Черный дембель. Часть 4 - Андрей Анатольевич Федин

я обязательно принесу пользу своей стране: в Москве, на хорошей должности.

— Я тебе голову оторву, Чернов. Ты это понимаешь?

Зареченский указал на меня дымящимся концом сигареты.

— Или сгною тебя за решёткой. Ты у меня полжизни будешь в Сибири лес валить. Как иностранный шпион и антисоветчик. Я за твою поимку ещё и повышение в звании получу. Хорошая, кстати, идея. Ты не находишь?

Капитан КГБ снова посмотрел на мою переносицу.

— Геморрой вы получите, Лев Петрович, а не звезду на погон, — сказал я. — Подарите мне романтичный ореол мученика за Большую Любовь. Насте он понравится, не сомневайтесь. Станете во всей этой истории крайним, как бы она не закончилась.

Я вздохнул, отмахнулся от очередного облака из табачного дыма.

— Товарищ капитан, вы только представьте, — сказал я, — как Настенька отреагирует на разлуку с любимым, а главное: с любящим её мужчиной. Кого она в этом расставании обвинит? И не натворит ли глупостей… в которых обвинят, опять же, вас?

Я развёл руками — заметил, как заиграли желваки на лице Зареченского.

Мне показалось, что даже дежурившая на тротуаре Котова почувствовала то напряжение, что возникло в салоне «Волги»: Котова на шаг приблизилась к нам, нахмурила брови.

— Предлагаю вам вариант попроще, товарищ капитан, — сообщил я. — Я ведь тоже понимаю, я не идеальный человек. И что Анастасия Евгеньевна заслуживает мужа получше, чем я. Уверяю вас: я сам бы убедил Настю меня забыть, если бы…

Я закашлял, замахал у себя перед лицом рукой.

Лев Петрович поспешно затушил в пепельнице сигарету. Стряхнул на пол пепел с картонной папки.

— Продолжайте, Сергей Леонидович, — сказал он. — Слушаю вас внимательно. Поясните, свои слова. Я рад, что вы сохранили толику здравомыслия. И готовы к диалогу. Вы убедите Анастасию Евгеньевну забыть вас… если что? Договаривайте, Чернов.

— … Если директор Колхозного рынка Рамазанов Наиль Русланович подпишет документы о разводе со своей пока ещё супругой Рамазановой Маргаритой Лаврентьевной, — сказал я. — С разделом совместно нажитого имущества согласно закону СССР.

— Причём здесь Рамазанов?

Капитан КГБ замолчал. Секунд десять он рассматривал моё лицо. За это время мимо нас дважды проехали по дороге автомобили. Но Зареченский теперь не обращал на них внимания.

— Так у тебя всё же была интрижка с Марго, — сказал он. — Слухи не врут. И что с того? Зачем тебе развод Рамазановых? Какой здесь у тебя интерес? Не жениться же ты на Марго собрался? Или собрался?

— Лев Петрович, у меня в разводе Рамазановых нет никакого интереса, — сказал я. — Но интерес в этом деле есть у моего хорошего друга. Я обещал, что помогу ему. А я всегда выполняю свои обещания.

Я усмехнулся.

— Товарищ капитан, я понимаю, что вам моя просьба сейчас кажется трудновыполнимой. Круговая порука, и всё в этом духе. Но это вам лишь кажется. Потому что вам ведь делать ничего и не нужно. Вы лишь сообщите о моих словах туда.

Я указал рукой на крышу автомобиля.

— А там уж пусть решат, что лучше: будет у Насти разрушенная любовь… или несчастная — это разные вещи, поверьте. Один звонок из Москвы первому секретарю горкома решит все наши проблемы. Скажите им, Лев Петрович: я всегда выполняю обещания.

Я медленно сунул руку в карман и двумя пальцами вынул оттуда конверт с письмом. Показал его Зареченскому. По промелькнувшим на лице капитана эмоциям понял: тот прочёл адрес и имя получателя.

— Это письмо пока полежит у меня, — сказал я. — Не отправлю его Насте. Пока, не отправлю. Лев Петрович, я был в шаге от свадьбы. Там пока и останусь. Попридержу душевный порыв. Подожду, какое решение примут там, наверху.

Глава 2

При виде письма Зареченский встрепенулся, словно охотничий пёс при виде добычи. Он тут же потребовал, чтобы я ознакомил его с содержанием моего «послания для невесты». Капитан снова добавил в свой голос металлические ноты. Блеснул вновь выглянувшими из-под губы резцами. И впился взглядом в мои глаза, будто готовый к атаке хищный зверь. Я усмехнулся, покачал головой. Преспокойно спрятал конверт в карман и поинтересовался, прихватил ли капитан КГБ на встречу со мной пистолет. Заметил, что Лев Петрович нахмурил брови. Я пояснил капитану, что покажу ему свою «интимную переписку» с Анастасией Бурцевой только «под дулом пистолета». Развёл руками; сказал, что «иного варианта нет». Взглянул на Зареченского сверху вниз.

И тут же выслушал шквал предостережений и грозных обещаний. Где снова проскользнули слова «лесоповал», «Сибирь», «решётка» и описание того, как капитан КГБ собственноручно оторвёт мне голову. Я отметил, что не почувствовал в голосе Зареченского фальши. Будто Лев Петрович сам верил в то, что мне говорил. Я ответил капитану улыбкой. Сообщил Зареченскому, что помню не только московский адрес Анастасии Бурцевой, но и её домашний телефон. Намекнул Льву Петровичу, что знаю телефон квартиры Бурцевых не только я. И что «в случае чего» Насте непременно сообщат, кто и почему «разрушил» нашу с нею «Большую Любовь». Я пожал плечами и заявил, что даже не представляю, как отреагируют на Настины жалобы её «папа и дедушка».

Почти минуту Зареченский рассматривал мою добрую и почти искреннюю улыбку своими превратившимися в щели пулемётного дота глазами. Затем он хмыкнул и поинтересовался: не расстроится ли Анастасия Евгеньевна, если узнает, на что именно я променял «ту самую Большую Любовь». Я ответил капитану печальным вздохом (не очень искренним, но громким). Заявил, что «моя любовь останется со мной навсегда». Демонстративно прижал ладонь к груди напротив сердца. И добавил, что я патриот своей страны. Пояснил: если страна не желает, чтобы я принёс ей пользу в качестве мужа Анастасии Бурцевой и обладателя «хорошей должности в Москве» — я подчинюсь этому решению… в обмен на крохотную услугу, которую я «по неосторожности уже пообещал другу».

Повторил:

— Лев Петрович, я всегда выполняю свои обещания.

— По тонкой нити ходишь, Сергей Леонидович, — сказал Зареченский. — Смотри: не оступись.

Я пообещал капитану, что в «ближайшее время» воздержусь от «какого-либо общения» с Настей Бурцевой.

Зареченский ответил мне обещанием, что сообщит о разговоре со мной «заинтересованному лицу». Он припугнул меня строгими фразами «никому не рассказывайте о нашем разговоре» и «не покидайте город».

Никаких «сроков» Лев Петрович не озвучил.

— Сергей Леонидович, не переживайте, — сказал он. — Уверяю вас: вы сразу поймёте, что «заинтересованное лицо» приняло то или иное решение. Последствия этого решения не заставят себя долго ждать.

* * *

В машине Зареченского я провёл тридцать четыре минуты — засёк время по наручным часам. Наслушался угроз, надышался табачным