Рысюхин, что там у вас налито? - Котус

— Минут пятнадцать-двадцать подождать придётся, ваше благородие.

— Хорошо, дождусь.

Судя по титулованию — всё же не из дворян.

— Я бы попросил… — начал говорить вошедший второй клерк.

Я невежливо его перебил, по наущению деда «не отдавать инициативу, а то вдвоём заклюют»:

— Я первым попросил — вежливо причём — у вашего сотрудника, возомнившего себя бессмертным, доступ к моему счёту в вашем банке. Получив в ответ только хамство и невнятные обвинения от этого самоубийцы.

— Вы угрожаете сотруднику банка⁈

— Ни в коем случае — просто констатирую факт. Что открыто хамить вооружённому дворянину, бросая обвинения, которые однозначно требуют удовлетворения, может или самоубийца, или клинический идиот, не отдающий отчёта в своих действиях.

— Я не…

— Брошенное в лицо главе рода, — я продемонстрировал перстень, — обвинение в попытке «добраться к папенькиным денежкам» можно трактовать как-то иначе⁈ И вообще — давайте помолчим до приезда полиции, не хочу одно и то же говорить дважды.

Так и просидели в напряжённом молчании, пока не раздался уверенный стук в дверь со стороны общего зала.

[1] В царской полиции сотрудники, служившие в армии и имеющие воинский чин, сохраняли его. То есть, именовались одновременно по воинскому званию и полицейской должности. Более того, погоны своего полка, а в ряде случаев и мундир. Вообще система званий, чинов, должностей в полиции и знаков различия была чрезвычайно обширной и извне порой трудно понимаемой — об этом отдельную главу написать можно запросто. Данный полицейский пришёл либо из кавалерии, либо из пограничной стражи (варианты из казаков и из корпуса жандармов опускаем за маловероятностью) и, видимо, недавно — потому полицейскую должность, а он должен быть как минимум помощником околоточного надзирателя, в представлении опустил.

Глава 11

Сразу после стука дверь открылась, и в неё вошёл офицер полиции в сопровождении младшего коллеги и нижнего чина.

— Участковый пристав Сигаев, Константин Никонович. Мой помощник, подпоручик Сыроежкин и урядник Лепёхин. Что тут у вас происходит?

— Вот, ворвался, нарушает… — попытался перехватить инициативу младший клерк.

— Позвольте! — Я шагнул вбок, чтобы оказаться между оппонентом и полицейским, но не в сторону последнего, чтобы это не выглядело агрессивно. — Это я вас вызвал, потому, думаю, сначала изложу причину, которая заставила так поступить — а потом уже выслушаем оправдания противной стороны. Рысюхин, Юрий Викентьевич. Здравствуйте.

Я протянул полицейскому чиновнику руку для приветствия, зарабатывая очки — банковские служащие не захотели или не успели ни представиться, ни поздороваться — и заодно невзначай демонстрируя свой статус. Тот ответил на рукопожатие, мазнув взглядом по моему перстню и повернув свою руку так, что я смог увидеть какую-то рыбу на его перстне.

«Скорее всего, эта рыба — сиг. Вкусный, кстати».

«Последняя ремарка — не совсем к месту, знаешь ли».

— Начну с предыстории, совсем немного, чтобы было понятно, зачем вообще сюда пришёл. Я являюсь автором нескольких песен, как изданных на пластинках, так и исполняемых на концертах и иных площадках. За эти исполнения, согласно закону, идут авторские отчисления, которые Могилёвская филармония — по месту регистрации авторских прав, я учусь в том городе — аккумулирует и должна перечислять на мой счёт. Чем, по их словам, и занимается уже полгода. Однако, по не совсем понятным мне причинам, имея все реквизиты моего счёта в Промышленно-финансовом банке, филармония открыла на моё имя новый счёт — в этом банке, не поставив своевременно меня в известность об этом.

Я сделал небольшую паузу, отмечая окончание предыстории и давая подпоручику возможность записать сказанное. Пусть я говорил не быстро, но писать всё же медленнее. Конечно, можно использовать стенографию, если ею владеть, но протокол потом должны прочитать и подписать все присутствующие, так что стенограмму придётся расшифровывать и переписывать заново, в итоге получится гораздо больше работы и затрат времени. Зато оригинал протокола можно будет оставить себе для последующего более тщательного изучения. Проследив за направлением моего взгляда, старший наряда не стал торопить, но о чём-то задумался.

— Постойте-постойте, Рысюхин, что-то знакомое… «Светит незнакомая звезда» — это ваше?

— Да, «Надежда», одна из самых известных. Ещё пиратский цикл, где из песни о вреде пьянства публика умудрилась сделать застольную.

Сигаев хмыкнул и обращаясь к помощнику, сказал:

— Это записывать не надо, если истец не против.

— Не против — не надо заставлять подчинённых делать бесполезную работу. Так вот, продолжу.

— Подождите минуточку. Занимательные у вас часы. Разрешите полюбопытствовать?

Полицейский обратил внимание на брелок, так похожий на медаль, который я теперь носил так, как показал во время сватовства профессор Лебединский. Я вынул хронометр из кармана и протянул полицейскому гравировкой вперёд, одновременно закрыв происходящее спиной от банковских работников. Увидев вензель, пристав хмыкнул и, казалось, передумал брать прибор в руки.

— Смелее, господин пристав. Там внутри ещё есть на что глянуть.

Он взял хронометр, нажал на кнопку и прочитал дарственную надпись внутри, после чего посмотрел на меня с гораздо большим интересом.

— Замечательный, надо сказать, хронометр.

— Особенно украшения, не правда ли? — Я подмигнул полицейскому, получив понимающую ухмылку в ответ. — Так вот. Придя сюда с целью узнать состояние счёта и провести кое-какие манипуляции с ним, в зависимости от накопленной суммы, столкнулся с категорическим нежеланием данного сотрудника банка — я указал рукой на младшего клерка, — который даже толком не представился, я более-менее отчётливо разобрал только имя «Павел», фамилия осталась загадкой, предоставить мне доступ к счёту по паспорту. Он начал требовать некие дополнительные данные и бросать голословные и оскорбительные обвинения в самозванстве. Возможно, в расчёте на то, что я сорвусь, набью ему морду и мне смогут на законном основании отказать в обслуживании.

Высказав это предположение, которое пришло нам с дедом в голову в процессе ожидания полиции, я сделал очередную паузу и для протоколиста, и для фиксации версии в памяти полицейского.

— Когда я решил вызвать полицию для помощи в восстановлении своих прав, этот предполагаемый Павел испугался и вызвал своего подельника — который вообще не счёл нужным представиться, ни мне, ни вам.

— Но, позвольте!

— Не позволю! Господин Сигаев позволит, но — позже!

Клерк явно хотел уточнить, что ему не дали возможности представиться и поздороваться, но мне его вмешательство сейчас, пусть и с оправдательным лепетом, было не нужно.

— Так вот, младший из подельников заявил, что все данные переданы владельцу счёта и его