Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия

Кроме облегчения, почувствовала, что блузка превратилась в нечто мерзкое и мокрое, плотно прилипнув к телу, но, наверное, это было уже не важно. Я увидела поворот к больнице и, сбросив газ, придавила тормоз.

А ещё через несколько минут развернула автобус перед зданием, напротив большой вывески: приёмное отделение.

И громко втянув воздух, словно последние несколько минут не дышала, открыла двери и, глянув на Виталика, вцепившегося в кресло на котором сидела Гольдман, скомандовала:

— Что встал? Бегом за врачами, скажи, в автобусе человек умирает, — а потом, увидев, что он смотрит на меня в оцепенении, громко рявкнула, — бегом!

Подействовало. Виталик, перешагнув через тело водителя, выскочил на улицу. Посмотрела ему вслед, как он, растопырив ноги, словно ватные, шагает и поморщилась. Самой бы рвануть, но я бы точно до приёмного отделения не дошла. Едва сдвинула ноги с педалей, выключила двигатель и облокотилась на спинку кресла, закрыв глаза, мгновенно провалилась в свой сон.

Правда в этот раз, я почему-то оказалась за рулём автомобиля, того самого, который следил за незнакомой девушкой.

Она подошла к светофору, остановилась в ожидании зелёного сигнала. Дождалась и шагнула на проезжую часть.

Автомобиль, в котором я находилась, внезапно взревел и ринулся вперёд, заставив меня крепко вцепиться в руль двумя руками. Я попыталась нажать на тормоз и с удивлением обнаружила, что педалей нет, а когда дёрнула руль в сторону, он словно живой оттолкнул меня и направил машину прямо на девушку. Она оглянулась в последний момент, показав своё хорошенькое личико, до боли знакомое и остановилась, с удивлением глядя на приближающуюся опасность.

Я закричала, взмахнув руками пытаясь донести до девчонки, чтобы она отмерла и бежала. Что я не управляю этой адской машиной, но она продолжала стоять, словно в оцепенении. Когда до неё осталось не больше метра, я закрыла глаза, почувствовала удар и заорала:

— Твою мать!

Глава 15

Резкий запах аммиака заставил отвернуть голову. Открыла глаза и уставилась на нечто женского рода. И только присмотревшись внимательно, поняла: вполне миловидная женщина. Вернее, могла быть таковой, если бы не огромная бородавка над верхней губой с тремя чёрными волосиками, которые резко выделялись на её бледном лице. Вот и выходило, левая сторона — принцесса, а правая, ох ты, Боже мой!

Мелькнула мысль, или она мазохистка или что-то затаила на весь мужской род. Нормальная, уже давно удалила такую напасть. Походила недельку, другую в бинтах и нате вам. Королевишна. Но нет, эта предпочитала носить на лице мерзость и выглядеть уродочкой. У каждого человека свои тараканы, но у дамочки, похоже, были очень большие, и мозг выели, окончательно.

— Девочка, как себя чувствуешь?

Вот, чёрт, так она ещё и ко мне обращалась и при этом левой рукой шарила по запястью.

И что там искала? Навела резкость и обратила внимание на белый халат, наброшенный на серое, невзрачное платье, а скосив взгляд на лобовое стекло увидела Иннокентия Эдуардовича с пиджаком водителя следующего за двумя чудиками, которые двигаясь на полусогнутых, волокли носилки с бренным телом.

Надо же, что значит прошлый век, у них даже каталок нет, складывающихся, ручками таскают. Мелькнула мысль подкинуть сие произведение. Патент оформить. Это же озолотиться можно, сколько скорых по городам катается. Вспоминать будут добрым словом.

Мы для Мишкиного автобуса, тоже такой озаботились, после одной страстной попойки. Женька Скоробогатов звёздочку обмывал, а так как поздравления получал в разных компаниях, то с нами на природу приехал уже расчувствовавшимся.

Посидели, отдохнули, пора ехать, к тому же Мишкин друг, которого уговорили трезвым водителем поработать, на смену опаздывал, а виновник торжества лыка не вязал. Женька весил два центнера, а привести его в сознание не удавалось. Волоком тащили. Порвали на нём и куртку и рубашку, пока в автобус запихнули. Вот тогда и встала дилемма, надыбать каталку для подобных мероприятий. Мишка её у главврача приобрёл какой-то районной больницы, и я её рассмотреть успела во всех деталях. Так что вполне уверена, рисунок воспроизвести смогла бы.

— Девочка, посмотри мне в глаза.

Господи, сколь ж мне ещё в девочках ходить?

Перевести взгляд не успела, резко откидывая голову назад, потому как эта красавица с бородавкой снова сунула мне под нос нашатырь.

— Какого чёрта, — едва на Великом и Могучем не дала определение её действиям.

— Смотри мне в глаза.

А в следующее мгновение у меня перед носом возник медицинский молоточек.

— Голову держи прямо и следи только глазами, — сказала дамочка и повела инструмент в сторону.

— Ещё на рефлекс сухожилий проверьте, — я отвела рукой молоточек и выпрямилась в кресле, — я здорова, больного уже уволокли. Лучше её проверьте, — я кивнула на мымру, — у неё даже взгляд странный.

Женщина на моё замечание отреагировала по-своему. Убрала инструмент в открытый ящик и достала оттуда продолговатую колбу с иглой на конце, и словно разговаривая сама с собой, пробубнила под нос:

— Немотивированная агрессия. Учащённый пульс. Сильное потоотделение. Явные последствия шокового состояния. Сейчас укольчик сделаем, и станет легче. А потом отнесём тебя в приёмное отделение и посмотрим более тщательно.

— Какой укольчик? — сразу вызверилась я. — Да что ж вы все хотите меня уколами заюзать. Что вам от меня нужно? Я чувствую себя отлично и не надо меня никуда нести и осматривать.

Она меня не услышала. Достала склянку, прямо через крышку протолкнула иглу внутрь и стала набирать жидкость в шприц, при этом приговаривая:

— Всё хорошо деточка, ты не бойся, это совсем не больно, — она выпрямилась и улыбнувшись, добавила, почти ласково, — развернись аккуратно и подставь ягодицу.

Из-за спины докторши высунулись любопытные рожи комсомольцев и комсомолок, а у открытых дверей автобуса нарисовалась два мента, причем один с погонами старшего лейтенанта.

И я, ага, вот прямо сейчас и здесь начну демонстрировать свою голую задницу. Так ей тараканы мозг не просто выели, деточку нашла трёхлетнюю.

Второй мент, в звании лейтенанта, в это время обошёл автобус, внимательно его осматривая, а потом крикнул напарнику:

— Фара разбита, имеется вмятина на правом крыле и видимые повреждения. На лицо остаточные явления аварии и тайное сокрытие с места преступления.

Какая манера исполнения. Я аж заслушалась. Докторша тоже отвлеклась на ментов, забыв про меня, что порадовало. Может не вспомнит, для кого шприц приготовила и бахнет его лейтенанту после такой речи. Ну а что, суетливо-бессвязный текст. Сразу видно, что чувак нервный и в полном неадеквате.

Тут и старлей поднявшись на ступеньку и окинув взглядом пассажиров, подал голос:

— Где водитель автобуса?

Комсомольцы, в отличии от меня, вероятно с интересом наблюдавшие за перемещением тела на носилки, дружно загомонили. Не совсем внятно, но из общих фраз старшему лейтенанту стало ясно, что тот, кого он ищет, снова ударился в бега, но на этот раз по уважительной причине. И докторша подтвердила диагноз, из которого следовало, что виновному в данный момент предъявить ничего не получится, а тем более, впоследствии.

Он, поправив фуражку, на несколько секунд задумался, а потом, видимо сообразив, что в автобусе необычные пассажиры, спросил:

— А вы кто? Куда едете?

В ответ мгновенно полетел хор голосов и старлей кивнув слез со ступеньки на асфальт. К нему тут же подскочил исследователь остаточных явлений.

— Ну, что? Составляем протокол, опрашиваем свидетелей, автобус на штраф площадку?

— Та постривай, — старлей снял с головы фуражку, достал носовой платок из кармана и, вытерев лоб, сказал, — у водія, ймовірно серцевий напад, ще добре без аварії до лікарні дотягнув. А якщо його госпіталізують, то навіщо цей геморой наприкінці другої декади? Та й комсомольці їдуть на військово-патріотичний зліт. Автобус він збирався ставити на стоянку. Хочеш догану отримати з невідповідністю за зрив такого важливого заходу? Мінус тринадцята та у відпустку у лютому? Збігай краще дізнайся у лікарів у якому він стані і якщо його до лікарні кладуть, тоді думатимемо. Там, бачив старша з ними, відвеземо до району. Нехай у них голова болить. Їхня єпархія. Або водія дадуть, або автобус. А нам там нічого робити. Вже опівдні, обід незабаром(1).