Крестоносец - Андрей Львович Астахов

кирпично-красными, зелеными и лиловыми крышами выстроились в ряд вдоль заросшего ракитником и ивами берега тихой реки, через которую был переброшен старинный мост, украшенный фигурами драконов и химер.

Нашей целью была ветряная мельница, расположенная в другом конце деревни, за мостом. Я впервые в жизни увидел настоящую действующую ветряную мельницу.

Коней мы привязали к коновязи. Дверь внутрь мельницы оказалась незапертой.

- Лукас! – крикнул он, когда мы вошли внутрь. – Лукас!

То ли сэр Роберт сумел перекричать грохот работающих жерновов, то ли хозяин увидел нас, но заскрежетали колодки, и жернова остановились. А потом появился и сам мельник.

- Никак сэр Роберт пожаловал! – воскликнул он. – Давно не виделись, давно. Я уж думал, вы обо мне забыли.

- Мы не забываем ни друзей, ни врагов, - рыцарь шагнул к мельнику, и они обнялись, что меня удивило. – Рад видеть тебя, старина.

Хоть и было достаточно темно, я смог подробно разглядеть мельника. Очень худой, достаточно высокий и длиннорукий. В первый момент мне показалась, что голова у него обсыпана мукой, но потом я понял, что волосы у него, стриженные коротким ежиком, почти совершенно седые. Костлявое горбоносое лицо было очень бледным, точно мельник не выходил на солнечный свет.

- Это Лукас Суббота, - представил мне мельника сэр Роберт. – Живая легенда, если хочешь знать. На счету Лукаса шестнадцать уничтоженных тварей Нави, в том числе одна лакримона.

- За которую мне не хотели платить «слезные деньги», - заметил Лукас, и его глаза сверкнули алыми огоньками. - Комтур из Валахно заявил мне, что устав братства не предусматривает выплату «слезных денег» дампиру.

- Дампиру? – Я вздрогнул.

- Лукас дампир, - пояснил сэр Роберт. – Сын вампира и человека.

- Разве такое возможно?

- Наверное, возможно, если я есть, - Лукас похлопал себя по плечам, наполнив воздух мучной пылью. – А ты что, никогда не слышал о дампирах?

- Это лучшие охотники на нежить, - сказал сэр Роберт. – Быстрые, сильные и устойчивые к вампирским чарам. Для тебя укус вампира закончится Перерождением, а Лукасу хоть бы что. Добавь еще иммунитет к трупному яду. Жаль только, что ихво всей империи не более полудюжины. И только Лукас и еще один дампир согласились стать охотниками.

- И все равно, я что-то не понимаю. Вампиры – нежить, живые мертвецы. Как от них может родиться ребенок?

- Новичок? – Лукас выразительно посмотрел на сэра Роберта. – Не ожидал от тебя, брат.

- Вампиры бывают разные, Эвальд, - пояснил рыцарь. – Да, конечно, все они нежить, но есть те, которые в своей прошлой жизни были людьми, а есть особые вампиры, родословная которых восходит к демонам древности. Они не стали вампирами, а родились ими. Их называют вампирами древней крови. Если такая нежить вступит в связь с человеком, может родиться ребенок. Чаще всего дитя рождается мертвым и превращается в обычного кровососа, вроде той твари, что мы видели на Солонице. Но если ребенок выживает и вырастает, он становится дампиром. Как Лукас.

- Это все мой дед, - сказал Лукас, сверкая красноватыми огоньками в глазах. – Он держал неплохой шинок в Суржеве и оставил его моей матери в наследство. Маменька была веселой шинкаркой. Наливала всем охотно, и сама любила посидеть с гостями за одним столом. Веселый нрав и любовь к праздникам свели в гроб ее первого мужа – после одной из бурных попоек он не проснулся. Перебрав дюжину кандидатов в мужья, мама всех послала к демонам: женщина она была страстная, и ни один ее не устраивал, как мужчина. Вот тогда-то в шинке и появился парень, которого прежде никто в Суржеве не видел. Красавец с шапкой черных кудрей и огненным взглядом.

- Вампир?

- Он самый. Истинный малек, откуда-то с юга. Сделал матушке брюхо и исчез. Мамаша умерла сразу после родов. Наш суржевский поп, видать, что-то заподозрил, поэтому тело матери хоронили по особому обряду. Священник объяснил это тем, что при жизни она много пила и могла быть одержимой. Меня забрала тетка, жившая в соседнем повете. Всей правды она, конечно, не знала. О том, кто я такой, я узнал только в пятнадцать лет, когда у меня начали проявляться… некоторые инстинкты. А уж потом и фламеньеры меня нашли. Мне предложили работать на братство, и я согласился. Уж очень мне хотелось найти своего папашу и разобраться с ним.

- Нашли?

- Ага. Как прошлогодний снег. Но я не теряю надежды. Может быть, однажды… Но я так понимаю, Роберт, ты не за тем приехал, чтобы использовать меня, как наглядное пособие для желторотого. Что-то случилось?

Сэр Роберт в подробностях рассказал странному мельнику о наших приключениях в Роздоле и о том, что случилось с орденским курьером. Дампир не перебивал, только время от времени загадочно посверкивал глазами.

- Что было в письмах, которые вез гонец? – спросил, выслушав рыцаря.

- Скажу так: если бы эти письма не были доставлены по адресу – или же всплыли бы там, где не надо, - это сильно осложнило бы наши отношения с терванийцами. А они и без того далеки от идеала.

- Кому-то нужно столкнуть империю с Терванией?

- Я так думаю, Лукас. Другого объяснения у меня нет.

- И этот кто-то подстроил вашему гонцу ловушку в глухой степи, скормил его упырю, но письма не забрал?

- Их и не надо было забирать. Что-то подсказывает мне, что замысел тех, кто все это подстроил, был таков: настоящий гонец вместе с настоящими грамотами бесследно исчезает, а спустя какое-то время где-нибудь недалеко от тракта из Проска в Лайо обнаруживается до неузнаваемости обглоданный волками труп якобы гонца с якобы пропавшими письмами в сумке. Естественно, все подумают, что это бедняга Джесон, а письма настоящие. Их доставят в Рейвенор, а там можно только догадываться, чем бы это все закончилось.

- У тебя богатое воображение, Роберт. Слишком все сложно.

- Я не верю в то, что Джесон случайно съехал с тракта, случайно оказался у логова вампира и случайно стал его жертвой. Скорее всего, его просто заманили в ловушку. И потом, ты когда-нибудь слышал, что маликары пользуются арбалетом?

- Не приходилось.

- Лошадь Джесона была убита выстрелом из арбалета, который мы потом нашли в могиле упыря. Но ведь его могли и подложить туда, верно?

- Чего ты хочешь, Роберт?