Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров

class="p1">— Вон трудовик и вовсе без ноги! Учитель же.

— Ну так он жеж воевал… А Григорий Степанович, к примеру, нет. И как быть? — протянул Витька.

— Да вот так! — Ленька стукнул себя по коленке кулаком. — На День Победы оно ведь как?

— Как? — хором спросила компашка.

— А вот как! Салют для всех. Воевал, не воевал, а для всех! Потому праздник же! Все достойны! Они вон для нас чего! А мы что им, салют не можем?

— А чего они для нас-то? — насупился Витька, который на той неделе схлопотал пару за домашку по русскому языку. — Мне, знаешь, как от батьки влетело. А ведь я просил, а она… Кабы не поставила, так и чего, — пожаловался Воробьев на Тамару Игнатьевну

— Сам виноват! И вообще. Я тебе говорил: сделай. Не сделал — получил!

— Хоть бы и списал! — поддержал главаря Ванька. — Тебе Лидка предлагала. Чего не списал?

— Да ну ее, — отмахнулся Витька. — Потом портфель домой тащи, провожай. Оно мне надо?

— А…

— А Илюшка болел тогда, — не дал Витька договорить товарищу.

— Ого.

— Ну дает Лидка.

— Ты молоток, Витька!

Раздались голоса друзей в поддержку Витькиного смелого решения. Витька довольно заулыбался, выпрямился и глянул гоголем: мол, клятву помню и решения своего не поменяю. Нет дружбе с девчонками. А то сначала портфель, а там за одной партой рядом, после школы и вовсе в одно училище. Не успеешь оглянуться, в мужья запишут.

— Это да, с Лидкой поосторожней. Она на тебя давно глаз положила! — авторитетно заявил Ванька, у которого имелся старший брат, потому в вопросах дружбы между мальчиками и девочками Иван Мальков слыл самым подкованным. И остерегал друзей от коварства девчонок, поясняя их девчачьи хитрости.

— Ну, так чего салют-то? — Ленька нетерпеливо вернулся к важной теме.

— Ну, салют — это здорово.

— Ни у кого не будет, а у нас будет!

— А это не опасно?

— Ерунда, я сто раз такое делал!

— Врешь ты все!

— А вот и не вру!

— А чего еще надо?

— Слушай, а салют как в Москве будет?

— Лучше! –заверил друганов Ленька.

Товарищи по очереди трогали бесцветные кристаллы и задавали Леньке вопросы. Голубев терпеливо отвечал, попутно объясняя инструкцию, которую обманом выманил из деда.

— А уголья березовые где возьмем? — внезапно поинтересовался Витька. — Сам же сказал: толчённые березовые угли.

— А я знаю. Возле речки ветку у березы сломало.

— Это где? — поинтересовался Ленька.

— Ну как к старшакам на поляну топать, так и справа недалеко от берега. Я покажу, — заверил Ванька.

— Ну вот, Витька, а ты говоришь! Напилим, костер запалим, потом уголья-то соберем и растопчем. И все дела, — заверил Ленька друзей.

— Верное дело говорит! — загалдели пацаны.

— А засовывать куда будем? — уточнил Витька.

— Чего засовывать? — удивился Ленька.

— Ну, так эти… ингредиенты… — выдал умное слово Витька.

Витька всегда отличался умом и знанием большого количества странных умных слов, порой странных.

— Чего? — изумился Ленька.

— Ну… все эти шутки порох там… тьфу ты, селитру, и уголь и чего там еще?

— Серу, — подсказал Ванька.

— Ага, ее самую. Во что засыпать-то? Мы же не просто так, у нас салют, понимать надо. Чтоб красиво и вот… — Витька развел руками от избытка чувств.

Пацаны согласно закивали и задумались.

— А чего ее сувать, — неуверенно пробормотал Ленька. — Мы это… фитиль соорудим, и слепим вокруг и все дела.

— А слепится? — недоверчиво уточнил Борька.

— Деда сказал, оно само, как говно к рукам прилипнет, — выпалили Ленька. — Ну это… как глина, скомкал и все. Главное, фитиль.

— А фитиль из чего? — продолжила допытываться Витька.

— Так понятно с чего, тряпку скрутим и готово.

— Не-е-е-е…. — запротестовал Борька. — Тряпка ерунда. Надо марлю или бинт! Лучше бинт. Широкий, — выдал резолюцию Логунов.

— И где ее взять? — спросил Илюшка Боровкин, самый маленький по росту и самый тихий из всей компании.

Как он прибился к компании любознательных, чуть хулиганистых пацанов, никто из учителей не мог понять. И не в том дело, что Илюша, сдружившись с компанией Голубева, стал хуже учиться или двойки получать. Нет, Боровкин как был отличником так, им и остался. И характер у мальчика, мягкий и добрый, ни разу не изменился. Вопрос в том, как Илюшку, такого мягкого, доброго, большого любителя читать, приняли в свою компанию озорников мальчишки седьмого класса. Даром что одноклассник, но по темпераменту голубевским вовсе не подходил.

Мало кто из взрослых знал, что Илюшка летними вечерами, когда пацаны набегаются, накупаются, наиграются в мяч и закончат прочие мальчишеские важные дела, Илюшка читал друганам книги о приключениях, о дальних странах, о сокровищах. А еще Боровкин придумывал продолжения про тех книжных героев, которые пацанам сильно понравились. Когда история заканчивалась, друганы требовали у Илюхи рассказать, как оно потом, после слова конец, сделалось, как сложилась жизнь у полюбившегося героя.

И Илюшка рассказывал, с удовольствием, ярко, занимательно и в лицах.

В проказах друганов Илья тоже участвовал, не очень охотно, но по принципу: один за всех и все за одного. Своих не сдавал, наравне со всеми получал от отца по мягкому месту за проказы. Давал списывать, когда просили, помогла на контрошках. Был, что называется, своим в доску парнем.

— Так понятно где — дома, — пожал плечами Ленька. — Давайте делить, кто чего несет. По пятнадцать спичек каждый, — строго объявил Голубев. — Я у деда раздобуду селитру. Кто серу достанет?

— Я могу, — пробасил Ванька. — У батьки имеется, — важно оглядел друганов: мол, смотрите, чего у нас в доме есть.

— А я тогда бинт раздобуду, — вклинился в разговор Витька.

— А мы?

— А вы тоже тащите, чего можете. Хотя бы и спичек… а лучше серы с коробков надколупайте.

— Договор! — подтвердили пацаны.

— А березу палить когда? — уточнил Илюшка.

— Так завтра после уроков и пойдём, — немного подумав, ответил Ленька. — Чего тянуть. Воскресенье скоро.

— Так мы чего, в воскресенье что ли салют устроим? — удивился Витька.

— Не, — замотал головой Ленька.