Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

— Войдите! — сказал я после короткого стука.

Дверь распахнулась и в комнату, элегантно ступая, вошла ухоженная дама. Высокая прическа, которая оголяла шею, позволяя рассмотреть красивый серебряный кулон. Небольшое декольте у черного платья, которое свободно ниспадало до пола, подчеркивало этот кулон с крупным прозрачным стеклянным камнем в красивом обрамлении. Длинные рукава, расширяющиеся к ладоням, не давали рассмотреть руки дамы, зато был прекрасно виден веер, который она держала в руке.

— Здравствуйте, господа, — чарующе улыбнувшись, произнесла женщина.

— Здравствуйте, — первым, как старший в комнате, отозвался отец. — Сергей Александрович Винокуров. А это мой сын — Роман Сергеевич Винокуров. А вы?..

— Екатерина Савельевна Совина. Ваш сын назначил мне встречу…

— Присаживайтесь, — встав из-за стола, чуть подвинул я стул.

Екатерина Савельевна была красива. Легкий светлый макияж на лице подчеркивал выразительный взгляд и пухлые губы. На вид я бы дал ей около тридцати лет. Может, тридцать пять. И держалась она, как истинная аристократка. Не знай я о ее роде деятельности, и не понял бы, что передо мной главная сутенерша города.

Совина прошла до стула и грациозно села на него. Отец в этот момент быстро переставил грязные тарелки со стола на подоконник, и стряхнул крошки с бороды. Дама определенно произвела на него впечатление. Как и слова Екатерины Савельевны.

— И когда успел? — тихо пробормотал он, косясь на меня.

— Надеюсь, я вам не помешала? — спросила женщина, когда я занял второй стул, а отец разместился на диване, закуривая.

— Мы уже заканчивали, не беспокойтесь, — сказал я.

— Я рада с вами познакомиться, — улыбнулась она мне. — Маргарита много о вас рассказывала. И ее портрет, написанный вашей рукой, произвел на меня сильное впечатление. Как и костюм, который вы заказали у нее для своей горничной.

— Служанки, — поправил я женщину.

— Пусть так, — легко кивнула она. — Полагаю, Маргарита передала вам мою просьбу? Что скажете?

— Придумывать белье для ваших… подопечных, — постарался подобрать я слово покорректней, а то мало ли, как она отреагирует на грубую правду. Еще обидится, а Маргарита Игоревна в красках описала мне тайные возможности этой дамы. — Не в моих интересах. Но если вам нужен ваш портрет — тут я согласен его написать. За соответствующую цену.

— Жаль, — вздохнула дама, так что платье на ее груди натянулось, на миг очертив красивые формы, после чего вернулось обратно. Все произошло быстро, но при этом как-то… притягательно что ли? И даже я бы сказал «профессионально эротично». — Но это ваше право. Я могу лишь надеяться, что со временем вы поменяете свое решение. И я рада, что вы согласны написать мой портрет. Но в переданной записке вы уточняли, что уже завтра покидаете наш город?..

— Да, это так, — кивнул я.

Отец в наш разговор не вмешивался, все-таки ко мне пришли. Он этот момент понимал и принимал. Но цепко следил за каждым движением и словом гостьи.

— Тогда мне хотелось бы узнать, когда мы снова сможем встретиться? Я бы хотела сделать вам заказ.

— Ваш портрет я могу написать хоть сейчас. Все принадлежности в последние дни я вожу с собой. И если у вас есть время, то этот вечер у меня свободен.

— А если я вам закажу портреты моих… подопечных? — воспользовалась она моим словом.

Мои брови удивленно вскинулись вверх.

— А их зачем?

— Ну как же, Роман, — снисходительно улыбнулась Екатерина Савельевна. — Иногда мои… гости хотят выбрать девушек до личной встречи. Чтобы не показывать себя каждой.

— Воспользуйтесь фотографией, — фыркнул я. — Это и быстрее и дешевле.

— Вы правы, — согласно кивнула женщина, — но мое заведение… оно только для избранных. И опошлять его дешевыми фотокарточками мне бы не хотелось.

С моего языка чуть не слетело «куда уж больше опошлять»? Еле удержал себя.

— На них у меня времени уже не найдется, — был мой ответ.

— Может, в следующий раз, когда посетите наш город? — не сдавалась женщина.

— Ничего не могу обещать.

— Если вы опасаетесь урона своей чести, то не переживайте. Мои подопечные будут молчать о мастере, что написал их портреты. И работать конечно вам придется не в моем доме, а где вам будет удобнее.

— Боюсь, скрыть автора портрета не столь просто, как фотографа, — покачал я головой.

— Тогда пока оставим этот разговор. Но меня-то вы готовы изобразить? — выгнула она бровь.

— Да, я ведь уже согласился, — пожал я плечами. И обратился уже к отцу, — мы тебя не потесним?

— Рисуй, если хочешь, — отозвался он, хотя в голосе и было слышно неодобрение.

Все-таки отношение к Екатерине Савельевне в силу ее «профессии» у него было негативным. Как и у общества в целом. Я подошел к окну и выглянул. Заметив внизу наш тарантас, позвал Пелагею, а когда девушка выглянула наружу, приказал ей принести мои принадлежности для рисования.

— Итак, начнем? — посмотрел я на женщину, когда все было готово к работе.

Та благожелательно кивнула, после чего приняла на стуле наиболее с ее точки зрения удачную позу. Пришлось мне подходить и легкими касаниями подправлять ее положение. Та сначала удивилась, когда моя ладонь коснулась ее руки, но потом сообразив, что ничего пошлого или предосудительного я делать не собираюсь, расслабилась и не мешала мне. А вот отец решил подойти поближе и, когда я начал делать карандашом первый набросок, лишь уточнил:

— Не помешаю?

Получив мое заверение, что никакого неудобства его пристальный интерес на меня не оказывает, он так и простоял около меня до конца работы. Только отходил покурить, да иногда требовал от Пелагеи обновить ему чашку чая. Ну и с Екатериной Савельевной они разговорились попутно. Эта дама все же сумела через пять минут после начала моей работы втянуть отца в диалог. И даже настолько произвела на него впечатление, что к концу написания портрета он обращался к ней лишь по имени-отчеству без всякого холодка в голосе или неприязни. Умеет все же эта дамочка расположить к себе и без всякой эротики или пошлости, не полагаясь лишь на одни свои внешние данные.

— Готово, — произнес я наконец и перешел к самой щекотливой теме, которую мы еще обходили стороной, — полагаю, теперь можно и сказать, сколько вы должны мне за работу.

Екатерина была довольно собой. Ей удалось превратить изначальную неприязнь Винокурова-старшего в симпатию. Она сразу же верно оценила настрой мужчины, после чего выбрала единственно верную тактику — показать свои манеры и создать образ благопристойной дворянки, лишь по случаю оказавшейся хозяйкой столь неоднозначного заведения. Никаких ужимок, попыток очаровать своей красотой или пошлых намеков. Лишь достоинство, умение поддержать разговор на отвлеченные темы и ловкое поддержание ритма общения — когда не возникает неловких пауз, а диалог может непринужденно свернуть с темы погоды на цены на рынке, затем перескочить на новый указ императора, после вскользь обсудить международное положение и тут же вернуться к их местному быту — как проходит сенокос и какой урожай зерновых стоит ждать в этом году.

Но когда Роман озвучил цену в пятьдесят серебряных рублей, она чуть полностью не разрушила этот образ.

— Так много? — вскинула она бровь. — Может… вы примете оплату, так сказать, бартером? Как с Маргаритой?

И лишь заметив, как нахмурилось лицо старшего Винокурова, она с досадой прикусила язык. Ну конечно! Что она может дать в виде «бартера» как не одну из своих девочек или себя саму? И все усилия по созданию образу благочестивой дворянки тут же почти рассыпались в прах. Нужно было срочно исправлять ситуацию!

— Впрочем, извиняюсь, — тут же мягко улыбнулась она. — Пятьдесят, так пятьдесят. Не ожидала, что вы столько возьмете.

— Если вы считаете, что моя работа столько не стоит, то прошу с ней ознакомиться, — отошел Роман от холста.

До этого Екатерина могла лишь предполагать, что у юноши получилось за неполные два часа. И вот он — момент истины. Грациозно встав со стула, она прошла к мольберту и взглянула на холст…