Авалон. Внешний Мир. Книга 5 - Николай Скиба

легла мне на грудь, а пальцы мягко гладили мою руку.

— Жень, — тихо сказала она, её голос был почти шёпотом. — Я рада, что рядом.

— Я тоже, — ответил я, обнимая её.

Она прижалась ближе, её дыхание стало ровным, а губы коснулись моей шеи. Я почувствовал, как тепло её тела смешивается с моим, и напряжение дня начало отступать. Мы слились в поцелуе, медленном и глубоком. Её руки скользнули под мою экипировку, а мои пальцы запутались в её волосах. Всё вокруг исчезло — остались только мы, в этом маленьком уголке другого мира.

Когда мы закончили, Лена легла на мою грудь, её дыхание было тёплым, а голос — мягким, почти мурлыкающим.

— Знаешь, — сонно сказала она, — если бы там в лабиринте, мне бы сказали, что я буду спать в палатке с тобой, в другом мире, рядом с гигантским пауком… я бы не поверила.

— А я бы поверил, — хмыкнул я, гладя её по волосам.

Она тихо засмеялась, и её дыхание стало глубже. Я смотрел на мерцающие стены палатки, чувствуя, как её тепло успокаивает.

Утро следующего дня встретило нас прохладным ветром, который пробирался под экипировку, и мягким светом, льющимся через хрустальные листья деревьев, окружавших нашу стоянку. Их звон, похожий на мелодию ветра, создавал ощущение, будто мы всё ещё находимся в какой-то сказке.

Арахнотанк уже стоял наготове, его массивное хитиновое тело слегка покачивалось, а алые глаза поблёскивали. Паучиха дёрнула хелицерами, будто поторапливая нас, и я невольно усмехнулся её нетерпению.

— Ну, не торопи, — сказал я, проверяя ремни седла. — Дай хоть проснуться.

Команда быстро собрала лагерь. Палатки из набора новичка сложились с лёгкостью: достаточно было выдернуть центральный штырь, и ткань сворачивалась в компактный свёрток размером с кулак. Костёр давно догорел, оставив лишь горстку серого пепла.

— Поехали, — твёрдо сказал я, собираясь забраться в седло.

Лена, стоявшая ближе всех к паучихе, поправляла свой лук и случайно задела одну из её длинных лап, наступив на коготь.

— Ой, прости, — тихо сказала девушка, отступая назад с лёгкой улыбкой.

Но Арахнотанк вдруг замерла. Её восемь глаз резко сузились, а хелицеры дрогнули, издав низкий, вибрирующий звук, похожий на рычание. Паучиха чуть приподнялась на передних ногах, её когти вонзились в землю, вырвав комья травы. Она медленно повернула голову к Лене.

— Эй, ты чего? — испуганно сказала Лена, её голос дрогнул. Она попятилась, споткнувшись о кочку, и чуть не упала.

Её рука инстинктивно потянулась к луку, но пальцы замерли, будто она боялась спровоцировать тварь.

Арахнотанк шагнула вперёд, её движения были плавными, но угрожающими. Одна из задних лап резко дёрнулась, ударив по земле в паре метров от Лены, от чего та вздрогнула и побледнела. Паучиха наклонила голову, будто изучая девушку, и снова издала тот же низкий звук, словно предупреждала.

Я шагнул к Арахнотанку, стараясь сохранять спокойствие, и посмотрел в её глаза.

— Хватит, — твёрдо, но удивлённо сказал я. — Ты чего? Она же не хотела.

Паучиха на секунду замерла, её глаза мигнули, будто оценивая мои слова. Затем она медленно опустилась на все лапы, но не сводила взгляда с Лены. Хелицеры дрогнули в последний раз, и она отвернулась, лениво ковырнув землю когтем.

— Чёрт, что это было? — выдохнула Милена. — Обуздай своего питомца!

— Залазь на паука молча, Милена. Мне хватает опыта самому разобраться. Совета я у тебя не просил, — холодно ответил я и протянул руку к паучихе. Коснулся её морды и чуть погладил. Она качнула головой, но как-то недовольно, словно терпела.

Я отстранился и покачал головой. Похоже дрессировщик не шутил, когда говорил, что доверие нужно завоевать.

— Веди себя нормально, — сурово сказал я, но реакции не последовало.

— Похоже, ты ей не понравилась, Лена! — весело сказал Димон, ухмыляясь. — Не наступай больше на её лапки, подруга. Есть у меня подозрение, что это ревность, ха-ха-ха!

— Она… Это не смешно, Дим! — тихо сказала Лена, глядя на Арахнотанка с опаской.

— Да ладно, — усмехнулся я, похлопав паучиху по хитину. — У неё характер, это точно, но вряд ли ревность. Не придавайте этому такое большое значение.

— Не знаю, Жень, — вдруг встрял Юки. — Может и не ревность, но тебе точно следует обратить на всё это внимание.

Я поджал губы и кивнул:

— Я знаю. Так, народ, до поляны сегодня не доберёмся, так что… Предлагаю заскочить в таверну гоблинов. Судя по нашей скорости, к вечеру доберёмся.

— Гоблинов? — удивилась Катя, я заметил, как она интуитивно сжала рукоять кинжала и улыбнулся.

Глава 10

— Это разумные гоблины, не переживайте. Неужели не хотите взглянуть?

— Ещё как! — восторженно сказала Олеся.

Юки кивнул, взглянув на меня, и мы полезли на Арахнотанка.

Лена устроилась за мной, её чуть дрожащие руки мягко обхватили мою талию, а Димон занял место позади Юки, уже ворча о том, как неудобно сидеть на «этой паучьей заднице».

Арахнотанк плавно двинулся вперёд, его восемь лап двигались с такой синхронностью, что казалось, будто мы скользим по земле. Вскоре паучиха набрала скорость, и мы снова неслись через внешние земли Иггдрасиля.

Пейзаж вокруг поражал воображение. Холмы, покрытые золотистой и серебристой травой, сменились широкими лугами, где в воздухе кружились крошечные светлячки, несмотря на утренний свет. Их мерцание напоминало звёзды, упавшие на землю. Вдалеке возвышались чёрные скалы — их острые грани сверкали, отражая солнце.

— Как красиво! — восхищённо сказала Ауриэль, её голос перекрикивал шум ветра. — Я уже начинаю привыкать!

— Пф-ф-ф-ф, — фыркнула Милена, её зелёные глаза сузились. — Вы как дети.

— Ой, не порти момент, а? — раздражённо ответил Димон. — Дай насладиться видами.

Ауриэль улыбнулась, её серебристые волосы колыхались на ветру.

— Этот мир прекрасен, — тихо сказала она, её голос был полон благоговения. — У нас, в эльфийских лесах, есть похожие места, но здесь… всё живое, оно будто дышит магией.

— Мне кажется магией может дышать этот паук, — задумчиво сказал Юки.

— Магия, говоришь? — хмыкнул я, похлопав по хитину паучихи. — Это нам только на руку.

Арахнотанк внезапно вильнул в сторону, обходя огромный гриб, выросший посреди луга. Его шляпка, размером с телегу, переливалась багровым и золотым, а ножка была покрыта узорами.

Паучиха, словно дразня нас, задела гриб одной