Маг воды. Том 3 - Саша Токсик

Моя вера в себя помчалась обратно чистым ледяным потоком. Чистая, смывающая всю грязь и мерзость уверенность в собственной правоте.

Один человек может изменить мир. Совершенство достижимо через волю и знания. Я живое доказательство.

Эта вера хлынула обратно по каналу «Гарпуна». Не защита, а атака. Абсолютная воля против абсолютного отчаяния.

Пелагея закричала.

Два голоса слились в один вопль. Чистый голос русалки, звенящий как разбитый хрусталь, и хриплый крик утопленницы, полный боли. Звук прошёл сквозь воду.

— Нет! Нет! — слова булькали, искажались водой. — Все вы одинаковые! Все предают! Все лгут! Все бросают!

«Плачет! Она плачет!» — впечатлительная Капля тут же почувствовала перемену. — «Больше не злая! Только грустная!»

Пелагея дёргалась, пыталась вырваться, но «Гарпун» держал крепко. Это была дуэль сознания и воли.

Мудрость против безумия. Уверенность против отчаяния.

Пелагея поняла, что проиграла. Паника исказила её лицо. Человеческая половина побледнела до синевы утопленника, кожа стала полупрозрачной, под ней просвечивали тёмные вены.

Русалочья часть вспыхнула тревожным красным светом, словно внутри загорелся огонь. Два цвета боролись на её лице, создавая жуткую маску.

В отчаянии существо перешло к последней, самой примитивной атаке.

Её руки начали трансформацию. Сначала задрожали пальцы мелкой дрожью. Потом кожа на тыльной стороне ладоней вздулась пузырями, которые лопались с мокрым чавканьем. Из-под лопнувшей кожи проступала новая поверхность, покрытая мелкой чешуёй цвета тусклого серебра.

Кости хрустнули, ломаясь в нескольких местах. Предплечья удлинились в полтора раза, локти вывернулись под неестественным углом. Пальцы вытягивались как резина, каждая фаланга увеличилась втрое. Между ними прорастали перепонки, сначала тонкие и прозрачные, потом плотные как кожа летучей мыши.

«Как паук! Водяной паук!» — Капля дрожала от ужаса.

Ногти почернели, словно окунулись в дёготь, потом начали расти. За секунды превратились в десятисантиметровые когти, острые как лезвия.

Пелагея зашипела. В этом шипении слышалась боль трансформации и ярость загнанного зверя.

Она бросилась на меня.

Движения были слишком быстрые для воды, где сопротивление среды замедляло всё. Она двигалась рывками, преодолевая законы физики какой-то извращённой магией. Яростные, но хаотичные. Без системы, без стратегии. Атака обезумевшего от боли существа.

Первый удар пришёл сверху. Правая рука-щупальце взметнулась, описала дугу, обрушилась как кнут. Вода свистела, расступаясь перед когтями. Удар целился в голову, где защитный купол Покрова тишины примыкал к черепу.

Я оттолкнулся от воды и просто уклонился.

Второй удар последовал мгновенно. Левая рука делала горизонтальный взмах к горлу. Когти раскрылись веером, каждый нацелен в свою точку: сонную артерию, трахею, яремную вену.

Примитивно. Даже оскорбительно примитивно для того, чтобы сразить архимага

Уплотнение воды. Я сжал жидкость передо мной в щит метр на метр. Просто увеличил плотность воды в двадцать раз. Она стала вязкой как смола, но осталась прозрачной. Сквозь барьер я видел приближающиеся щупальца, искажённые преломлением света.

Руки ударили в барьер одновременно. Звук был мерзкий, скрежещущий, как когда проводишь ногтями по стеклу. Когти вонзились в уплотнённую воду на глубину ладони, оставив десять параллельных борозд.

Вязкая субстанция держала их как смола муху. Пелагея дёрнула руками назад. Щупальца натянулись как струны, но не сдвинулись ни на миллиметр. Она зашипела от злости. Дёрнула сильнее. Безрезультатно.

«Попалась! Сама попалась!» — Капля хихикнула. — «Глупая!»

Пелагея дёргала руками, пытаясь вырвать когти из барьера. Они застряли слишком глубоко. Существо шипело, булькало, на лице дикая смесь ярости и паники. С рычанием отчаяния она выдернула когти. Три остались в уплотнённой воде, обломились у основания.

«Слабеет! Быстро!» — Капля чувствовала поток энергии через нашу связь.

Каждый следующий удар был слабее предыдущего. «Гарпун» продолжал откачивать энергию — медленно, но неумолимо. С каждой секундой она теряла силу, а я её забирал.

«Капля, подключайся к камням!» — отдал я мысленный приказ. — «Живо!»

Уже её глазами, я увидел, как крохотная выдра накрывает рассыпанные по дну лодки камни, прижимая к ним свои полупрозрачные лапки.

Теперь можно перенаправить поток.

Поток энергии усилился в разы. До этого я просто удерживал канал, теперь начал активно качать. Как насос, выкачивающий воду из трюма тонущего корабля.

Капля забулькала от восторга, я слышал это даже на глубине пятнадцати метров. Её рана, полученная от первого удара Пелагеи, затягивалась прямо на глазах, вернее, на ощущениях, я чувствовал это через связь. Разорванная энергетическая оболочка срасталась, восстанавливалась целостность.

Камни в лодке начали светиться. Сначала тускло, едва заметное голубое свечение, как у светлячков. Потом ярче, как лунный свет на воде. Ещё ярче, как утренние звёзды.

Пелагея слабела с каждым мгновением.

Я сформировал водяные плети. Простое заклинание управления водой, раньше этому учили детей в магических школах.

Четыре водяных жгута, толщиной с канат, выросли из окружающей воды. Они двигались как живые змеи, извивались, тянулись к цели. Обвили руки Пелагеи, стянули их за спиной. Ещё два жгута обмотались вокруг тела, прижали к торсу. Последний обхватил хвост, не давая бить им.

Теперь Пелагея висела передо мной полностью обездвиженная. Как препарированная бабочка на столе у коллекционера.

Можно было рассмотреть, что происходит с ней по мере откачки энергии.

Процесс шёл неравномерно. Русалочьи черты исчезали. Чешуя на коже теряла блеск, становилась матовой, потом серой, потом начала отпадать пластинами, как шелуха. Под ней открывалась человеческая кожа.

Хвост начал раздваиваться. Сначала появилась вертикальная линия посередине, потом она углубилась, расширилась. Хвост буквально распадался на две части. Чешуя осыпалась водопадом серебристых пластинок. Внутри оказались ноги, согнутые, прижатые друг к другу.

Лицо менялось медленнее, но неотвратимо.

Злость уходила из глаз, как вода из разбитого сосуда. Безумие отступало, оставляя только усталость. Бесконечную усталость человека, который слишком долго нёс непосильную ношу.

Зрачки из вертикальных щелей стали круглыми. Радужка потеряла золотистый отблеск, стала обычной карей.

Свадебное платье засияло белизной. Грязь отвалилась пластом как старая штукатурка.

Льняное полотно тонкой выделки, отбелённое до снежной белизны. расшитое речным жемчугом, сотни маленьких бусин, нашитых терпеливыми руками.

Кружева ручной работы на рукавах и подоле, месяцы кропотливого труда, каждый стежок сделан с любовью и надеждой.

На голове остался венок из полевых цветов, невероятно свежих. Ромашки, васильки, незабудки, будто сорванные час назад.

Лицо тоже стало прежним. Красивые черты совсем юной девушки. Высокие скулы, прямой нос, полные губы. Ей было лет восемнадцать-двадцать, не больше. В жизни она наверняка была первой красавицей деревни, той, за которой парни увивались толпами, а девки завидовали втихомолку.

Пелагея подняла