Чемпион - 4 - Валерий Александрович Гуров

Совершенно никто из них не обращал никакого внимания на здоровенного белого парня. Саня тщательно запоминал ориентиры, перекрестки, да заблудиться здесь было практически и невозможно. Убедившись в этом, Пельмень бодро свернул на одном из перекрестков налево, пошел уверенно, по-прежнему фиксируя ориентиры в лице вывесок, магазинчиков… постепенно привыкая чувствовать себя здесь как рыба в воде. Спохватился, когда зашел куда-то далеко.

Оглянувшись, испытал не то, что беспокойство, а скорее удивление.

Народу здесь было заметно больше, но абсолютно все вокруг были чернокожие, и вот они-то точно смотрели на него, проходя мимо. Прям как на пришельца с другой планеты — круглыми черными глазами, изумленно, хотя вроде бы нейтрально. Без вражды, но с непониманием — как и зачем к нам этого амбала занесло?.. Зашел таки в «черный» квартал? Блин, они бы хоть вывеску что ли вешали, куда заходить можно, а куда нельзя.

Признаться, Сане стало малость неуютно, он решил, что пора поворачивать оглобли обратно. Дорогу он помнил прекрасно, поэтому, остановившись, потоптался, озираясь с максимально независимым видом, как бы что-то соображая, и пошел обратно.

Он прошел метров двадцать, как сзади резко, грозно загудело авто, совсем рядом. Какое-то нехорошее предчувствие ворохнулось в глубине души, хотя озираться Саня не стал: мало ли кто там кому сигналит, мне какое дело?.. Потом же по-английски не сможет двух слов связать, случись какой кипишь.

Он спокойно шагал, но тут в сантиметрах от него пролетел и с тормозным визгом притерся к тротуару подержанный огромный «Кадиллак-Девилл» 1981 года. Обе правые двери распахнулись, из них мгновенно выскочили двое молодых чернокожих в черных блейзерах и водолазках, все увешанные золотыми перстнями, браслетами, цепями так, что в глазах рябило…

— Йо, нигер, маза фака⁈ — стали прыгать они вокруг Пельменя как дети вокруг елки, вынуждая того остановиться.

— Ты кого фака, чучело? — спокойно спросил Саня.

Глава 15

Чернокожий неласково ощерился, принялся ходить вокруг Сани, то ли гусиным шагом, то ли хрен пойми как — за яйки держится одной рукой, глоза пучит. Вторую руку держит над головой, двумя пальцами — указательным и средним тычет на Саню и несет что-то совсем неразборчивое. Но из того, что понятно — Пельменя он нигером называет.

— Ни хрена не андерстенд, — сказал ему Пельмень.

Тут что-то протрындел второй, этот был ростом пониже, но покрепче. Штаны спущены, трусы торчат, дергается.

— Хаую нигер? — безбожно глотая слоги, брызгая слюнями, проорал первый, продолжая сокращаться. — Датч? Джомен?

Насчет второго Саня догадался, что это «немец», а насчет первого, признаться, подумал, что «датчанин». Хотя в данной ситуации это было неважно.

— Не брат, — покачал головой Пельмень. — Я Рашн, Путин, Медведи, Водка.

Черные лица обалдело вытянулись. Видно, оба пацана с района видали русских только в дурацких голливудских фильмах, и не очень представляли себе, как надо вести себя с ними. Александр, помнится, читал где-то, что вот такая негритянская шпана американских мегаполисов, при общей наглости и борзости, побаивается задирать итальянцев и в принципе тех, кто на них похож — черт его знает, по ошибке тронешь не того, а потом приедет мафия и, не разбирая, кто прав, кто виноват, будет делать очень больно всем, кто под руку подвернется… А эти явно больше понтов колотят, сами ни к какой группировке не принадлежат. Впрочем, Саня Пельмень на итальянца, прямо скажем, не слишком-то похож, но он русский, оказывается! И что делать?..

Гопники переглянулись. Трудно сказать, какой мыслительный процесс включился в голове второго. А вот первый, похоже, максимальные логические цепочки умел строить из трех слов, на большее мощности операционной системы не хватало. Иначе бы не стал говорить того, что сказал:

— Йоу, нигер! Маза фака. Рашн — шит!

Сашу это возмутило необыкновенно.

— Сам ты шит, понял? Сам нигер.

Оба афроамериканца взбесились так, будто им воткнули в очко клизмы со скипидаром. Что они заорали, Саня понимать перестал, но этого и не надо было, поскольку первый махнул рукой, едва не задев по лицу. Второй попытался прислонить свои пальцы к сонной артерии Санька. А вот это уже зря. Боксерский инстинкт расценил взмах как угрозу и сработал на опережение.

Не сильный, но точный удар — и храбрец протер жопой тротуар, гремя своим цыганским золотом. Второй как-то нескладно рыпнулся — и отправился на мостовую с таким же самоварным звоном. Тут вмиг распахнулась водительская дверь, сперва посыпалась пулеметная матерщина, затем выскочил третий темнокожий обитатель «Кадиллака» с перекошенной от злобы рожей. Пельмень совершенно спокойно приготовился встретить и его, но тут…

Ого! В правой руке того был пистолет. «Беретта» — судя по характерному очень большому верхнему вырезу кожуха-затвора.

Так. Это уже серьезно.

— Фак ю! Фак ю! Фак ю! — надрывался рулевой. Похоже, и его черепно-мозговое устройство способно было производить словесные конструкции только такой длины, и при этих интеллектуальных данных, да со стволом в руке…

Понятно все. Пока мистер «фак ю» вылезал из «Кадиллака» со стволом на перевес, Пельмень резко шагнул к автомобилю. Ударил ногой дверцу «Кадиллака», защемив руку водилы, дверь то у тачки тяжелая была. Тот взвыл, выронил ствол и Саня механически его отфутболил. Думал для порядка козла головой об руль стукнуть, чтобы голова на место встала, но в этот момент раздался резкий вой сирены. Прямо к «Кадиллаку» подлетел полицейский «Мустанг», откуда выскочили двое копов — один условно-белый, как раз вроде итальянца, другой негр.

— Стоять! Стоять! Руки в гору! — так переводил Пельмень резкие выкрики правоохранителей. И его поразила мгновенная покорность всех троих районных верховодов: Водила залопотал что-то очень лояльное, двое других стали тише воды, ниже травы. Саня тоже аккуратно приподнял руки, показывая пустые ладони, а на агрессивные вопли копов исправно отвечал «донт андэстенд». Самое забавное, что копы не стали ломать троицу, а вот Сане досталось сполна — подбежавший чернокожий коп, свалил Пельменя на асфальт, надевая наручники.

Когда из уст кого-то из задержанных сорвалось «рашн», Пельмень закивал головой, подтверждая. Турист, все дела — как говорится, рашн туристо облико морале, а его вот так вот заломали. Трое молодых и горячих «ганстеров» мололи что-то наперебой, тыкали пальцами в его сторону, и он начал догадываться, что они возмущены его расистскими выходками, оскорблениями и избиениями. Пельмень на все слова, обращенные к нему, твердил свое «донт андэстенд».

Пока все это длилось, рации копов потрескивали, они туда бубнили что-то, а в ответ доносились искаженные, как будто нечеловеческие голоса. Наконец, подкатила еще одна патрульная машина, «итальянец» недвусмысленно махнул рукой на нее и афроамериканец доставил Пельменя на заднее сиденье, отделенное от передних решеткой. А дверцы здесь были лишены ручек, открываясь только снаружи. Тачка укатила, что стало с ганстерами Саня был без понятия.

В полицейском участке стоял страшный шум, гам, царила вонь — по крайней мере, в «обезьяннике», куда затолкали Саню. Он, между прочим, оказался там один белый, остальные были сборная солянка… Один валялся на полу обоссанный и беспамятный, но разило, похоже от всех, и все они были не то бухие, не то обдолбанные, тоже в разной степени. Потому что ни на Саню, ни друг на друга не обращали ни малейшего внимания.

Он тоже на них не смотрел, но в глубине души ощутил беспокойство: как сообщить о себе промоутерам, и как они отнесутся к его приключениям. И даже не столько к ним, сколько к его таланту на ровном месте находить эти приключения на свою задницу?.. Все это заметно давило на психику, он как-то погрузился в себя, отключился от происходящего, не замечая ни мерзкого запаха, ни вообще окружающей дряни. А вдруг вообще отсюда увезут в тюрьму какую-нибудь⁈

Такие «радостные» мысли крутились в Саниной голове, отсоединяя его от окружающей среды… Но вот к клетке подошли двое: здоровенный рыжий с багровым лицом полицай и низкорослый щуплый штатский явно еврейского вида.

Коп что-то буркнул, указав на Пельменя.

— Ты из России? То есть, из Союза? — с карикатурным, почти анекдотическим одесским акцентом спросил щуплый.

— Да, — подтвердил Саша. — У меня и паспорт с собой!

— Давай.

Он взял паспорт, посмотрел, показал полисмену. Тот