Эхо 13. Род Которого Нет. Том 3 - Арон Родович

путь: я прижала её к себе, обхватила за спину, чувствуя упругую влажную кожу. Она ответила тем же, прижимая сильнее, позволяя телам соприкоснуться полностью.

Мы обе дрожали — не от холода, а от того, что внутри клокотало. Я слышала, как её дыхание сбивается, как с губ срываются тихие стоны, и понимала: это не для меня, это для него. Но в этом и была правда момента — мы обе делали это ради него.

Её ладони уже блуждали ниже талии, мои — сильнее сжимали её талию, и через поцелуй мы делились одним и тем же жаром, одной и той же иллюзией.

Поцелуи становились всё горячее. Я ловила её дыхание, её вкус, и не могла остановиться. Сердце билось в висках, и внизу всё горело сильнее с каждым касанием.

Её ладонь скользнула по моему животу, задержалась на бёдрах — и я вздрогнула, когда пальцы осторожно коснулись лепестков. Горячо, влажно… слишком откровенно, но я не оттолкнула её. Наоборот, прижалась ближе, будто сама просила продолжать.

Я ответила тем же. Мои пальцы нашли её изгибы, скользнули вниз, нащупывая ту самую жемчужину, о которой мы обе боялись даже подумать вслух. Когда я коснулась её — лёгко, почти невинно, — она застонала мне в губы. Звук этот пронзил меня, и я поняла: мы обе уже потеряли контроль.

Мы стояли лицом к лицу, прижимаясь телами. Её грудь тёрлась о мою, соски напряглись и дрожали от каждого движения. Она дышала тяжело, срываясь на стон, а я сама тонула в этих ощущениях.

Каждый наш поцелуй становился глубже, каждый вздох — горячее. Её пальцы уже уверенно ласкали мои лепестки, скользили по влажной коже, иногда дразнили бусинку так, что я выгибалась всем телом. В ответ я делала то же самое, чувствуя, как её цветок раскрывается под моими движениями, как влага скользит по моим пальцам.

Мы обе знали — это не между нами. Это ради него. Чтобы лечь рядом горячими, пульсирующими, готовыми. Чтобы, когда он проснётся, отдать ему всё это без остатка.

Ольга первая решилась — отстранилась от моих губ, скользнула по щеке и шее, оставляя влажные поцелуи, и опустилась ниже. Я затаила дыхание, когда её губы коснулись груди, а язык дразняще провёл по соску. Тело выгнулось само собой, руки вцепились ей в плечи.

В душевой оказалось сиденье — каменное, широкое, удобное. Мы опустились на него вдвоём, тесно прижимаясь. Я села сбоку, она устроилась напротив, и теперь её ладони свободно скользили по моим бёдрам. Я чувствовала, как пальцы идут всё ниже, как задерживаются на самом краю, и сердце билось так сильно, что казалось — оно вырвется наружу.

В ответ я тоже решилась. Провела ладонью вдоль её живота, коснулась влажной кожи ниже пупка и, дрожа, нырнула пальцами туда, где её тело уже горячо отзывалось на каждое движение. Она вздрогнула и прикусила губу, но не остановила. Наоборот, пальцы её вошли в меня в тот же миг.

Это было слишком… но я не могла оторваться. Наши руки двигались синхронно, то медленно и дразняще, то глубже, быстрее. Губы снова встретились, слились в поцелуе, глуша стоны. Влага текла всё сильнее, пальцы легко скользили, заполняли, дарили то напряжение, от которого кружилась голова.

В какой-то миг я почувствовала странное: будто внутри меня дрогнули струны Эхо. Тепло, лёгкий толчок — и вдруг связь. Та самая, что я ощущала, когда я была той ночью с ним. Я замерла, осознавая: выходит, Яков был прав. Это работает не только с ним. Мы обе — невесты, и в момент, когда полностью открываемся, Эхо откликается.

Я не успела ничего сказать — Ольга, видно, тоже ощутила. Её движения стали резче, смелее, дыхание сбилось, губы скользнули ниже. Она целовала меня по животу, по внутренней стороне бедра, и в следующий миг горячее дыхание коснулось там, где я уже горела вся.

— Ольга… — сорвалось с губ, но голос дрожал не от протеста, а от накатившего жара.

— Не останавливайся, — сама прошептала я, вцепившись пальцами в её волосы.

Я выгнулась, когда её язык коснулся лепестков, раздвигая их, дразня жемчужину. Каждое движение отзывалось искрами по всему телу. Я застонала громче, чем хотела, прижимая её голову ближе, а она только усмехнулась, будто ждала этого.

Вспышки накатывали волнами. Я уже не знала — то ли я сама двигаюсь навстречу её губам, то ли это Эхо толкает нас сильнее. Между нами тянулась связь, оголённая до предела. И я понимала: да, это не любовь. Это не страсть к ней самой. Это желание быть ближе к нему — через всё, даже через это.

Я чуть отстранилась, глядя в её глаза, и вдруг поняла — так нечестно. Всё время я только принимаю. А она… она ведь тоже вся горит.

Я мягко подтянула Ольгу к себе, уложила её на пол рядом с душевой скамьёй. Сама легла на спину, закинула ногу на её бедро и шепнула:

— Давай… вместе.

Она сначала удивлённо вскинула брови, потом усмехнулась и, скользнув ко мне, прильнула губами. Мы целовались, наши пальцы сами находили дорогу к влажным лепесткам друг друга. В каждом движении было смущение, но и что-то большее — азарт, желание подарить не только себе, но и ей.

— Ты хочешь… так? — прошептала Ольга, когда поняла мой замысел.

Я только кивнула, и мы поменялись. Я легла на скамью, потянула её выше, и вот уже её бедра оказались над моим лицом, а мои — над её губами. Поза сблизила нас сильнее любого поцелуя.

Первое прикосновение — и мы обе едва не вскрикнули. Язык находил жемчужину, пальцы раздвигали лепестки, дыхание сбивалось. Каждое движение откликалось вдвое сильнее, потому что я чувствовала её жар — и знала, что в этот миг она чувствует мой.

Язык нашёл её жемчужину в тот же миг, когда её губы накрыли мою. Мы двигались в одном ритме, словно отражения друг друга, и чем дальше, тем сильнее накатывала волна. Лепестки дрожали, бёдра сами прижимались ближе, дыхание становилось резким и рваным.

Я чувствовала, как её тело напряглось надо мной, и поняла: она близко. А вместе с ней — и я. Одновременно.

— Ещё… не останавливайся… — вырвалось у меня сквозь стоны, и в этот же миг мир вспыхнул белым.

Жар пронзил изнутри, всё сжалось и разжалось разом, в груди вырвался крик, и в ту же секунду я услышала её голос, дрожащий в унисон. Мы получили удовольствие