мной нависал закопчённый каменный потолок пещеры. В казарме слышалась предрассветная суета — кто-то кашлял, кто-то шаркал ногами. Перед глазами всё ещё маячило синее системное окно.

Я был настолько мокрым от пота, что казалось, будто принял ванну в одежде. Одеяло промокло насквозь и липло к телу. Во рту пустыня — ни капли слюны, язык распух и прилип к нёбу. Каждый глоток отдавался болью в горле.

— Кай… — послышался хриплый голос совсем рядом.

Затем — прикосновение, тяжёлое и осторожное. Я резко повернул голову.

Рядом, держась за край койки, стоял Гуннар. В тусклом свете ламп лицо казалось маской мертвеца — серое, уставшее, с чёрными провалами синяков под глазами — выглядел так, будто постарел за ночь на десять лет.

— Проснулся?

Я шарил глазами по помещению, всё ещё не мог прийти в себя, отделить кошмар от реальности.

— Да… да… — прохрипел ему.

Вновь посмотрел на старика — глаза бегали, избегая встречи со мной. Мастер выглядел не просто уставшим, а измождённым, будто из Гуннара высосали душу, оставив оболочку.

Старик наклонился ближе, почти к уху.

— Это… я вот чего подумал, — зашептал мужик так быстро, чтобы никто не услышал. — Возьми меня наверх, парень, в «Горнило» с собой. Я…

Гуннар судорожно облизал пересохшие губы, глаза всё ещё метались.

— Я буду тебя слушаться во всём, а с Брандтом… ни слова ему не скажу, клянусь. Буду нем, как рыба. Только возьми, а? Не оставляй меня здесь, внизу…

Глава 2

Старик глядел на меня ошалелыми глазами, в которых читалась мольба и унижение — мужик на себя не похож. Казалось, за ночь сбросил десяток килограммов — кожа обвисла, лицо осунулось. И вообще, где он был? Я же видел пустую койку — Гуннара куда-то отводили? Допрашивали?

Кое-как поднялся, прислонившись потной спиной к изголовью койки. Чувствовал себя как промокшая лягушка, вытащенная из болота — отвратительная, чёрт возьми, ночка. Просто ужасная. Протёр глаза, пытаясь соскрести остатки кошмара и сообразить, что ответить мужику.

Старик надеется, что его возьму — цепляется за прошлое, за то, что связывает, но что-то внутри — расчётливый голос, который проснулся вчера — подсказывало, что это плохая идея. Балласт.

А ещё хотелось снять блокировку «Внутреннего Горна» — физически ощущал, как энергия внутри бьётся о заслонку, требуя свободы, чтобы согреть и исцелить измученное тело.

— Мастер… —