Это кто переродился? - Сириус Дрейк

поутих, и Альберт смог им заняться. Зорин забраться на табуретку и вокруг него завертелась «рабочая братия». Одна игла лежала без дела, и ее я, ради эксперимента, попытался подчинить себе. С монеткой было проще, однако результат того стоил — иголочка поднялась в воздух и медленно поплыла через комнату.

— Скажи, — продолжил я, примеряясь, куда бы сунуть иголку — в подушку для булавок или в зад Зорину. — А под Зазнобиным тоже блистал твой далекий предок?

Парень благостно кивнул, только подтвердив мои догадки, что вся его родословная — липа, ибо под Зазнобиным Эдуарда я и спас. Наверное, стоило и сжечь его, чтоб не размножался.

— Мои предки славятся своими подвигами! — довольно доложил Зорин, пока его облачали в костюм, а моя иголочка плавала в непосредственной близости от его филейных мест, — еще задолго до времен, когда в Башне жил этот…. Не будь Олафа, мои предки точно бы сбросили его вниз. Но этот хитрец оказался быстр… Ай! Альберт, какого⁈

Тот развел руками.

— Это всего лишь иголка, ваша милость. Пустяк.

— Сам решу, пустяк это или нет! Держи свои иголки от меня подальше!

Я пересеклся взглядом с Марьяной, а ее едва не разрывало от едва сдерживаемого смеха. Тогда с моих уст слетела еще парочка местечек, где «блистал» его предок. Парень же только кивал, изредка вскрикивая, когда очередная золоченая иголка «невзначай» впивалась ему в мягкие места.

— Наверное, далекое это место, эта Вальгалла, ваша милость, — сказал Альберт. — Это где-то на севере?

— Конечно, на севере, невежда! Ты что, в школе не учился? И чего ты все улыбаешься?

Наконец, костюм был готов. Я зашел за ширму к Марьяне, и она оправила мне воротник. Ее платье было скромным, однако и в нем девушка выглядела очень неплохо — не бабушка в лучшие годы, но тоже сгодится.

— Ты тоже хорош, — кивнула она, осматривая меня со всех сторон. — Еще бы в талии поуже…

Я быстро замотал головой.

— Хватит, с меня. Пошли.

Мы переоделись и, взяв покупки, направились на выход.

— Эй, вы куда? — заголосил Зорин. — Я не разрешал вам уходить!

Дерзость. Непозволительная дерзость. Подтолкнув Марьяну к двери, я бросил:

— Хочешь еще похвастаться подвигами своих предков?

Парень близоруко сощурился.

— Что за девушка с тобой? Она кого-то мне напоминает… Ай! Альберт, опять ты… Ты убить меня хочешь⁈

— Прошу прощения, иголка.

— Эй, девка, вернись!

А вот этого я простить не мог.

— Девушка со мной, — сказал я и направился к выходу. — А ты, следи за языком.

— Что? Куда⁈

Клянусь, эту иголочку я почти не трогал. Нет, вру — вписал ее со всей силы.

Грохот и крик поднялся на все ателье. Закрывая дверь, я обернулся: Зорин дергался на полу, а вокруг него бегал смертельно бледный Альберт.

— Иголки! Иголки! Как больно!

— Ваша милость, я же говорил вам не крутиться!

Колокольчик звякнул, и мы с Марьяной вышли. Крики тут же затихли — хлещущий дождь пожирал все звуки. Я раскрыл зонт.

— Идиот, — сказала Марьяна, пока мы с ней бежали к остановке. — Знаю я таких. Гордости полные штаны, а на деле ноль без палочки.

Я согласился. Пусть скажет «спасибо», что не получил иголку в глаз, или еще куда поважнее. Чую, завтра мне придется встретиться еще с массой «славных» ребят, предки которых поднялись до самых верхов.

К нам подъехало такси. Открыв дверь, Марьяна обернулась:

— Ты это… Спасибо, что прикрыл.

— Не в первый раз.

Помахав мне, Марьяна отправилась к себе. Проводив ее глазами, я направился по мокрому тротуару.

— Только не говори, что не знал ее? — спросил я Ивана.

— Марьяну? — отозвался он. — Нет. Видел только пару раз через забор и издалека, еще в далеком детстве. Нас не спешили знакомить. Все же она наследница, а я… никто.

— И бабушку ты тоже ни разу не встречал?

— Шутишь? Я и со своим отцом не шибко виделся. Пару раз получал от него подачки в интернате, и все…

Он грустно вздохнул.

Ливень же только усилился. Прохожие быстро исчезли с улиц, а я вдохнул освежающий запах дождя. На ум пришли наши с Дарьей посиделки во время долгих вечеров. Она сидела с книжкой у камина, а я лежал на золоте… любовался своей Принцессой…

— Ты чего улыбаешься? — удивился Иван. — Вспомнил, как это хорошо, летать по небу?

— Это не твое дело. Иди лучше поспи часок.

— А ты в это время будешь пользоваться моим телом⁈

— Правильно думаешь. Да и вообще, два сознания на одно тело — как-то многовато.

Уже начало темнеть, и я, слушая его непрекращающийся бубнеж, прибавил шагу. Под аркой во двор меня уже ждали.

— Вот и он! — и трое хмурых мужиков взяли меня в кольцо. — Что, парень, думал хамство в адрес наследника рода Зориных сойдет тебе с рук?

— Конечно, — улыбнулся я, засунув руки в карманы и нащупав свои любимые кастеты.

Потасовка была совсем скучной, да и навара с них было немного. Всего-то золоченая пряжка и еще кольцо — в ухе. И чего они так любят совать себе на рожу все эти кольца? Чтобы вся «сокровищница» на виду была что ли?

— Лучше бы Позорин пришел сам, — прошипел я, дергая колечко. В ответ зазвучали мольбы о пощаде. Еще двое любителей драк в подворотне жались у стены, подвывая как побитые собаки. — Ты же передашь ему, что он так и не вырос из торговца рыбой?

Тот мелко закивал, и я решил сжалиться. Вырвал кольцо и пошел прежней дорогой. Криков сзади было много.

— А ты не перебарщиваешь? — поинтересовался Иван. — Мало тебе Лео с Эмилем?

— В следующий они лишатся жизни.

В баре клиентов было немного, а Борис, завидев меня, присвистнул:

— А эта девчонка на тебя хорошо влияет, Иван! Хорошо выглядишь.

Остальные тоже удивленно обернулись. Большие пальцы мигом вскинулись вверх.

— Я к себе, потише тут, — и направился в комнату.

Раз завтра у меня тяжелый день, следует хорошенько выспаться. На золоте, естественно.

* * *

Было уже темно. Парень все сидел в баре, но ни один из Инквизиторов и не думал вылезать из автомобиля.

— Не думаешь, что ошибся? — спросил Григорий, младший Инквизитор. —