Сердце Изнанки. Книга 3 - Олег Валентинович Ковальчук

Несмотря на все предпринятые контрмеры, Горин вынужден был признать: казнь сорвана, и её придётся отложить как минимум на несколько часов. Но стоило ли устраивать подобные бедствия ради каких-то трёх часов? Нельзя было придумать что-либо получше — что-либо более эффективное, но менее разрушительное? — размышлял Горин. Он ещё не знал, что скоро пожалеет об этих своих мыслях.

Когда членов расстрельной команды удалось привести хоть в какой-то порядок, Горин лично повёл их вниз, к Медведеву, вместе с сотрудниками дежурной смены. Полагалось, что с таким конвоем он будет доставлен во внутренний двор тюрьмы, где и произойдёт расстрел у специально предназначенной для этого стены.

Однако, как оказалось, добраться до камеры Медведева — задача непростая. Во-первых, все ключи от всех шлюзов, ведущих в то крыло, были утеряны. Сотрудники и рады бы пустить начальника, но ключи пропали — они сами-то не могли выйти и оказались взаперти. В то время как заключённые, содержащиеся в этом крыле, уже всерьёз протестовали. Мало того, что они столкнулись с серьёзными проблемами в связи с отсутствием воды, нарушением нормальной работы канализации и повальной диареей, так к ним ещё и не заходили, не отправили их на помывку, а обед, который, конечно же, никто есть не стал бы, и вовсе не принесли. А это уже грубое нарушение всез возможных прав осуждённых.

В итоге, перебрав всех, к кому Горин мог бы обратиться за помощью, он решил снова позвонить мэру.

— Господин полковник, — поинтересовался Слуцкий с плохо скрываемым раздражением, — вы что же, сами ничего решить не можете?

— На вашем месте, Алексей Павлович, — я бы побеспокоился о том, чтобы бросить все сил, и помочь мне справиться с этими проблемами. Ведь это в вашем городе творится абы что!

— Вы забываетесь, полковник! — заявил Слуцкий.

— Нет, не забываюсь. Я слышал о ваших планах, и если вы приложили к этому руку, я обязательно…

С этого момента, разговор пошёл в ином ключе.

Горин уже терял самообладание — ситуация давно вышла из-под контроля. В итоге, после двадцати минут препирательств, Слуцкий пообещал отправить бригаду слесарей для того, чтобы вскрыть толстенные тюремные двери. Во всяком случае, он и правда ничего общего не имел с происходящим. И пускай, это шло ему на руку, но не отреагировать он просто не мог.

Горин не сдавался, и на каждый сюрприз решительно действовал и применял контрмеры, но…

Как только бригада сварщиков прибыла к зданию тюрьмы, на территории всего учреждения отключилось электроснабжение. Мало того, что в тюрьме было мало окон, так ещё и в коридорах, и в помещениях воцарилась кромешная темнота. В таких условиях вызванным слесарям работать было невозможно — к тому же всё их оборудование работало на электроэнергии.

После долгих споров, оказалось что у них было и газовое оснащение, но за ним следовало возвращаться на другой конец города.

Горин, по-прежнему сохраняя внешнее хладнокровие, процедил сквозь зубы: чтобы они мигом летели за своим газовым оборудованием и вскрыли ему все двери без исключения.

А где-то в камере дожидался своей казни Медведев и не понимал, почему же за ним так и не пришли. Он даже заготовил прощальную речь, чтобы сказать последнее слово. Капитан очень надеялся, что Петрищев прибудет на эту казнь — чтобы он всю оставшуюся жизнь потом вспоминал казнённого капитана. Медведев точно знал, что сказать, чтобы заставить Петрищева всю жизнь потом жалеть о своём недостойном генерала поступке.

* * *

— Если всё это устроил мэр, то я готов бы ему поаплодировать, — скрипя зубами процедил Горин. — Наконец-то он начал работать как надо.

Всё-таки полковник был настоящим бойцом и признавал достойных противников. Проблемы, что доставили ему сегодня, действительно заставили его изрядно попотеть, что ни говори. И казнь Медведева действительно была сорвана.

Кое-как доставив газовое оборудование, а также при помощи мэра достав достаточное количество электрогенераторов, Горин неимоверными усилиями медленно, но верно восстанавливал нормальную деятельность учреждения. Прибывшие медики оказывали экстренную помощь заключённым в тех камерах, где к ним был доступ. Заказанная питьевая вода тоже оказалась весьма кстати — всех заключённых отпаивали и отмывали от последствий санитарной катастрофы.

Казалось, половина городских служб была задействована в том, чтобы обеспечить нормальную работу тюрьмы в этот проклятый день. Единственное, с чем была серьёзная загвоздка, так это с тем, чтобы добраться до крыла, где содержался Медведев. Как назло, его камера располагалась в самом дальнем конце учреждения, отгороженная от центрального входа десятками массивных шлюзов.

Но Горин не сдавался.

— Глаза боятся, руки делают, не так ли? — то и дело приговаривал он слесарям, которые, не жалея дорогостоящего оборудования, методично вскрывали дверь за дверью. На каждую дверь у них уходило не менее часа.

К электрогенераторам они наотрез отказались подключаться, ссылаясь на то, что из-за что дорогое оборудование может попросту сгореть, поэтому пользовались исключительно газовым. Горин же отступать от своего плана не собирался.

Однако время неумолимо шло, и начальник тюрьмы сам даже оглянуться не успел, как уже было за десять часов вечера. И он даже не знал, что хуже: что часть заключённых сейчас изолированы, не кормлены целый день и тонут в собственных нечистотах, или что сорвана долгожданная казнь Медведева.

— Ну что ж, один-ноль в пользу диверсантов, — пробормотал он себе под нос. — Пускай таким извращённым способом, но они подарили Медведеву один лишний день жизни.

На ночь глядя его, конечно же, никто казнить не будет. Придётся отложить экзекуцию на завтра — если, разумеется, завтра не случится нечто подобное.

* * *

Медведев, как и прошлый мой визит, сидел на своей койке, внимательно глядя на меня.

— Я вам уже говорил, что вы ко мне зачастили? — спросил он с лёгким недоумением.

— Говорили, — охотно произнёс я. — Видите ли, я забеспокоился, что вам сегодня не смогут доставить еду, вот и привёз с пылу с жару пироги, — произнёс я, еле держась на ногах.

Сегодня было столько беготни, что сил у меня просто не осталось. Ласка и вовсе засыпала на ходу — стоило мне хоть где-то остановиться на несколько минут. Сейчас же она уснула прямо в процессе пережёвывания блинчика, так и валялась на боку, забавно подрагивая лапками, а из её маленькой пасти торчали остатки блинчика с творогом.

Как же я её понимаю! Сам не знаю, откуда у меня силы продолжать действовать. Если бы не заранее написанная записка