Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим

Ну, а дальше уже всё просто: конёк на развилку, руками за ветку, подтянуться, прыгнуть животом на верх забора, перекинуть ноги, спрыгнуть в сугроб, два шага — и готово, едем по кольцевой дорожке, залитой вокруг натуральной горной системы в миниатюре. Горы навалены из снега, который трактором почти ежедневно сгребают со всех катков. Весной, когда потеплеет и можно станет лепить снежки, здесь развернётся натуральная война «все против всех» — очередь будет длиннее, чем на хоккейную коробку! Все сугробы окажутся изрыты окопами, укрытиями и пещерами, особо высокие кучи превратятся в крепости, а фельдшер из тёплого буфета переедет на мороз, чтобы быть ближе к фронту. Работ.

Ну, а ближе к лету всё это растает, и тогда площадка станет футбольным полем. По детской легенде, где-то там, в снегу, закопаны футбольные ворота. В принципе, можно было бы и поверить, высота многих куч вполне позволяет спрятать ещё и не такое, но я точно знаю, что осенью ворота снимают и уносят к забору за прокатом — сам участвовал как-то раз.

По кольцу катаются исключительно благонравные взрослые, всё больше парами, за или под ручку. Днём, когда граждане трудоспособного возраста поголовно на работе, на дорожке засилье пенсионеров, правда, пары чаще однополые, бабульки преобладают. Вот на такую пару бабушек я и нарвался, вылезая из сугроба, и они не преминули высказать мне своё особо ценное мнение о нравах нынешней молодёжи, которая вместо ударной учёбы и уважения к старшим через заборы в коньках «лазиет». Ничего отвечать я не стал, просто улыбнулся лучезарно и умчался к основному катку под аккомпанемент двух дребезжащих голосов: «Ещё и носятся, как самашеччие!!!».

На площадку я прибыл, как оказалось, последним, что странно: мне, по идее, ближе всех. Или это потому, что на коньках быстрее, чем пешком? Домой-то я на своих двоих добирался. Как бы то ни было, мы собрались в кучу и принялись дурить — как и положено детям нашего возраста, ничем не отличаясь от десятка других таких же компаний. Основной каток днём — царство школьников, редкие взрослые, пробираясь на свою дорожку, обходили бешеных детишек с опаской, потому как кто бы смотрел, что там впереди, убегая от водящего! Довольно скоро к нашей троице присоединились ещё несколько знакомых и одноклассников. Примитивные, казалось бы, пятнашки меня настолько захватили, что я-взрослый отключился полностью!

Пока не натолкнулся на Потапова. В самом прямом смысле, с разгона.

В этот раз, правда, сбить его с ног не получилось — в самый последний момент я сумел притормозить, и толчок вышел символическим. А ещё подсобил давешний верзила, удачно вставший позади противника и принявший часть энергии на себя.

— Ну надо же, какие люди! — улыбаясь, произнёс Миха, и несколько пацанов вокруг него сразу же заржали.

Я… не то, чтобы попятился, но желание такое ощутил — как-то мне улыбка эта не понравилась. Конечно, прямо сейчас бить меня вряд ли станут — больно много взрослых вокруг, но отсюда ведь надо ещё как-то уйти! Выход со стадиона один — назад через забор никак не получится, внутри деревьев нет, а с земли не достать. Да и кататься, когда за тобой старшаки охоту ведут, занятие довольно скучное — вполне ведь можно «бортануть» или въехать с разгону сзади, обставляя это возможным взрослым свидетелям как детские забавы. Район вокруг для «заводских» чужой, но это им не помешает, если обстряпать всё быстро, а это, если учесть тотальное численное превосходство, не проблема.

Я всё-таки не удержался и быстро просканировал заднюю полусферу: где там мои компаньоны? Они ведь гнались за мной, по идее, должны были чуть ли не впилиться мне в спину, когда я затормозил! Но сзади образовалась арктическая льдина. Совершенно пустая. И только к «заводским» со стороны хоккейной коробки по одному подъезжали ещё пацаны — да сколько их тут? Десяток, не меньше!

— Ну ты это, пожалел бы меня, что ли, — с подковыркой попросил Миха. — А то как ни встретимся — всё меня завалить норовишь! Да ты не бойся, мы не предъявляем! — и тут он зачем-то вполне дружески хлопнул меня по плечу, вгоняя этим невероятным в данной ситуации жестом в глубокую оторопь. — Наоборот — покажешь, как ты нас тогда уложил! Это из карате что-то, да?

Я-молодой забился куда-то вглубь, зато «старый», перехватив руль, вполне хладнокровно ответил:

— Скорее, самбо. Тут показывать? Коньки-то у меня хоккейные, с вкладками, я ж тебе ногу сломаю ведь…

Теперь все заржали в голос.

— Не, это мы на неделе в спортзале забьёмся, после уроков. Без коньков! — просмеявшись ответил Миха. — Чтоб ноги не ломать. Но забились? Отвечаешь?

— Да не проблема, — пожал плечами я.

А вот следующее предложение от моих привычных недругов заставило отвесить челюсть. Могло бы заставить, но я всё же ухитрился удержать лицо.

— Давай в хоккей? Сейчас «камни» заканчивают, и наша очередь, а у нас одного не хватает. Ты кого играешь?

— В защите справа, — машинально ответил я. — Но я ж не один…

— Да? — влез громила. — И где?

Я снова оглянулся, теперь без спешки, поискал глазами и был вынужден признать правоту парня: моих друзей-товарищей нигде в пределах видимости не было. А ведь каток просматривается весь! Домой они смотались, что ли? Оригинально… Только вот всё равно, соглашаться как-то…

— Так у меня же клюшки нет!

— Не боись, у нас есть пара запасных, — Миха обернулся, переспросил: «Есть же?» — махнул рукой, и кто-то, подкатившись с лихим виражом, тут же сунул мне в руки обычную деревяшку, «Юность».

Бросив на неё быстрый взгляд, я отрицательно мотнул головой и протянул обратно:

— Не, не пойдёт — мне под правую нужна.

Надо сказать, что у нас тогда почти все играли левым хватом, и выбор у «нетипичных» был откровенно небогатый: искать детский вариант вообще без загиба, гнуть самим, чего делать никто не умел, либо ждать, пока бог пошлёт откуда-нибудь лютый дефицит. Город у нас был маленький, дефицитов сроду не водилось, да и я по хоккею упарывался не особо, хоть и играл, конечно, с раннего детства, как и все пацаны вокруг. Очень долго мне было просто некомфортно, но кто тогда обращал внимание на комфорт? А потом случайно обнаружилось, что в тире я гораздо чаще попадаю с левого плеча! При том, что я был самым обычным правшой, писать и есть на другую руку никто меня никогда не переучивал. Выяснилось это странное обстоятельство летом, а зимой я попробовал перевернуть клюшку — и хоккей сразу заиграл для меня новыми красками, а сам я прочно осел на правом краю защиты.

Но всё это, конечно, так, не всерьёз — даже в нашем городке была секция, где пацаны играли… как боги. И экипированы были не хуже — настоящие хоккейные коньки, жёсткие, красивые, с наточенными лезвиями! Щитки! Шлемы! Стеклопластиковые клюшки — по легендам, у кого-то даже была самая настоящая JOFA! Но этот космос был от нас бесконечно далеко, весь город рубился чем попало, по большей части вообще даже не на льду, а во дворах, прямо на тротуаре, мячиком или детской пластмассовой шайбой — она была намного легче обычной и гораздо лучше скользила по неровной поверхности.

Нетипичные клюшки для меня где-то доставал папа. Я их, конечно же, усердно ломал — извёл, кажется, чуть ли не с десяток, немногим меньше, чем лыж. Добыть новую было, очевидно, непросто и небыстро, и вот сейчас как раз шёл период «безвременья» — играть мне было нечем. А «левой» я уже успел разучиться… да и чёрт бы с ним — сама мысль о том, что я буду гонять в хоккей с «заводскими» вызывала помутнение в мозгах и холодок по спине. Так ведь и от своих, «портовых», предъяву получить недолго! Брякнет кто-нибудь из авторитетов осуждающе, мол, Литвинова с «заводскими» видели, и бегай потом от всех подряд!

Так что, отказывался я с лёгким сердцем. Но отвязаться от Потапова оказалось не так-то легко!

— Ща всё будет, — подмигнул он и толкнулся в сторону проката.

Я остался на месте, и он прямо на ходу развернулся — а красиво катает, зараза! Тоже в защите играет, что ли? Махнул мне рукой, подзывая: