Картограф (СИ) - Москаленко Юрий Мюн

– Так. Василь Герасимыч, давай это… собирай своих народных мстителей. И чтобы у каждого с собой вилы были. И никаких цепов! Понял? Только вилы.

Староста был просто ошеломлён.

– Да как жешь так, кормилец? Мужики они же… они ж думали ты их… цепами… а ты… вилы… не пойдут они.

– Отец! Если не пойдут, так и наплевать! Это ведь вам надо, а не нам. Не на нас же лихие людишки нападать будут. А и нападут – им же хуже, – я постарался выглядеть как можно более безразличным, хотя заявление старосты путало мне все оставшиеся на руках карты. – Нас голыми руками не возьмёшь! И вообще, мы сейчас можем собраться и двинуть в Красный Яр. А вы тут сами, разбирайтесь как знаете.

В повисшей тишине голос сержанта прозвучал приговором для колхозников:

– Прикажете собираться, Ваше зурядство?

Спрашивал он, понятное дело, не у меня, а поручика, но ответил ему всё-таки я:

– Обожди, Данилыч! Сейчас Василь Герасимыч сообразит, что происходит и объяснит мужичкам все прелести штыкового боя на вилах. Да? Василь Герасимыч? Объяснишь? Или нам собираться? Чего ты с открытым ртом застыл? Спрашиваю: объяснишь, или нам собираться?

Староста ещё маленько похлопал глазами и, наконец-то, выдавил:

– А цепами-т отчего ж нельзя? Токмо вилами что ль? Как жишь я йим объяснять-то буду, коли сам не разумею?

Ага! Пошло дело! Сейчас дожмём:

– А ты им так и скажи, мол, времени у нас мало, а на цепах долго учиться, да и опасно. Видал, как я сам себе по башке засветил? И это ещё я, можно сказать, умею, а сколько народу у вас тут поляжет, пока научится? А? как думаешь? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот то-то и оно! А на вилах… на вилах оно и учиться быстрее, и пользы от вил в бою больше, чем от цепа. Цепом-то что, им если и попал – так ведь даже не ранил. А вилами? Во-о-от то-то же! Цеп, он так… своих по углам разогнать, а вилы – их и разбойнички побаиваются. Знают, чем кончится, если хорошо пырнуть. Один удар – и сразу четыре дырки. А цеп, он что? Треснул им один раз – один синяк, треснул второй раз два синяка, а третий раз треснуть могут ведь и не дать. Вот такая она стратегия рукопашного боя на цепах и вилах, – я развёл руками в знак окончания монолога и решил его на этом и закончить: – Ну, всё! Давай, Василь Герасимыч, иди, собирай народ. А как соберёшь, вот сержант наш, Данилыч, проведёт с ними учения. Давай. Иди. А у нас с господином поручиком ещё дел полно.

Староста, наверное, уже и проникся, и смирился, потому что сказал:

– А чего их собирать? Вон оне все тута, под окнами. Ждуть, стал быть.

– Ну, раз все здесь, тогда сразу с Данилычем и идите. Чего тянуть-то? – для усиления эффекта я решил ввернуть сегодняшнюю фразу дня: – А то не ровён час тати налетят.

Предводитель колхозников ещё немного помялся, но, ничего так и не сказав, нахлобучил шапку и вышел. Пошёл в народ, так сказать.

– Данилыч, – обратился я к сержанту. – Ты, наверное, тоже иди. Поучи их там основным ударам, ну и, как отбиваться, тоже покажи. Не думаю, что на нас сегодня кто-то нападёт… Ну а, вдруг? Лучше быть готовыми, чем наоборот. Согласен?

– Так точно, вашброть! Согласен! – резко выпрямившись, отрапортовал Данилыч.

– Только не «вашброть», а «ваше заурядство», – наставительно поправил его поручик.

Сержант выпрямился ещё сильнее:

– Виноват, ваше зрятство! Токма рассуждают оне, натурально, как генерал, от я и сбилси. Виноват!

– К генералу потребно обращаться «Ваше превосходительство», – снова поправил его поручик. – Ты ровно Артикля вовсе не знаешь!

– Виноват!

– Пшёл вон! – рявкнул на него Старинов и, когда за сержантом закрылась дверь, процедил сквозь зубы: – Болван!

На мой взгляд, не такой уж он и болван, Данилыч-то. Просто взял и выразил таким образом свой респект моей персоне. А может, на самом деле навосхищался до того, что действительно перепутал. Или, вообще, на всякий случай, так сказать… а то мало ли, сегодня штатский прапорщик, а завтра глядишь и… Не будем пока загадывать. Рано ещё.

Глава 12

Когда мы с поручиком остались одни, он спросил у меня:

– Отчего же сам не пошёл мужиков обучать? Они же вроде бы сами хотели, чтобы непременно ты их учил. У тебя бы и лучше получилось бы, чем у Прокопова.

– Прокопова? Прокопов, Прокопов, Прокопов. Это кто? Это Данилыч что ли? – предположил я.

– Натурально он, – подтвердил мою догадку Старинов. – Или ты и в заправду думал, будто он маркиз Чувырловский?

– Нет. Про маркиза Чувырловского, это я придумал. И про маршала танковых войск тоже, – сообщил я очевидные факты, крутя в руках тряпицу, принятую мною поначалу за полотенце, и снова приложил её к затылку. – Важничал он тогда очень, вот я его и подколол: не ты ли, мол, Светлейший князь Меньшиков? Ну и, прочая, прочая… А он, выходит, Прокопов… Ну, Прокопов, так Прокопов. Чем не фамилия для сержанта?

– И то верно, – потупившись проговорил поручик. – А почему ты сразу про князя Меньшикова подумал, а не про кого другого? Похож что ли?

– Да нет. Просто Меньшиков – он же по имени-отчеству Александр Данилыч. Вот и получается, тот Данилыч и этот тоже Данилыч. Ну, я и ляпнул первое, что пришло в голову… Типа раз ты такой важный, уж не тот самый ли ты Данилыч, который Светлейший князь Меньшиков? А остальное… ну, про маркиза там и всё остальное… реально со злости.

Толкнул я эту свою маленькую речь, а сам подумал: а ну, как тут за подобное оскорбление Светлейших князей предусмотрены какие-нибудь серьёзные санкции, типа расстрел через повешенье? На будущее надо за языком приглядывать. Не ровён час, налетят лихие людишки из правоохранительных органов и пришьют мне, сиротинушке, госизмену в особо крупных размерах.

От размышлений поручик оторвал меня несколько неожиданным вопросом:

– Андрей, а Светлейший князь Меньшиков, он кто? Не могу про себя сказать, будто бы всех Светлейших князей знаю, кто они такие, просто о нём никогда ни от кого ранее не слышал. Это командир твой бывший? Да?

Блин! А ведь я чуть-чуть не ляпнул, что Меньшиков – ближайший сподвижник Петра Первого. Вот чует, чует моё сердце, что-то у них тут не так. Ведь Алексашка Меньшиков – это личность такого масштаба, что не слышать о ней… о нём… не слышать о нём не мог даже самый заурядный офицер. Тем более поручик. Да и хрен бы с ним, что Старинов у нас из мореманов! Да хоть из кого! Ведь нельзя же в нашем времени не знать, кто такой Шойгу! Или Медведев. Или Рамзан Кадыров.

А этот не знает! В смысле, не знает не про Шойгу с Кадыровым, а про Меньшикова он не знает. У них тут что, не было ещё что ли Меньшикова? Да ну на хрен! Меньшиков он же это… он же с Петрухой вообще чуть ли не с детства…

Или у них тут и самого Петрухи не было?

Тогда кто сейчас президент? В смысле царь-то у них тут сейчас кто?

Блин! И ведь не спросишь.

– Так, Рома, про Меньшикова я тебе потом как-нибудь расскажу… Хотя, сразу предупреждаю: сам мало что знаю. Так, слышал от комбата, но это всё потом, сейчас нам с тобой нужно всё-таки обход территории произвести. И если где-либо усмотрим какие-то недостатки, то своевременно устранить. Понятно? А то не ровён час налетят лихие людишки… ну, дальше ты и сам знаешь.

Поручик согласно кивнул.

– Ну, раз ты всё знаешь, и тебе всё понятно, то тогда пошли, Роман Елизарыч, – произнёс я вставая. – Учиним ревизию.

Тряпицу свою решил на обход не брать: в руках мешаться будет, а положить не куда, карманов-то нет. Разве что за пазуху сунуть. Я представил, насколько нелепо буду выглядеть с имитацией полотенца за пазухой, и ужаснулся.

Не скажу, что мне стало себя жалко, но я как-то очень остро ощутил необходимость произвести впечатление человека солидного им заслуженного. И как это сделать?

Возможно, я бы и придумал что-то менее вычурное и более эффектное, если бы располагал большИм количеством времени, но именно временем я сам же себя и ограничил, позвав поручика проинспектировать укрепрайон.