Сухой закон 4 (СИ) - Дорохов Михаил Ильич

Слёзы новым потоком брызнули из его глаз, и он закачал головой.

— Молли останется одна! Кто будет заботиться о ней? У неё диабет! Кто станет колоть ей лекарства?

Похоже, дядюшка Хэйл ещё не «обработал» племянничка насчёт того, чтобы смешивать лекарства и яд для собственной жены. На суде, если мне не изменяла память, Беркхарт клялся в вечной любви к Молли Браун. Да и она не верила, что именно он стал для неё гонцом смерти. И действительно чуть не убил.

— Эрнест, с ней всё будет хорошо, даю слово. Опусти пистолет и помоги мне с ним, — я указал на стонущего Вольгу, — Ты его ранил, но не убил. Если он умрёт, то суд будет к тебе строг, Эрнест! Давай же! Ты же не убийца, ты хороший парень! Просто запутался! Вокруг тебя столько всего происходило! Ты просто не знал — как быть! — продолжал я «грузить» племянника Короля, лихорадочно соображая — что делать дальше?

Бронежилеты мы с Вольгой сняли ещё когда возвращались из гор в Талсу и везли арестованных. Таскать эту тяжесть весь день — так себе удовольствие. Если Эрнест выстрелит в меня, то положит рядом с телохранителем. И тогда моя история в этом мире закончится очень быстро.

— За что его арестовали? — глупо спросил Беркхарт, — Говорят, он теперь сядет надолго, или его даже казнят на электрическом стуле!

— Это нужно узнать у агентов Бюро…

— Не заговаривай мне зубы! — проорал Эрнест, брызжа слюной, и поднял пистолет выше на уровень моей головы.

Интересно, в таком состоянии он попадёт в меня? Одно дело: будучи пьяным, целиться в торс, другое — стрелять в голову. Но проверять это мне никак не хотелось.

А племянник Короля, тем временем, продолжал орать на весь холл:

— На дяде! На нём держалась вся семья! На нём строился весь порядок в Павуске! Ты ничего не понимаешь! Приехал и решил, что можешь диктовать здесь свои условия!

Я краем глаза увидел на лестнице какое-то шевеление. Но поворачивать голову не стал, чтобы не привлекать внимание Эрнеста. Кто там? Хотелось бы, чтобы мои люди. Часть из них ещё в городе. Но часть я отослал в гостиницу, когда мы справились со всеми делами. Беркхарт так шумел, что должен перебудить всех постояльцев выстрелом и своими выкриками.

— Какая мне разница — сколько сидеть в тюрьме? Я выйду нищим! Нищим! — взвизгнул Эрнест.

Звон монет он любил больше выпивки, насколько я помнил. Лучший вариант для Короля Хэйла, чтобы посулить барыши и вертеть им как хочешь. Ещё и недалёкий в плане ума.

— Эрнест, не делай этого. Твой выстрел слышали. Скоро здесь будут копы. Или агенты Бюро. Они могут пристрелить тебя не разобравшись. Опусти револьвер, и мы спокойно поговорим…

— Грохну тебя, и дело с концом! Сдамся сам, — облизнул пересохшие губы Беркхарт.

В его глазах блуждали огоньки безумия.

Вольга застонал совсем уже слабо. Он вдруг упёрся лбом в пол и медленно потянулся дрожащими пальцами за пистолетом, что лежал перед ним на паркете.

— Эй! — взвизгнул Эрнест, — Не шевелись!

Ствол в его руке предательски дрогнул, словно жил своей жизнью и выбирал — в кого пустить смертоносный заряд: в меня или в телохранителя? Пальцы Вольги остановились сантиметрах в двадцати от Кольта. Бойца била крупная дрожь. Он шумно выдохнул и со стоном потянулся дальше. Я напрягся как струна, гипнотизируя револьвер в руке Беркхарта. Только дёрнись! Дай мне малейший шанс, и я всажу в тебя весь магазин моего девятнадцать-одиннадцатого! Вот только мне ещё надо достать его из-под пальто. Времени может и не хватить…

— Не дёргайся! — заревел Беркхарт, и всё же опустил ствол на Вольгу, подавшись вперёд.

И тут раздались два выстрела с лестницы. Глаза Эрнеста удивлённо расширились. Его словно толкнуло в сторону. Палец киллера рефлекторно нажал на спусковой крючок револьвера, но пуля ушла в сторону мимо меня и Вольги.

А я уже летел в прыжке в сторону Беркхарта, подобно ядру из пушки. Всем весом я снёс Эрнеста, падая вместе с киллером на пол и перехватывая его руку с оружием. Поднял её и со всей дури впечатал в пол. Револьвер бахнул ещё раз и упал со стуком на паркет.

Тело убийцы обмякло, и он уже не сопротивлялся. Лишь забирал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Удерживая его, я повернулся в сторону лестницы.

На ступенях стояла Блум. Она двумя руками держала «дамский» Браунинг перед собой. Глаза красавицы были широко открыты. Бледная как мел, она превратилась в изваяние, будто не могла поверить в то, что совершила.

Из-за стойки медленно поднялся администратор, в ужасе осматривая холл.

— Опустите пистолет, мисс Брауни… — как можно спокойнее произнёс я, — Эрнест уже никому не причинит зла.

На лестнице послышался топот. За спиной Блум показался Матвей. Он затормозил и начал осторожно обходить мисс Брауни. Затем мягко положил руку на её пистолет и надавил, опуская оружие. Девушка «отмерла» только через несколько секунд.

— Матвей, помоги мне! — рявкнул я, бросаясь к Вольге.

Револьвер Эрнеста я пнул в сторону, и он закатился в угол. Судя по всему, жизнь уже покидала тело племянника Короля. Одна пуля вошла в плечо, а вот вторая попала в шею, и сейчас он захлёбывался кровавыми пузырями.

Мы с водителем быстро перевернули моего телохранителя. Я уже заметил, что на спине Вольги одежда была в порядке. Значит, пуля осталась в теле. Раненый тихо сипел, не в состоянии подать других звуков. Я распахнул полы пальто телохранителя. На груди расплывалось красное пятно.

— В Павуске ещё есть врачи, кроме Шоунов? — спросил я у администратора.

— А-а-а…

— Быстрее соображай! — прорычал я на недотёпу.

— Мистер Филс.

— У него есть телефон?

— Есть. Но он в получасе езды! И он это…

— ЧТО?

— Уже совсем старый, редко занимается пациентами… Плохо видит.

— Так звони! Скажи, что моего бойца нельзя сейчас перемещать! Пуля осталась внутри!

На лестнице показался Кислов, и я указал на него администратору:

— Если сейчас доктор не возьмёт трубку, то поедешь к нему вместе с ним!

Рубашку на Вольге разорвали в одно движение.

— Зажми рану, Матвей, — скомандовал я, видя, как кровь очень слабой пульсацией выходит из раны.

Плохо дело. Очень плохо! Неужели, задето сердце? Как Вольга вообще смог двигаться с таким ранением?

Администратор побежал к телефону.

— Вот здесь зажми! — прикрикнул я на Матвея.

Руки мои уже были полностью в крови.

— Он всё, Лексей Иваныч… — будто издалека послышались слова водителя. Он прижал пальцы к шее Вольги.

Я, тяжело дыша, поднял глаза выше.

Вольга смотрел остекленевшими глазами в потолок. Лицо его застыло в восковой маске. Настолько безмятежной, что молодое тело Алексея Соколова, в котором я был, пробил озноб от всплеска адреналина. Кровь уже давно перестала выходить из раны телохранителя. Сердце остановилось и больше не перекачивало её по организму.

— Держи, говорю! — рявкнул я на Матвея в отчаянии.

В то, что всё кончено, я отказывался верить.

Водитель послушно прижал салфетку к ране.

А я начал делать непрямой массаж. Раз-два… В полном молчании тех, кто стоял вокруг или помогал мне. Кислов присоединился к нам. Раз-два-три… Даже если пуля повредила кости, то сейчас это единственный вариант запустить сердце Вольги. Никакого получаса езды до врача он не выдержит. А моих знаний в медицине не хватит на что-то серьёзное в условиях начала двадцатого века…

Спустя какое-то время на моё плечо легла рука Кислова. Я отклонился назад и поднял лицо вверх. Уставился на люстру, висящую на потолке. Закрыл глаза и шумно выдохнул. Сердце ухнуло в пропасть.

Затем я перевёл взгляд на Эрнеста Беркхарта, лежащего неподалёку на паркете. Он уже не двигался. Ничего, кроме горечи и разочарования в своих силах, я не испытывал. Опустошение нахлынуло, словно холодный душ, и сдавило сердце.

Кислов убрал руку. Вместо него до меня слегка дотронулись тонкие тёплые пальцы, возвращая в реальный мир. Я перевёл взгляд. Блум участливо смотрела на меня.