Демон Жадности. Книга 5 - Юрий Розин

публике лишний раз, перемещаюсь только на экранированных от артефактов обнаружения и распознавания машинах, максимально сузил круг общения, чтобы не нарваться случайно на шпиона или предателя. Потому что если узнают, что у меня есть возможность достичь Эпилога за эти два года, то на меня откроют охоту, чтобы не позволить фракции Щита заполучить «высший потенциал». Однако само мое затворничество начало вызывать вопросы и подозрения. К тому же крайне неудобно тренироваться и развивать ману, находясь под постоянным давлением со всех сторон.

— И тут на сцену выхожу я, — уже понимая, к чему он клонит, я протянул к лицу руку и с силой потер переносицу.

— Именно! Когда мне стало известно, что ты не просто не умер, но и чудесным образом достиг ранга Предания, я тут же понял, что это идеальный вариант для нас обоих. Ты будешь изображать меня на публике, демонстрируя всем, кто захочет увидеть, стадию Завязки. В последний раз полтора года назад в новостях объявлялось, что я достиг Развития, но во время тренировок случается всякое, так что падение стадии до Завязки скорее назовут моим провалом или неудачей, а не чем-то подозрительным. Пока ты будешь светить Завязкой Предания, от тебя отстанут. Назовут очередным неудавшимся гением или что-то вроде того. Будешь делать что хочешь, отвлекая внимание. А в это время я удалюсь в какое-нибудь тихое уединенное место и с головой погружусь в тренировки. В подходящей атмосфере мне даже двух лет не понадобится для достижения Эпилога, максимум полтора. И тогда мы поменяемся обратно, я заявлю о себе, как о «высшем потенциале», стану неприкасаем для покушений, поскольку получу поддержку и защиту от императорской семьи, и вознагражу так настолько щедро, что тебе и не снилось. Ну, как тебе мой план?

Честно говоря, план был действительно очень грамотным. В целом мне было бы не жалко потратить даже все два года, притворяясь маркизским сыном, тем более что на этот раз мне вряд ли будут пытаться промыть мозги и заставить верить, что я — это кто-то другой.

А ресурсов, что я награбил в Перекрестке, может вполне хватить для того, чтобы за эти два года превратить мой батальон из просто «элитного» в «абсолютный» (такого термина официально не существовало, но мне нравилось, как это звучало).

Вот только была одна проблема.

— Сколько ты собираешь платить мне в эти два года?

— А тебе надо платить? — удивился Гильом. — Тебя будут обслуживать слуги, жить будешь в моем особняке, всю одежду, еду и любые бытовые прихоти оплатят из маркизской казны, на всяких светских ужинах и званых вечерах все тем более бесплатное. Куда тебе еще деньги?

— Ты ведь знаешь про Маску Золотого Демона, правильно? — переспросил я.

— Знаю, что это — артефакт, который ты получил, будучи пиратом, что он позволяет тебе очень быстро расти в стадиях и что каким-то образом связан также с довольно стремительным развитием бойцов твоего батальона. Но так как ты поклялся служить Коалиции, и так как ты являешься добровольцем, в Коалиции решили не давить на тебя насчет этой Маски. Попытка забрать ее у тебя силой может стать причиной для потери доверия к Коалиции у других добровольцев, к тому же что одним артефактом в любом случае не смогут пользоваться два человека, и вряд ли найдется кто-то, кто использовал бы Маску как-то заметно лучше, чем ты за последний год. Но, как по мне, ты вполне мог бы немного замедлиться и прекратить так активно пользоваться ее силами на эти два года, почему нет?

— Все верно. Но вот тебе вопрос на засыпку. За счет чего Маска ЗОЛОТОГО Демона дает мне все описанные тобой преимущества?

— Ей нужны… деньги? — на этот раз его удивление, кажется, было искренним.

— Ага, — я кивнул. — И дохрена денег. С каждой новой стадией все больше. А если я не буду кормить ее золотом, то сначала потеряю всю свою силу, а потом умру. И случится это примерно через год.

— Сколько? — просто спросил он.

— На то, чтобы сохранять текущую стадию и банально выживать, — я прикинул в уме, — около десяти миллиардов золотых в месяц.

Настал через Гильома шокированно свистеть.

— И где ты собираешься добывать такие деньги?

— Планировал в Роделионе, — пожал я плечами. — К сожалению, я не могу планировать дальше, поскольку не знаю, что будет после моего назначения в четвертый корпус. Но, как и за последний год, мне придется реально постараться.

— Основная валюта Роделиона — пурпур, идет к обычному золотому примерно как один к двум с половиной тысячам… — пробормотал себе под нос Гильом, после чего замолчал на минуту, видимо считая что-то в уме, а затем выдал: — хорошо. Я согласен выплачивать тебе по четыре миллиона пурпура в месяц при условии, что, если все пройдет хорошо и я стану «высшим потенциалом», эта сумма будет вычтена из той награды, что я тебе передам.

— Только за то, что я буду изображать тебя, праздно шатающегося по светским раутам и приемам?

— Только за это. Соглашайся. Через два года ты получишь куда больше, чем те сто миллионов, что уйдут на поддержание Маски.

Я приподнялся на локте. Главный изъян его предложения исчез, и, казалось бы, причин отказываться больше нет. Моя неприязнь к Гильому совершенно точно не помешала бы мне принять предложение отдохнуть два года в, фактически, шикарном отеле «все включено».

Однако, стоило мне начать открывать рот, чтобы сказать: «Хорошо», — как что-то тут же схватывало горло мертвой хваткой. И это была не Маска, как можно было бы подумать. Это был я сам.

Что-то во мне сопротивлялось этой идее. Я задумался, пытаясь найти корень этого внутреннего сопротивления. И нашел даже не один, а целых три.

Во-первых, и этого было меньше всего, мне не хотелось снова кем-то притворяться. Впервые с самого попадания в этот мир я раскрыл всем, кто я такой. Не Максимилиан фон Амалис, не Мак Марион, даже не Мидас, а просто Макс, оказавшийся втянутым в калейдоском невероятных, чудесных, но вместе с тем и жутких событий. И тут же снова натягивать на себя чужую личину? Нет уж, с меня хватит.

Во-вторых, что-то внутри меня подсказывало: эти два года совершенно точно не будут спокойными. Даже если благодаря Гильому я забуду о необходимости подкармливать Маску и перестану ради наживы лезть в бутылочное горлышко, нахождение проблем себе на голову как будто бы уже стало моим жизненным кредо.

Не вытерплю идиотских комментариев и дам какому-нибудь аристократу в морду. Вызову себе в комнаты проститутку, а на следующий день