Вне Системы. Книга 2 - Ник Тарасов

— то ли волк, то ли крупная собака. При чем без ауры. Оно проводило нас внимательным взглядом и скрылось в кустах. Выходит, остались еще нормальные животные⁈

Минут через двадцать довольно спокойного хода река резко расширилась метров до трёхсот. Течение здесь замедлилось, вода стала более мутной. А ещё минут через пять я увидел, что несколько ответвлений уходят в большие соры — заливные луга, частично затопленные разливом.

Сбавив скорость, я спросил Вику:

— Ты вообще в курсе, что здесь? Куда здесь плыть?

— Без понятия, — она пожала плечами, разглядывая берега. — Я на Ваську ориентировалась.

— Зашибись, — я с трудом сдержал раздражение. — Я предлагаю ещё минут десять-пятнадцать пройти и нырнуть в какой-то сор. Переждать, да и прикинуть нужно, куда нам дальше двигаться.

— Нам? — спросила она, приподняв бровь. В её голосе звучало ирония и сомнение, словно она пробовала слово на вкус.

— Ну, хочешь, могу высадить. Могу прям здесь, — я кивнул на ближайший берег, поросший густым камышом.

Она взглянула за борт, где плескалась мутная вода с плавающими в ней корягами и какими-то комками водорослей.

— Не, вода грязная. Пока с тобой побуду.

— Вот уж спасибо, — хмыкнул я, снова прибавляя газу.

Мы миновали ещё один поворот, и я заметил небольшую протоку, уходящую вправо между густых зарослей ивняка. Выглядело как неплохое место для временного укрытия. Я направил лодку туда, сбавляя обороты — мелководье с корягами или топляками могло повредить винт.

— Смотри в оба, — шепнул я Вике, хотя шум мотора всё равно выдавал наше присутствие на километр вокруг.

Она молча кивнула, поднимая калаш наизготовку.

Протока оказалась глубже, чем я думал — лодка шла свободно. Ветви ивняка смыкались над нами, создавая природный тоннель. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, рисуя на воде узоры. В другое время это выглядело бы красиво, сейчас же мне мерещилась засада за каждым поворотом.

Наконец протока вывела нас в небольшой затон, окружённый со всех сторон деревьями. Идеальное место для стоянки — с реки не видно, подобраться незаметно сложно.

Я заглушил мотор, и мы бесшумно скользнули к берегу, уткнувшись носом в илистую отмель. Тишина обрушилась на нас после рёва двигателя как нечто материальное — я даже ушами повёл.

— Что теперь? — тихо спросила Вика, осматриваясь.

— Теперь подумаем, — я вытащил из-под сиденья верёвку и обмотал её вокруг ближайшего дерева, привязывая лодку. — Нужно решить, куда дальше. И ещё я бы не отказался перекусить.

— У нас есть консервы, — она кивнула на рюкзак, лежащий на дне лодки.

— Отлично, — кивнул я, доставая нож.

Пока я открывал банки, Вика смотрела на меня, не отрывая взгляд.

— Чё такая голодная? — спросил я, чувствуя её пристальное внимание.

— Да нет, — она медленно покачала головой. — Думаю, что ты мне в три короба наврал да лапши на уши навесил. Рассказывая про артефакты и наследие от каких-то непонятных твоих знакомых. Что-то ты не договариваешь, Глеб. И это меня напрягает.

— Дак ты расслабься, — пожал я плечами, вскрывая вторую банку.

Она хмыкнула.

— Ладно, не хочешь говорить — не говори. Но я тебе сказала правду. Чего и от тебя хотела бы. То есть либо ты говори правду, либо так и отвечай, что не скажешь. Только, пожалуйста, лапшу на уши вешать не надо.

— Как скажешь, — ответил я, протягивая ей открытую банку тушёнки.

Мы перекусили, потом, пошарившись по лодке, нашли пару пачек патронов под калаши. Я одну пачку протянул Вике, вторую же закинул к себе в инвентарь. Больше ничего полезного в лодке не оказалось.

Я задал Вике вопрос, который, в общем-то, с ночи крутился у меня в голове:

— У тебя какие цели? Куда направляешься?

— Была цель ногу подлечить, но ты чудесным способом её вылечил. За что тебе спасибо, — она задумчиво посмотрела на воду. — Сейчас же не знаю. С кочевниками, сам понимаешь, у меня не заладилось. А нарываться на таких вот ублюдков желания нет. А ты? Какие у тебя планы?

— У меня… хочу найти кого-то из того списка, о котором ты говорила, что семь лет назад система огласила. Может, если найду кого-то из списка, он сможет что-то важного рассказать, и моя память вернётся.

— Хорошая цель. Удачи тебе.

— Спасибо, — сказал я. — Тебя куда-то подвезти?

— Без разницы. Где-нибудь подальше высади и пойду своей дорогой.

— Ну и договорились, — сказал я.

Я завёл двигатель, отвязал верёвку, и мы отчалили от берега. Развернувшись, стали выходить из сора на большую воду, так сказать.

Всё произошло так быстро, что мозг едва успевал обрабатывать происходящее. Я только собирался увеличить скорость, когда заметил движение слева — серый силуэт алюминиевой лодки, летящей к нам наперерез. Солнце отразилось от чего-то металлического, и я мгновенно узнал того самого типа, который сбежал с острова. В руках у него был АК, и даже на таком расстоянии я видел перекошенное злобой лицо.

— Пригнись! — только и успел крикнуть я, когда воздух разорвала автоматная очередь.

Мир словно замедлился. Я видел, как пули рассекают воздух, оставляя за собой почти видимые глазу траектории. Первая ударила в борт лодки, вторая прошла над бортом, слегка царапнув его, а третья — попала мне прямо в лицо. Я почувствовал удар, словно кто-то со всей силы толкнул меня в лоб. Голова запрокинулась, перед глазами поплыли радужные круги. Не боль — скорее, оглушающее давление.

Щит сработал. Перед самыми глазами, всего в паре сантиметров от зрачка, я увидел расплющенную пулю, медленно стекающую вниз. Металл был деформирован, как кусок пластилина, по которому ударили молотком. В ушах звенело, но сквозь этот звон я слышал, как Вика ругается сквозь зубы.

Действовал я уже на чистых инстинктах. Даже не помня, как достал калаш, я поднял его и выпустил длинную очередь, ведя стволом вдоль приближающейся лодки. Отдача била в плечо, автомат подпрыгивал в руках, но я продолжал стрелять. Пять, шесть, семь выстрелов — бесконечная дробь свинца, летящая к цели.

Лодки поравнялись, разделённые всего несколькими метрами воды. Я видел каждую деталь — искажённое ненавистью лицо мужика, его грязную камуфляжную куртку, поднятый для новой очереди автомат. Наши глаза встретились на долю секунды, и я заметил в них удивление — он явно не ожидал, что я всё ещё жив после его очереди.

А потом мои пули