Зародыш мира. Начало - Виктор Сергеевич Эрленеков

– Во время молитв и жертвоприношений на ваших алтарях.

– А откуда местные люди взяли мои алтари? Я же их не видел ни разу?

– Вот когда люди получат Алтарь Бога, тогда им и будет откровение. А сейчас сведения аккумулируются в матрице мироздания.

– Теперь понятно. Спасибо.

– А что мне дают их жертвоприношения и молитвы?

– Жертвоприношения и молитвы обязывают вас обращать внимания на нужды ваших людей. А взамен вы получаете ценные ресурсы. В вашем случае это будет то, что вы укажете в системе.

– Прикольно, а как же реальность? Это же какая-то сказка получается? И возрождение невозможно, и всё нужно руками делать. За исключением рунной магии.

– Реальность также объективна для всех существ этого мира, но не для вас. Вы Бог этого мира. Точнее будете им. Это не сказка. И полученные ресурсы вам ещё нужно будет найти. Вы же сами понимаете, что в солевых гротах не бывает золота. А также горного хрусталя. Это поощрение системы за упорство и настойчивость. Возрождение для вас возможно, так как вы молодой бог, то срок возрождения ограничен сроком в сто лет. Чем больше у вас будет могущества, тем дольше срок возрождения. Боги создают свой мир своими руками. Рунная магия – это только ваше чудо. У других богов другие умения. – А почему срок возрождения такой большой?

– Потому, что для того, чтобы бог мог возродиться, паства должна его забыть. Чем больше величие бога, тем дольше он в памяти.

– Ещё один вопрос. Я недавно подумал о том, что неплохо было бы, если б мои дочери после смерти возродились в моём мире. Это как-то повлияет на их судьбу?

– Да. Ваше искренне желание отражено в матрице мироздания. Поэтому через шестьдесят три и семьдесят один год соответственно ваши дочери воссоединятся с вами в этом мире.

– Етить колотить….

Надо аккуратнее думать. А то мало ли о ком я ещё подумаю. И с алтарём лучше не тянуть. А сейчас я пособираю желтяки и пойду в каменоломню. Надо только тут прибрать.

Шкуру медведя с снял с помощью своего ножа, тонким лоскутом увязал её в тюк. Получился вонючий ком, килограмм сто весом. Мясо старого медведя я решил не использовать в пищу. Уж больно он был вонюч. Клыки мне больше были не нужны. Я себе взял только один коготь. Подумаю, что с ним можно сделать. Зловонная куча мяса в гроте меня тоже особенно не устраивала, поэтому я решил её закопать. А так как мишка был здоровенный, как бы не полтонны весом, то я не придумал ни чего лучше, как закопать его прямо тут, в гроте. Хотя закопать – это очень громко сказано. Скорее засыпать камнями. А так как камни тут были в основном покрыты тонкой плёнкой соли, то от гниения тоже неплохо смогут защитить мясо. Оно постепенно мумифицируется, и не будет создавать проблем. Только нужно было сходить за киркой на стройку. Ещё я решил избавиться от человеческого трупа. Меня не устраивала его зловонность, как и само наличие в гроте. Если мишку я не мог, да и не хотел ворочать, то с человеком гораздо проще. Поэтому я ухватил покрепче то, что когда-то было человеком, благо миша отъел от него всё самое тяжёлое, а именно внутренности и большую часть мяса с ног и жопы, то тащить было совсем не тяжело, и тем более не так противно. Вместе с моим новым приятелем мы спустились в лес, я пешком, а он волоком, и остановились на небольшой полянке. Здесь я оставил его охранять мишкину шкуру, а сам пошёл собирать хворост. Его мне было нужно много. Когда куча собралась достаточно большая, я выложил хворост в аккуратную пирамидку, проложил сверху створами побольше, а на верхушку пирамиды положил останки приятеля. Немного подумал, и сходил за головой мишки. Это было немного муторно – ходить по гроту, отрезать здоровенную, вонючую башку медведя, хорошо хоть я шкуру с неё не снял, и тащить её наружу. Голову медведя я положил в ноги останкам человека.

Около грота я нашёл какой-то чёрный плоский камень. Мне он показался очень подходящим для этого момента. Я положил камень перед медвежьей головой, также на верху пирамиды и нацарапал на нём: «Здесь нашёл всё последние пристанище неназваный сын человеческий. Но сон его будет спокоен, ибо отомщён он». Потом случилось странное – руны засветились, а камень от них начал разогреваться до тех пор, пока окружающий его хворост не вспыхнул. Потом очень быстро загорелась вся пирамида.

Я поспешил пойти по своим делам, так как запах горящего, тухлого мяса не вызывал ни каких приятных чувств. По дороге на стройку я о чём только не подумал. Сам тут только что появился, а уже сталкиваюсь с какими-то непонятными вещами, которые раньше мне бы и в голову не пришли. Зачем я похоронил этого недочеловека? Закопал бы его в одной яме с мишкой, да и ладно. Но нет. Какое-то с детства вбитое в голову уважение к роду человеческому, которое никому ещё не принесло большой пользы. Мне бы использовать этих неандертальцев к своему удовольствию, а я не могу. Мне хочется, чтобы даже здесь восторжествовала справедливость. Вот такой вот я непонятный идиот.

Сумку с золотом, ценными кристаллами и всякой мелочёвкой вроде травок, корешков семечек и тому подобной дрянью я кинул на кучу кирпича, а сам взял кирку, лопату, писало и пошёл в грот. Копьё я в этот раз оставил возле тела врага. Мне кажется, копью так хотелось. Работы мне предстояло ещё очень много.

Когда я пришёл в грот и нашёл тело, я обнаружил, что вся кровь уже впиталась, или что-то её впитало себя. Я подумал, что это хорошо, ведь я не поскользнусь на луже и расшибусь о камни. Киркой я начал ковырять пол возле одной из стен. Адамант легко справлялся с пористой породой, поэтому особых усилий я не испытывал. Когда яма была уже примерно по колено, а по площади в неё можно было бы запихнуть небольшой автомобиль, я начал перекатывать тушу в яму. В итоге она упала на спину, лапами кверху. Был отчётливо виден разрез от копья. Я не знаю, что на меня нашло, но я спустился в яму, и залез в рану рукой. Я лез всё глубже и глубже, пока не нащупал ещё тёплое сердце. Я крепко сжал его рукой и потянул наружу. Сердце с неохотой поддавалось, я думал,