Гонзо-журналистика в СССР (СИ) - Капба Евгений Адгурович

— А вы не Герман Белозор случайно? — звонкий девичий голос отвлек меня от мечтаний о Нью-Васюках, и я вздрогнул.

На меня смотрели широко раскрытые удивленные карие глаза:

— Я Зоя Югова, "Комсомолка"...

— Студентка, спортсменка и просто красавица? — на всякий случай уточнил я у этой рыжей симпатичной миниатюрной девчушки лет двадцати трех.

Артемов вовсю пихал меня локтем в бок — он тоже оценил минскую коллегу весьма положительно.

— Нет! То есть — да! Спортсменка, но уже не студентка, могилевский журфак я год назад окончила! "Комсомольская правда" вообще-то! — наморщила нос она, — Что вы меня путаете? Я хотела у вас вот что спросить: вы комсомолец?

— Комсомолец. До двадцати девяти лет имею право!

— Это же просто отлично! Как насчет интервью? — захлопала ресницами она.

— В смысле? — моему удивлению не было предела, — Какого интервью?

— Ну, у вас! Могу я у вас взять интервью?

— Ы-ы-ы-ы... — только и смог выдавить я.

Автобус дернулся, зафырчал и остановился.

— Приехали! — голос водителя позволил мне избежать неловкой ситуации: все двинулись к выходу.

Только интервью мне сейчас и не хватало!

Глава 2, в которой пахнет булочками и болотной тиной

Раздались три свистка, и вдруг земля дрогнула, пытаясь уйти из-под ног. Четыре килограмма тротила — не шутки! Я защелкал фотоаппаратом — из скважины рванул целый фонтан черной жижи, должно было получиться эпичное фото!

Нет, нефть так не добывают. Так сейсморазведчики возбуждают упругие колебания — при помощи взрывных работ. Кажется, отличный кандидат на мой личный конкурс конченых заголовков: "Как в Дубровице возбуждают упругие колебания: весьма специфичный опыт сейсморазведчиков".

Пока народ с фото и кинокамерами третировал Тихого — главного инженера Управления сейсморазведки НГДП, я пытался скрыться от многозначительных взглядов комсомолки Юговой и сделать это одновременно с поиском источника умопомрачительного запаха свежего хлеба.

Меня интересовали в первую очередь дубровчане, которые работают здесь, в полевом лагере. Про начальников и достижения напишут и другие — тут хватало талантливых писак и без меня, а потому я аккуратно слился с интервью, и, подчиняясь своему обонятельному инстинкту, двинул на запах выпечки.

Ароматы сдобы привели меня к обычному белому вагончику. Именно здесь располагалась кухня. Тут же, под навесом, стояли огромные деревянные катушки, переоборудованные под столики, и аккуратные чурбачки, которые служили табуретами. Я поднялся по железным ступеням, отворил дверь, и в лицо мне шибануло сытными запахами борща, тушеного мяса, овощей... И никаких булочек!

— Добрый день! Я из газеты "Маяк", вот хочу написать про то, как сейсморазведчики в полях питаются!

Две миловидные женщины-поварихи неопределенного возраста тут же разулыбались, застеснялись, но при этом принялись наводить лоск в своем хозяйстве: тут — смахнуть крошки, здесь — аккуратнее расставить кастрюльки...

— Мы хотим, чтобы всё было по-домашнему! — хором заговорили они и рассмеялись.

Обе оказались уроженками Дубровицы и с удовольствием рассказали и про меню, и про особенности полевой кухни.

— А когда холодно — то у нас есть еще и вагончик-столовая... Их с кухней спаривают, — они переглянулись и снова принялись хохотать.

— Это замечательно, а булочками вот пахло, это откуда?

— Это от нас! Пирожки с мясом, с яйцом и рисом, с грибами, с картошкой, капустой, со сгущенкой и повидлом. Печеные, не жареные!

— А...

— А все уже разобрали! Очень наши мальчики их любят!

Зараза! Конечно, материал будет неплохой, и поварихи должны были на фото получиться просто огонь, но пирожки проплыли мимо меня. Я выбрался из вагончика и растерянно повертел головой: всё-таки булочный запах определенно витал в воздухе!

И в этот самый момент я встретил его! Этот посланец небес шел в ореоле солнечного света, сверкая великолепной лысиной и слегка сутулясь, потому как руками прижимал к груди бумажный пакет, полный пирожков!

— А-а-а-а! Пресса! А чего ты с Тихим не беседуешь? Там же все ваши?

— То не наши, то ихние... Евоные... Черт, в общем: это я наш! А они не наши!

— А чего это ты — наш?

— Так я ж дубровицкий, из "Маяка"!

— Шкловский что ли?

— Белозор!

— А-а-а-а, Гера Белозор! Пирожок с повидлом будешь, Белозор? Ты тоже молодец, про народные дела пишешь... Я больше про спорт люблю, но как ты коммунальщиков песочишь и в горсовете бодаешься, тоже почитываю...

— Буду! — я наконец оказался обладателем вожделенной выпечки и тут же впился в пирожок зубами.

Яблочного повидла тут было полно, начинки не жалели! Не то, что в мое время, когда можно было уже наесться теста до отвала, прежде чем наткнешься на капельку варенья...

— Шпашыба! — прошамкал я, — А вы иж Дубровычы?

Пирожок не давал мне говорить нормально, но лысый всё понял и кивнул:

— Да-а-а! Карпов Тимур. Инженер-механик. Оголодал ты, однако! Пошли в вагончик, чаем тебя напоим и пирожков вместе поедим!

Конечно, я пошел с ним в вагончик и напился сладкого чаю, и наелся пирожков, и пообщался с целой компанией дубровицких дядек: электроников, сейсмиков, взрывников, наладчиков и геодезистов. Отснял и их, и условия жизни. Бытовку свою они только хвалили. Мол, тепло, светло и мухи не кусают. И кровати у них нормальные — это Исакову спасибо, и вообще, такая новая метла как он, которая по-новому метет именно таким образом — это просто находка для всего предприятия. О людях думает, а не о себе.

Я не стал их разочаровывать. О людях Владимир Александрович, конечно, тоже думал. Но со своей эгоцентричной точки зрения. Ему жутко нравилось всем нравиться, он любил когда его любят!

Прощался с сейсморазведчиками по-доброму:

— Ну, ищите себя в газете! — пожимал я одну за другой крепкие ладони.

— Смотри, чтоб рожа кривая не получилась! — улыбнулся Тимур, — Бывай, журналист!

***

Югова стояла у ПАЗа, и выжидающе глядела на меня:

— И где вы были, товарищ Белозор?

— Работал! — сказал я, стряхивая крошки с груди, — Напряженно.

И поковырялся в зубах.

— Эм-м-м... Скажите, а как это у вас получается — вот так вот напряженно работать и попить-поесть при этом, и материал хорошо сделать, и оставить всех довольными?

— Что? А... Материал... Вот вы где были?

— Ну, можно сказать, что на мини пресс-конференции главного инженера — первого зама управления сейсморазведки Владислава Тихого, а что?

— И много там с вами было коллег?

— Все... Кроме вас, товарищ Белозор!

— Во-о-от! А я где был?

— Да судя по всему — перекусывали! — она даже кулачки уперла в бока...

Ну да, не в бока, а в такую стройненькую талию, которая постепенно переходила в такую кругленькую... Такс, это всё нюансы, а суть в том, что...

— Перекусывал, именно. Чай пил. И общался с дубровчанами-сейсморазведчиками. И будут у меня люди труда: инженеры, сейсмики, механики, геодезисты. Живые, с улыбками, байками и хохмочками. А у вас у всех — один Тихий. Кто молодец?

— Во-о-о-от как! То есть, вы не разгильдяй, вы — молодец?

-Только так.

— Так согласны на интервью?

— Не-а. У меня в Слободке под мостом стихийная свалка, надо сфоткать и критику написать. Какое интервью? Люди гадят, мастера ЖЭКа невесть куда смотрят, участковый спит, наверное...

— Один вы в белом пальто красивый?

— Почему это в белом пальто? В брезентухе, на "козлике" с прицепом и с мешками для мусора! Какой толк критиковать, если ничего не делаешь?

— И что вы предлагаете?

— Убрать мусор вместе со мной и спрашивать всё, что захотите!

Зоя Югова ошарашенно смотрела на меня.

— Но я...

— Пресс-тур часов до двух, потом обед в одном из городских заведений, потом полно времени. Вы ведь без водителя?

— Да, я поездом обратно...