Заворг. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

Правда, память о какой-нибудь конкретной жизни моего предка, о его будущем, у н=меня не осталось. Не обращался я к ним за ненадобностью, а поэтому и не осталось у меня о них следа. Но первая и вторая «память» присутствовали, да, так как просматривали мы их с «предком». Для сравнения с моими действиями. Да и про Дроздова с Судоплатовым там я черпал информацию.

Здешний мир, как я понял, практически повторял мою первую жизнь. За исключением работы в КГБ. Хм! Но, вдруг ещё предложат? Тут у нас пятый помощник капитана по пожарной части – соглядатай. Сукачев фамилия. Хе-хе… Нормальный парень. Мы с ним тем летом неплохо повеселились, ха-ха… На день рыбака… На реку Сучан ездили узким кругом, ха-ха… С двумя ящиками водки, двумя канистрами нефильтрованного пива и вином для девушек. Да-а-а…

Пить мой реципиент, в отличие от меня «старого», не боялся и делал это умеючи, строго контролируя процесс отравления организма. Самоконтроль – наше всё. Медитации, йога, цигун, тайцзицуань, каратэ, ду-ин и шиатсу[1]. Сейчас прибавилось умение управлять своими нейронными связями. Про чужие нейроны - пока не знал, а своими уже занялся. В первую очередь мышечными нейронами. Для переноса в мышцы наборов поведенческих алгоритмов и распределения по телу оперативной информации.

Хоть эта возможность у меня осталась. Тоже не мало… Но получиться ли у меня раскачать своё тело до такого же уровня как «старое»? Посмотрим. Хотя… Толку-то себя прокачивать? Ни от пули, ни от неожиданного ножа или какого другого холодного оружия, не убережёшься. Да и, как я понял, что-то у меня с сердечком неладное. И в этой жизни, как и в первой, и во многих других. Тело загибалось от сердечной хвори. Причём – неожиданной. Может быть, между прочим, из-за тех перегрузок, какими я его мучал. Так, может быть, ну её нафиг эту физкультуру? Излишества всякие? Для чего? Ведь не пригодились в обычной жизни от слова совсем, если не брать службу, мои навыки скалолазания, каратэ. Я и не дрался-то почти. Сам иногда встревал, но можно было бы и мимо пройти… Да-а-а… Вопрос на миллион долларов.

Вспомнив про оставшиеся в том мире мои финансовые накопления, я застонал.

-------------------------------------------------------------------------

[1] Ду-ин – китайский, Шиатсу – японский метод нородной медицины путём воздействия на «энергетические» точки разными способами: массаж, иглоукалывание, прижигание.

Глава 2

- Ты что это, Михаил? – спросил Харьковский. – Зубы болят?

Он уже давно выпил свои два компота и сидел, наблюдая за мной.

- Прикусил щёку, - сказал я.

- О чём думаешь?

- Он уже о жёниной подмышке думает, - сказал Шистеров, тоже, кстати, наблюдающий за мной.

- Я о ней всегда думаю, - буркнул я.

- Не заберёшь заявление? Я пока ещё не отправлял заявку о замене.

- О, как! Значит я списываюсь на берег! – понял я и сразу вспомнил, что да.

- Не-не, Григорий Григорьевич. Отправляйте заявку на замену. Не хочу ещё восемь месяцев в море торчать.

- Замена-то есть. А почему ещё восемь. Вроде, через три месяца на базу?

- Хм! Ага! После капитального ремонта? Год и восемь месяцев, будьте любезны, отпашите!

- Ты что-то знаешь? – нахмурился Харьковский.

Я знал, но сказал, пожав плечами, обратное.

- Логика.

- Фух! – выдохнул замерший Шистеров. - Напугал!

- А что тебе бояться? Валентина твоя рядом, - пророкотал стармех.

У него интересный был голос. Он, хоть и картавил слегка по понятной причине, но звуки из него выкатывались, словно горный поток, перекатывающий камни. Большие камни. Харьковский внешне соответствовал своей фамилии. Он был носаст, черноглаз и черноволос. Мне было известно, что он имел солидную плешь, которую скрывал, укладывая длинный «чуб» по спирали. Очень ловко скрывал, кстати.

- Так она и спишется, если что. Ей к родителям надо. А меня она одного не оставит.

- Да не-е-е… Не оставят нас без захода. Пару месяцев но дадут. Это сколько «промов» спишется, снова «пассажир» фрахтовать для замен?

Шистеров, круглолицый с пухлыми руками крепыш среднего роста, он как раз поднялся из-за стола, сказал, усмехнувшись:

- Контора богатая. Когда они экономили? Это разные статьи расходов.

- У Шистерова жена работает в нашей судовой бухгалтерии, - вспомнил я. – Надо бы взять аванс и заглянуть в судовой магазин. Может приодеться получится до списания. Это я до этого думал, что в нашем магазин завозят только конфеты-печенье. Теперь-то я знаю, что там много чего есть, но не про нашу честь, конечно. И продавщица ходит такая важная! Просто павлин-мавлин! Золотом-бриллиантами обвешена, как елка новогодняя. Как её ещё не «выставили» ни разу? Удивляюсь.

- Странный ты какой-то сегодня, Михаил, - сказал Харьковский и тоже поднялся.

Поднялся и я. Простую еду я ел быстро. Да, и что её было смоковать? Котлету ту?

После обеда спустился на «свою», мать её, палубу и вышел на наружу к аварийно-спасательным шлюпкам. Палуба так и называлась – шлюпочная. Посмотрел на море, покрытое льдинами. Было прохладно. Март в Охотоморье – зима, однако.

- Ска, день рождение отмечать! – подумал я. – Понаприглашал кучу народа. Самогона наварили… Литров десять. В холодильнике только три банки стоит. Но и этого впритык. Знакомых у меня много. Общительный я, да-а-а…

Я уже думал об этом теле, как о своём. Быстрая, однако адаптация и синхронизация матриц. Полное погружение в чужую реальность. Хм! Чайки летают! А до берега-то далеко. Тут и живут на корабле, а кормятся рядом. Вон какая огромная кормушка! Что творилось за бортом я не видел, но знал, что там, в буквальном смысле, кипела и бурлила жизнь. Все морские обитатели радовались присутствию плавбазы. Кроме минтая, конечно, живущего на глубине попадающего сначала в тралы, а потом к нам на борт. К «нам», да-а-а…

Я вернулся в каюту. Уснуть вряд ли получится, но попытаться стоит попробовать. В конце концов могу же я приказать матрице отключиться и включиться в часов шесть вечера? Осмотр «места происшествия» потом буду делать. Вещи, документы реципиента никуда не денутся с «подводной лодки». Сука! Как это звучит хреново! Ведь и я никуда с этой, не дай бог, «подводной лодки», не денусь, пока замена не придёт.

Я снова разделся до трусов – из потолочной «дуйки» дуло теплом – и завалился на шконку. Поразила твёрдость матраса. Снова встал и приподнял край. О, как! Под матрасом на пружинах лежала